Рука Москвы - записки начальника советской разведки - Леонид Шебаршин

Маршал, разумеется, хорошо знал цену коэффициентам, цифрам потерь, цену Золотым Звездам за Панджширскую операцию, поэтому и был задумчив. Возможно, беспокоило его и другое. Соратник Ахмад-шаха - некий инженер Исхак похвастал в конце 1988 года в саудийском городе Таифе, что сведения о подготовке операции были получены не от афганских, а от советских источников. Маршал Соколов не мог не знать о тесных конспиративных контактах своих офицеров-разведчиков с Ахмад-шахом. Контакты осуществлялись по указанию военного командования, хотя и втайне от Москвы и советских представителей в Кабуле. Отношения с Ахмад-шахом установились тесные, чтобы не сказать задушевные, и при этих обстоятельствах его осведомленность должна была наводить на размышления. Тем более что афганское командование извещалось о предстоящих операциях в последний момент и не допускалось к их планированию.

Тот же Исхак назвал и цифру потерь Ахмад-шаха - пятнадцать человек. Соврал, наверное, бандит, уколоть хотел побольнее.

Война есть война. В правильности этой поговорки мы еще раз убедились в Рухе. Маршалу было доложено, что наша авиация только что нанесла бомбоштурмовой удар (БШУ) по расположению войск противника, потерь нет. Затем кто-то проговорился, что авиация здесь же, в Панджшире, сбросила современные эффективные (повышенного могущества) бомбы не с той высоты. Бомбы не разорвались, и специальные поисковые группы отряжены для того, чтобы их уничтожить. Есть еще одна поговорка: война все спишет, твердо усвоенная любым военнослужащим, от рядового до маршала, и выручающая их в затруднительных ситуациях. Война все спишет, война уравняет мужество бойцов и некомпетентность командиров, солдатскую безропотную стойкость и штабное политиканство, находчивость пехотинца и неповоротливость военачальников, война прикроет продажу оружия противнику и тайные сговоры за спиной союзника.

Совещание в Рухе завершилось на победной ноте. Пройдет три года, и окрепший Ахмад-шах возвратится в Панджшир уже не с тремя, а с десятью тысячами бойцов, неведомо куда исчезнет задолго до этого срока оргядро, и вновь нависнет враждебная сила над Кабулом и единственной дорогой, связывающей столицу Афганистана с Советским Союзом.

А сейчас дело сделали, совещание провели, летим над изумрудно-зеленой долиной, над голубой речкой в Кабул, домой, в королевский дворец маршала, где ожидает всех участников заслуженный обед.

Тесновато за столом, сервировка скромная, походная, еда обильная, но еще обильнее выпивка - добротное шотландское виски и русская водка. Во главе стола маршал Соколов, сбоку герой апрельской революции, выходец из бедной крестьянской семьи, министр обороны ДРА Абдул Кадыр - лицом темен, суетлив, то и дело вскакивает, щелкает каблуками. Его отношения с маршалом ясны: бойкий старательный ученик - и снисходительный учитель. Вскоре выяснится, что личный шофер Кадыра сотрудничает с Ахмад-шахом, а много позже придется задуматься о роли и самого министра. Будучи уже в отставке, строго-строго по секрету он признался своему другу, что всегда был последователем главы Исламского общества Афганистана Б. Раббани. Но все это - потом. Пока же идет товарищеская трапеза, суетится министр, немногословно говорит маршал, произнося суровые и звонкие тосты за здоровье руководящих лиц и за победу. Разливает спиртное генерал-полковник Ш. (погиб в авиакатастрофе), льет солидно - по полстакана. Маршал поглядывает и одобрительно кивает. Кадыра распирает хмель, чувство доброго товарищества, его тосты звучат взволнованно - он, того и гляди, либо запоет, либо зарыдает. Но время военное, гости душу перед компанией раскрывать не собираются - обед заканчивается быстро.

Панджшир. Самая крупная, самая громкая операция афганской войны. Она превратила главаря банды Ахмад-шаха в деятеля общегосударственного масштаба, принесла ему международную известность, открыла поток денег и оружия из США и Европы.

"Масуд" значит "счастливый". Ахмад-шах таджик, и не исключено, что его же собратья по исламскому движению - пуштуны отрежут ему голову. Пуштунов Ахмад-шах не любит и пытается объединить под своим началом все северные народности.

