Упивающийся - FaVn

так не были мне друзьями и такой исход был неизбежен, так как мои связи с твоим кружком вскрылись бы рано или поздно. Благо теперь они мне не опасны и я могу сделать всё так, как сам того хочу. И да, Офис. Пожалуйста, можешь не смотреть на меня так?

— Почему?

— Просто смотря на меня так снизу вверх ты выглядишь слишком мило, а я могу не удержаться и начать дёргать тебя за щёчки.

— То есть в иных случаях я для тебя не милая?

— Милая, но сейчас твоя милота начинает превышать все возможные нормы и я боюсь не удержаться.

— Я — твоя Богиня. Неужели ты проявишь в моём отношении такое неуважение?

— Наоборот. Боюсь начать проявлять к тебе слишком много симпатии.

— Слишком много симпатии ко мне от тебя не бывает. — с серьёзной моськой проговорила Офис.

— Это намёк на то, что я могу так сделать?

— Кто знает. И что ты будешь делать дальше? Библейские теперь против тебя и в лучшем случае не будут тебя трогать, но могут и начать настраивать весь мир против тебя. Кажется они уже успели заключить с кем-то союз.

— Со скандинавами и индусами, сейчас активно общаются с Олимпом. Если не будут трогать нас с тобой, то пусть живут. В противном случае им конец.

— Какой у меня кровожадный и суровый ученик.

— Осуждаешь?

— Нет, не мне тебя осуждать за что-то. — с полуулыбкой на лице вернула Арате его фразу Офис.

— Маленький плагиатор. — беззлобно и с улыбкой сказал Ишимура.

— И раз уж ты упомянул индийский пантеон. Что ты решил про Шиву, точнее Тригексу? — уже серьёзнее спросила Офис.

— Честно? Не знаю. Я знаю, что это может быть опасно, но… кажется я всё ещё не лишён крохотных осколков человечности, ибо часть меня хочет ему помочь.

— Из-за его истории о потерянной семье?

— Настолько очевидно?

— Зная тебя — более чем. Тебе эта тема слишком близка, кроме того, не считая статуса кандидата тебя с ним ничего не роднит.

— Ну, можно сказать и так. Из-за этого я и не уверен в решении.

— Торопить тебя с ним никто не будет, так что думай сколько тебе нужно. Шива сейчас ничего не сделает вне моего взора.

— Ты постоянно следишь за ним? Он ведь умудрялся довольно долго избегать твоего взора.

— Умудрялся, но больше он так сделать не сможет. Теперь я понимаю как именно ему это удавалось, да и его полные возможности для мне ныне известны, так что скрыться от меня он более не в силах.

— Звучит довольно жутко. — прокомментировал Арата.

— Это говорит тот, чья сила завязана на страхе, а сам он создал настоящую шпионскую сеть из демонических птиц, с помощью которых следит за главными из Библейских и своими родными?

— Ха, туше. А теперь, с твоего позволения, я всё же вынужден покинуть тебя.

— Не хочешь больше проводить время со своим Богом?

— Хочу, но мне всё же пора вернуться к Куроке и Широне, а то я и так слишком зачастил с одиночными прогулками. А Куроке внимание сейчас необходимо, учитывая беременность.

— Действительно, ты ведь скоро станешь отцом, будешь уделять всё своё внимание ребёнку и девушкам, а обо мне совсем забудешь.

— Сама в это веришь? — скепсис в голосе Араты можно было черпать ложкой, если не половником.

— Нет, но напомнить тебе об этом будет не лишним.

— Злюка. Покупай тебе после такого печенье и пирожные.

— Значит ты не только не хочешь проводить со мной время, но тебе ещё и жалко угощать меня сладостями? Какой плохой Ученик. Аж слёзки наворачиваются.

Офис наигранно прикрыла ладошками глаза, изображая плач, хотя в действительности на её лице не было даже намёка на слёзы или иное проявление настоящей грусти.

— Вот ведь актриса выросла. И даже не скажешь, что лет десять назад ты была почти полностью безэмоциональной страшилкой для окружающих. — «Хотя для большинства она и сейчас таковой является». — И да, я сейчас точно начну тянуть чьи-то милые щёчки, если она продолжит так играть на публику.

— И кто после этого злюка?

— Видимо мы оба. А теперь извини, но мне правда нужно идти.

— Понимаю. Я перенесу тебя в Куо, как и обычно. И всё же тебе нужно будет потренироваться в перемещении по реальности. Учитывая твой запас сил и контроль ты уже должен быть в состоянии прорывать реальность, хотя бы с Мира Людей в Ад.

— Хм, в целом ты права. Нужно будет уделить этому внимание.

— В следующий раз этим и займёмся, а пока ступай, всё же твои кошки тебя заждались.

Лёгкое движение руки со стороны Офис и уже через секунду Арата ощутил перенос, а после и увидел смену окружения. Всё тот же окровавленный, полный мяса и тени пейзаж, но с совершенно иным наполнением, да и количество «ходячих мешков плоти» давало понять, что это улица Куо.

— «Ощущается всё так же мерзко. Хмммм. Вот уж действительно, плата соразмерная полученным силам». — с долей грусти подумал Арата, неспешно направляясь в сторону своего дома. Хоть окружающий мир и был ему противен из-за Проклятия Плоти, но привычка совершать прогулки никуда не делась, даже с учётом такого неприятного нововведения.

— «Эхххх… Многое бы отдал, лишь бы увидеть солнечный свет или звёздное небо вживую, как раньше. Мечты».

Несмотря на свой статус монстра и маньяка Арата действительно очень скучал по виду естественного мира. Казалось бы, такие простые, обыденные, в повседневной жизни и вовсе незаметные вещи, но их отсутствие и замена на такую удручающую картину кардинально влияет на жизнь и психику человека.

— «А ведь скоро ещё и ребёнок появится. Это конечно маловероятно, но всё же… возможно ли, что и его я буду видеть так?». — подобная мысль не на шутку напугала Арату. Всё же те, кого он сейчас видит в обычном образе были дороги и знакомы ему ещё до Проклятия, но вот с ребёнком ситуация другая, потому подобные опасения имели право на жизнь. — «А ведь ещё открыт вопрос с Момо, Ле Фэй… да и Офис тоже. Хмммм, ещё и с Широне вопросы. И ведь ещё с начала примирения сестёр боялся чего-то подобного. Что её чувство благодарности и открытие сдерживаемых эмоций может сыграть с ней злую шутку. Просто блеск».

Остановившись посреди улицы Арата устало вздохнул, полностью осознавая в какую странную любовную ситуацию попал. Слова Куроки об этом тоже не делали ситуацию лучше, ибо, как ни странно, от этого начинала подавать признаки жизни полумёртвая совесть парня, которая даже во время резни и геноцида упорно молчала.

— «Гаремный