Его хорошая девочка (СИ) - Соболевская Наталья

— Варвара, так вы узнали девушку или нет? — как раз, когда Кнутов повторил вопрос, в коридор зашёл Никита с двумя стаканами кофе.

— Кажется, это Снежана, но могу ошибаться, — тихо и неуверенно прошептала я.

— Вы и секунды не смотрели на фото, показать ещё раз? — полицейский, поднявшись со стула, шагнул в мою сторону, но я отрицательна мотнула головой, и он остановился.

— О каком фото речь? — поставив стаканы на стул, Беркутов вклинился в разговор.

— Никита Валерьевич, вы же тоже были лично знакомы со Снежаной?

— Я что, слишком тихо задал вопрос?! — поинтересовался Никита, причём подчёркнуто начальственным тоном.

Работа в правоохранительных органах накладывает определённый отпечаток на человека, например, привычку доминировать над окружающими. Наверное, поэтому Кнутова, после слов Беркутова, аж перекосило, но полицейский молча сглотнул замечание в свой адрес, подошёл к Никите и теперь уже ему продемонстрировал фото на телефоне.

— Я так понимаю, вы это уже показывали Варваре? — не отрывая взгляд от мобильного, Беркутов сжал кулаки.

— Да, это требов….

— Впредь, прежде чем показать Варваре труп или ознакомить её с другими зверствами расследования, у меня спрашивайте, можно или нет, — перебив полицейского, Беркутов в прямом смысле его отчитал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чувствую, если мужчин срочно на что-либо не отвлечь, они друг другу вцепятся в глотки, атмосфера между ними накалена до взрывоопасного состояния и вот-вот рванёт.

— Никита, как ты считаешь, на фотографии Снежана? — я не только заполнила звенящую тишину коридора своим голосом, я ещё к мужчинам и подошла, вклинилась между ними, и тем самым заставила их друг от друга на метр, но отойти.

— Да, это она, — с явным сожалением подтвердил Беркутов, и я решила, что теперь настал благоприятный момент, если так можно выразиться, Кнутову заговаривать зубы.

— Евгений Анатольевич, расскажите, при каких обстоятельствах погибла Снежана и как давно это произошло?

Кнутов шумно выдохнул и, присев на стул, посмотрел на Беркутова.

— И-и-и, рассказывать или нет?

— Конечно, но без кровавых подробностей.

— Признаться, если бы не вы, Варвара, возможно, Снежану так никогда бы не нашли, либо сильно позже. Если бы вы не упомянули, что потерялась ещё одна девушка, мне бы, наверное, даже в голову не пришло обыскивать лес рядом с местом, где преступник закопал Дарью, думая, что она мертва.

— Как закопал? В землю? Живую! — содрогнулась я от ужаса, ноги подкосились и, если бы Никита вовремя меня не поддержал, просто бы осела на пол. — Её же нашли в овраге возле дороги, мы решили, что преступник, эта сволочь, чтобы ему никогда не было покоя, выбросил её из машины.

— Нет. У Дарьи волосы, одежда, в общем вся была в земле, не возникало сомнений, что она побывала в могиле.

— Дашка, — с невыносимой болью произнёс Никита имя подруги. — Как же я за тобой не доглядел.

— Ваша Дарья — умница. Выжила, выбралась из могилы, нашла силы доползти до места, где бы её заметили люди. А ещё Дарье сыграло на руку то, что, возможно, преступника кто-то спугнул, либо он сильно торопился. Для неё он выкопал совсем неглубокую яму, Снежану же похоронил гораздо глубже.

— А что, если это объясняется тем, что на Дашу и на Снежану напали два разных человека? — задумался Беркутов.

— Исключено. Я бы пояснил почему, но вы же сами просили без определённых подробностей, но, если обтекаемо, характер ран и почерк совпадают.

— Почерк? — зацепилась за слово я. — Обычно этот термин применяют в отношении маньяков.

— На самом деле не только, но в данном случае вы правы. Лично я уверен, что у нас завёлся серийный убийца. Начальство моё, естественно, так не считает, вернее, лишь говорит, что не считает, причиной тому политические и экономические соображения. В разгар туристического сезона меньше всего городу нужна паника и отток отдыхающих.