В один из февральских дней 1982 года на военном аэродроме Кабула приземлился ничем не примечательный пассажирский самолет Аэрофлота, прибывший специальным рейсом из Москвы. Аэродром полностью контролировался советскими военными, афганская сторона в известность о грузах или пассажирах не ставилась, так что прибытие самолета не привлекло ничьего внимания. Осведомители оппозиции могли только зафиксировать его посадку.

Небольшая группа встречающих быстро разместила прибывших по машинам. Впереди автомобиль с опознавательными знаками афганской дорожной полиции, но с советским экипажем, несколько машин с советской же вооруженной охраной - и кавалькада понеслась по заснеженным кабульским улицам в направлении Дар-аль-Амана к посольству СССР. У самых посольских ворот машины резко повернули влево и, проехав несколько сотен метров, остановились около двухэтажного особняка. Особняк арендовался представительством КГБ в Кабуле и предназначался для проведения конфиденциальных встреч с высокопоставленными контактами и размещения важных гостей из Москвы. В уютном, хорошо обставленном и чисто убранном доме, укрытом от посторонних глаз глухим забором, на два дня поселился прибывший в Кабул член Политбюро ЦК КПСС, председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов.

Все, что делала советская сторона в Афганистане, окутывалось завесой секретности. Визит Андропова был сверхсекретным, о нем знал только самый узкий круг советского руководства.

Андропов провел интенсивные беседы с некоторыми руководителями советских учреждений в Кабуле, с Б. Кармалем и Наджибуллой. В результате была сформулирована стратегическая задача советско-афганской стороны - в 1982 году покончить в основном с банддвижением на территории Афганистана. Упор при этом делался на военную силу. Видимо, многие советские военные специалисты, оперативные работники КГБ, непосредственно соприкасавшиеся с противником, уже в то время сомневались в реальности этой задачи. Скорее всего, сознавали неосуществимость этого замысла и афганские лидеры, однако их интересам отвечало дальнейшее расширение участия Советских Вооруженных Сил в афганской междоусобице, ибо на свою армию они уже не рассчитывали.

К сожалению, ни Андропов, ни его коллеги по Политбюро, ни многочисленные специалисты по Афганистану были не в состоянии дать объективную оценку ситуации в этой стране. Термины "банддвижение", "бандформирование", "бандглаварь", прочно вошедшие в оперативно-политический лексикон наших органов госбезопасности в послевоенные годы, возвратились к жизни в Афганистане. Как нередко случается, пропагандистские ярлыки мешают осознавать действительность, ограничивают анализ привычными и удобными рамками. В начале 1982 года лишь очень немногие мужественные люди на нашей стороне осмеливались утверждать, что наша армия и кабульское руководство ведут войну не против бандитов, а против афганцев-мусульман, против значительной части афганского народа. Западные утверждения такого рода отметались как измышления враждебной пропаганды, чем они, ради справедливости надо сказать, и были на самом деле. Запад столь же плохо представлял себе афганское общество, как и Москва.

Предположим, что Андропов своим незаурядным умом мог распознать, что в Афганистане мы столкнулись не с широкомасштабным бандитизмом, а с народным сопротивлением, что афганское общество вдохновляется не идеями апрельской революции и развитого социализма, а исламом, традиционными ценностями и обычаями своей страны, непостижимыми для людей из другого мира. Подобному прозрению не было места в советской политике 1982 года. Оно означало бы признание провала всего грандиозного афганского предприятия.

Линия на ликвидацию банддвижения была жестко обусловлена не столько афганскими, сколько советскими реалиями. Она явилась стратегической ошибкой, исправлять которую начали лишь в 1986 году.

...Андропов покидал Кабул во время жестокой снежной бури. Тяжелые военные снегоочистители не успевали сгонять снег со взлетной полосы, видимость приближалась к нулевой, ни один летчик не рискнул бы взлетать в горах в такую погоду. Но председателя КГБ уже ничто не могло удержать в Кабуле. Он выполнил здесь свою миссию, в Москве ждали неотложные дела. Андропов был человеком решительным и нетерпеливым, летчики - людьми мужественными, дисциплинированными и умелыми. По приказу председателя самолет взлетел и взял курс на Москву.

Для Юрия Владимировича короткий визит в Кабул имел неожиданные и неприятные последствия. Редкому посетителю афганской столицы удавалось покинуть ее хотя бы без желудочного заболевания. Андропову не повезло - он заболел оспой. Видимо, врачи не сразу поняли, с каким заболеванием они имеют дело. По рассказам, состояние больного быстро становилось безнадежным. Каким-то чудом жизнь Андропова была спасена, но предстояло ему прожить меньше двух лет.