Как удачно выйти замуж - Юлия Гауф

Я: Еще одна!!!

ЖЕНЯ: В смысле?

Я: Макс тоже сказал чтобы я шутки прекращала.

ЖЕНЯ: Ну вот!

Я: Я ему не как шутку это преподнесла. Не хихикала, не стебалась. Просто сказала что беременна. Дважды!

ЖЕНЯ: А он что?

Я: Сказал что уже проникся моими оригинальностью и непосредственностью, и я могу не добивать его сомнительным юмором. Что-то такое.

ЖЕНЯ: Ну да, ты у нас непосредственна как татаро-монгольское нашествие=)) И вот сейчас почему ты со мной болтаешь вместо того чтобы с мужиком своим разговаривать? Блин, сестреныш, что ты за женщина такая? От тебя ждут шуточек и дурных розыгрышей даже на такую тему, задумайся. Довела мужика, он только подлянок от тебя и ждет!

Прочитала. Задумалась. Нет, ерунда. Я сегодня себя почти нормально вела, а до этого вообще мрачной ходила и не шутила. Так что никого и не до чего я не доводила, это загоны Макса.

Я: Ты мне больше не сестра(Поддержки — ноль!((

ЖЕНЯ: Потом порыдаю из-за твоего отречения=) Иди с мужиком поговори нормально, он там наверное обтекает от известия.

Я: С Максом я вообще разведусь!

ЖЕНЯ: А вы успели жениться?)

Я: Сначала поженимся, а потом я с ним разведусь! О, идёт…

ЖЕНЯ: Держи меня в курсе!!!

— Извини если меня долго не было, — Макс опустился напротив меня.

Я бросила телефон на колени. Максим выглядит не распрекрасно — бледноват, на лбу пот, а он вроде выходил из ресторана на улицу, в зиму.

— Пообщался с Ирочкой?

— Пообщался, — пробормотал он, разглядывая меня как двоечник таблицу химических элементов.

— Нам не стоит ждать её появления здесь? Заревнует еще, и решит меня за волосы оттаскать. А я лет с четырнадцати не дралась, все навыки растеряла.

— А ты дралась? — вяло поинтересовался он.

— Еще как! — кинула я «тонкий» намек.

— Нет, она не появится здесь.

— И не будет ревновать? — повторила я свой вопрос, кипя от негодования.

Я ему про беременность, а он с другой пошел общаться! Нет, это вообще нормально?! Нам точно такой папа нужен?

— Ты не шутила, да? — проигнорировал Макс мой вопрос про Иру.

— Я такими вещами не шучу! Как ты вообще мог такое подумать?

— А что я должен был подумать? — вскинулся он. — Ты напустилась на меня из-за Лауры, не один раз спрашивала про неё. И рассуждения про демографию, все эти шуточки… я просто решил что ты продолжила тему. Сначала решил, — уже тише добавил Макс, и замолчал.

Молчу и я. Не знаю что сказать. Может, я и правда его подвела к пониманию моего признания как шутки? Или излишне резко выпалила новость?

Экран моего смартфона загорелся. Я бросила взгляд вниз, и прочитала сообщение от сестры:

ЖЕНЯ: Если не хочешь упустить его, дай Максиму искренность. Хоть раз в жизни откройся кому-то кроме меня!

— Макс, может ты и прав. Просто я… я не умею нормально, — робко произнесла я. — Ты ошарашен, да?

— Есть немного. Постоял, подумал и понял что наверное это была не шутка, — криво улыбнулся он. — От тебя всякого можно ждать.

— Знаю. Просто я…

Я замолчала. Дать ему искренность? А она вообще кому-то нужна?

— Что, Алён?

— Я знаю что я странная, — выпалила я, вонзив ногти в свои колени и дико нервничая. — Просто… черт, не знаю, поймешь ли ты, и стоит ли рассказывать.

— Стоит.

— Я еще маленькой поняла что отцу неинтересна. Потом мы с мамой остались втроем: я, она и маленькая сестра на руках. Я тоже была маленькой, но мама решила что маленькой должна считаться Женя, а я — старшая. Мама работала, внимания она нам много не могла давать. А то что давала — всё было сестренке.

— Ты ревновала? — тихо спросил Макс.

— Нет, на удивление я совсем не ревновала. Я и сама сестру обожала. Но я в отличии от многих других детей не считала себя взрослой. Себя я считала ребенком. А мама меня лет с пяти обрядила во «взрослую кожу». Да и для сестры я была взрослой, старше её ведь. Диссонанс. Мы играли, носились по улице, но дома от матери я получала за порванные вещи или репья в волосах со словами: «Ты взрослая, ты не должна!»

— Понимаю.

— Я только втыки и получала — и дома, и в школе. Мама не из тех кто обнимает, целует, говорит что дочка у нее красавица и принцесса. Её любовь выражалась в том что она нас кормила и одевала. Женщина советской закалки, — улыбнулась я. — Я тактильная, и сестру постоянно тискала. Может, поэтому Женя выросла здоровой личностью. А я в плане выражения эмоций — ментальный инвалид.

— Не заметил. Наговариваешь на себя, — мягко улыбнулся мне мужчина.

— Не наговариваю. Мне не хватало внимания, и в школе я куролесила в начальных классах. Потом пришли комплексы вместе с прыщами, и я чтобы скрыть неуверенность превратилась в… в клоуна, — выдохнула я. — В настоящую клоунессу, понимаешь? Никому кроме сестры не было интересно что у меня там на душе, мои печали и радости. А внимание мне было нужно как воздух. Ну я и спрятала всё настоящее, откуда-то взялось чувство юмора. Зачастую оно у меня неудачное, а иногда еще и злое, особенно в школе. Зато я стала заметной, и получала внимание. Лет в восемнадцать я пыталась отбросить эту шелуху, маска стала мешать, но случилась несчастная глупая любовь. Сердце — вдребезги, как только в юности бывает. И я снова стала такой.

— Ты говоришь о себе так, словно ненавидишь. Не надо, Алёнка.

— Я не знаю люблю я себя или нет. Но я точно знаю что мне сложно вести себя нормально. И выражать свои чувства. Вот и про беременность — мне легче было пульнуть в тебя эту новость катапультой, чем мягко подвести к ней. Или подождать более подходящего момента. А я ведь собиралась именно это и сделать — чуть выждать, и…

— И хорошо что ты этого не сделала, — перебил Макс. — Я тебя понял, Алён. Правда. Ты не одна такая, многим тяжело быть настоящими. Гораздо удобнее быть в броне. У тебя она из несерьезности, шуток и очаровательного хамства.

— Очаровательного? — спросила я кокетливо,