Глава 49

— Значит, ваше начальство боится шумихи? — судя по тому, с каким тоном Беркутов произнёс фразу, его крайне заинтересовал этот факт. — А расследовать убийство и нападение они вообще собираются?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разумеется, — прорычал Кнутов. По-моему, вопрос Никиты он воспринял не только как смачный плевок в сторону всей правоохранительной системы страны в целом, но и как личное оскорбление. — Для меня это дело будет стоять в приоритете, а от неразглашения больше пользы, чем вреда. Объявление, что в городе орудует маньяк, лишь малую долю женщин заставит вести себя осторожнее, ведь в психологии человека считать, что плохое всегда случается с кем-то другим, а не со мной. Зато серийник, если о нём пронюхает пресса, почувствовав угрозу, станет куда аккуратнее и осмотрительнее. Либо худший из вариантов — внимание ему польстит, и он начнёт его подогревать, сокращая временной промежуток между жертвами и убивая всё с большей жестокостью.

— Хорошо, на данном этапе будем считать, что вы меня убедили, — выдал Никита вердикт. — И я хочу помочь. Деньги, техника, срочные экспертизы, в конце концов, специалисты из частного сектора. Всё что угодно, но взамен нужно, чтобы меня держали в курсе событий и, конечно же, результат.

Глаза полицейского заблестели, похоже, его какой-то пункт из списка, чем Беркутов может помочь, особо заинтересовал, наверняка — деньги. С учётом того, какое под Кнутовым авто, как он одевается, да и вообще, как выглядит, мужчина явно не на заработную плату живёт.

— В деньгах не нуждаюсь, технику, если надо, достану, как и всё остальное, — заявил полицейский, чем вызвал у меня чувство вины за огульные выводы. — А вот от содействия в том, чтобы расследовать дело назначили именно меня, не откажусь. Судя, с каких верхов мне звонили, связи у вас имеются.

— А сейчас не вас назначили?

— Нет. Якобы более опытного следока.

— А это не так?

— Михалыч нормальный мужик и когда-то действительно был отличным следователем, но он устал, а его опыт жиром заплыл. Ему давно у себя в саду рыться в земле интереснее, чем на работе.

Беркутов, не отрывая взгляд от полицейского, потёр подбородок, выждал несколько секунд, а потом, резко шагнув в сторону Кнутова, протянул ему руку.

— Считай, дело уже твоё.

— Граждане, кто ждал Иосифа Аркадьевича с операции? — с лестничного пролёта скрипучим голосом обратилась к нам женщина в медицинском халате, а когда мы на неё все дружно обернулась, сообщила: — Освободился он. Можете подняться на четвёртый этаж. Только дверь не дёргать, не долбиться, в звонок не звонить, он не для вас. Доктор к вам сам выйдет.

Врача не пришлось ждать. Когда мы поднялись на этаж выше, крупный мужчина лет пятидесяти в медицинской шапочке и в зелёной униформе уже стоял там.

— В принципе, я доволен, как прошла операция, — первое, что сообщил доктор. — Пациентка стабильна, жизненные показатели в норме, но прогнозы на будущее давать рано, надо дождаться, когда хотя бы в себя придёт. Да и после я не отвечу, останутся ли необратимые последствия или нет.

— Какие последствия?! — вырвалось у меня.

— Расстройство когнитивных функций, нарушение моторики, опорно-двигательного аппарата, ухудшение речевых навыков, зрения, ну и так далее, — я так понимаю, хирург нам назвал лишь малую часть возможных проблем, но мне и этого хватило, чтобы сердце сжалось от боли за Дашу.

— Что нужно, чтобы минимизировать ущерб здоровью? — спросил Беркутов.

— На данном этапе у нас всё есть, если вы об этом. Главный врач меня уже предупредил, что близкие пациентки, скажем так, имеют расширенные возможности. Если что-то понадобится — обратимся. Будьте уверены, не постесняемся. А пока, верим в лучшее и надеемся на молодой организм девушки. После, когда кризис минует, потребуется восстановительная терапия, если её проведут в специализированном заведении, шанс на полное выздоровление возрастёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})