Худей! - Стивен Кинг

— Да. Ручаюсь, что обрадовались.

Валбурн бросил на Вилли оценивающий, довольно критический взгляд.

— Не хотите ли пройти в дом выпить стакан сливок, мистер? Вы нехорошо выглядите.

— Спасибо, но мне нужно добраться до Совиной Головы до захода солнца, если смогу.

— Разыскиваете его?

— Да.

— Что ж, если найдете, надеюсь, он не сожрет вас, мистер, потому что мне он показался голодным…

Вилли говорил с Валбурном 21-го — в первый день официального лета, хотя дороги уже задыхались от туристов. Вилли пришлось проехать в глубь материка до Типскота, прежде чем ему удалось найти мотель со свободным номером. А ведь цыгане выкатились из Бутбэй Харбор утром 8-го.

Разрыв сократился до тринадцати дней.

Вилли провел два плохих дня. Ему казалось, что цыгане провалились под землю. Их не видели ни в Совиной Голове, ни в Рокланде, хотя оба города были забиты туристами. На заправочных станциях и придорожных кафе глядели на фотографии и качали головами.

Угрюмо борясь с желанием выблевать драгоценные калории за борт — он никогда хорошо море не переносил, Вилли на пароме перебрался из Совиной Головы в Виналхавен, но цыган там не было.

Вечером 23-го он позвонил Кирку Пеншли, надеясь на свежую информацию, и когда Кирк снял трубку, послышался интересный двойной щелчок, как раз в тот момент, когда Кирк спросил:

— Как дела, Вилли? Где вы пропадаете?

Вилли быстро покрылся потом и повесил трубку. Он снимал номер в отеле Рокланда и знал, что вероятно больше не сможет найти свободного номера до Вангора, но сразу решил ехать дальше, даже если придется провести ночь посреди пастбища. Двойной щелчок. Ему совсем не понравился двойной щелчок. Такой щелчок можно услышать, когда линия прослушивается или используется оборудование, прослеживающее связь.

«Хейди подписала бумаги на твою отправку, Вилли».

«Ничего более глупого никогда не слыхал раньше!»

«Она подписала их, а Хьюстон утвердил».

«Дай мне отдышаться!»

«Сматывайся отсюда, Вилли».

Он выехал. С учетом Хейди, Хьюстона и прослушивающей аппаратуры, повесить трубку — самое лучшее, что он мог сделать. Приехав в отель «Рамонда» в Вангоре, он первым делом показал фото портье. Тот сразу кивнул.

— Да. Я отвел к ним свою подружку. Она хотела узнать будущее, — взяв в руки фото Джины Лемке, он закатил глаза. — С рогаткой она могла творить чудеса и выглядела так, словно может пользоваться ею и для других целей… вы меня понимаете, — он сделал движение, словно стряхивал воду с кончиков пальцев. — Моя подружка заметила, как я на нее смотрел, и сразу утащила меня оттуда. — Он рассмеялся.

Вилли чувствовал себя таким уставшим, что мог думать только о постели, но адреналин в крови не дал ему отдохнуть.

— Где? Где они были? Или они еще не уехали?

— Нет. Тут их больше нет. Они останавливались у Парсонса, но уже точно отбыли. Я был там на другой день.

— Это ферма?

— Нет. Раньше там была Распродажа Парсонса, пока не сгорела в прошлом году, — он беспокойно посмотрел на обвисшую рубашку Вилли, скулы которого теперь уже напоминали лезвия. В глубине глазниц свечами горели глаза. — Хм… вы хотите взять номер?

Вилли нашел Распродажу Парсонса на следующее утро. Это оказался обуглившийся каркас здания посреди того, что казалось заброшенной автостоянкой. Вилли медленно прошелся по потрескавшемуся асфальту. Здесь были банки пива и соды, кусок сыра с копошащимися в нем червями, сверкающий шарик от подшипника («Ай да Джина!» — воскликнул про себя Вилли), лежали лопнувшие воздушные шары и пара использованных троянов, так похожих на воздушные шары с усиками. Да, цыгане были здесь.

«Я чую тебя, старик», — прошептал Вилли, повернувшись к пустому каркасу здания, и пустые глазницы — прежние окна, уставились на этого костлявого человека-пугало, с холодным отвращением. Место выглядело обителью призраков, но Вилли не чувствовал страха. К нему вернулась злость, окутала его плащом. Он злился на Хейди, на Тадеуша Лемке, на так называемых друзей, вроде Кирка Пеншли, от которых он ждал, что они будут на его стороне, но которые оказались во враждебном лагере. Уже оказались или скоро там окажутся. Не имеет значения. Даже в одиночестве при своих 130 фунтах, он еще достаточно силен, чтобы бросить вызов старому цыгану. А что будет потом? Что ж, посмотрим, верно?

— Я чую тебя, старик, — снова проговорил Пеншли и подошел к стене здания, на которой висело объявление агента по торговле недвижимостью, и записал адрес.

Агента звали Фрэнк Квигли, но он настоял на том, чтобы Вилли звал его Биффом. На стенах висели фотографии в рамках, где Бифф был запечатлен в возрасте выпускной школы в футбольном шлеме. На столе Биффа лежала отлитая из бронзы кучка собачьего дерьма с прикрепленной к ней маленькой надписью: «Водительские права француза».

— Да, — сказал Бифф. — Я сдал площадку старому цыгану с разрешения мистера Парсонса. Он рассудил так, что после цыган она все равно хуже смотреться не будет, — объяснил Бифф. — И, по-моему, он прав.

Откинувшись на спинку вращающегося стула, Бифф изучал лицо Вилли, измерял пробел между воротом рубашки Вилли и его шеей. Рубашка свешивалась складками, как флаг в безветреный день. Потом Бифф сплел пальцы за головой, качнулся назад на своем стуле и положил ноги на стол возле кучи бронзового дерьма.

— Но не то, чтобы ее цена оказалась недоступной для покупателя, понимаете? Это прекрасная индустриальная зона, и рано или поздно человек, имеющий дар предвидения, заключит со мной сделку. Да…

— Когда цыгане уехали, Бифф?

— Не сочтите дерзостью, если я пожелаю узнать, почему вас это интересует?

Губы Вилли Халлека, теперь они стали тоньше, оскалились в ухмылке неземной худобы.

— Да, Бифф, сочту.

Бифф вздрогнул, потом кивнул, закинул ногу за ногу и задумчиво погладил кучку бронзового дерьма.

— Прекрасно, Вилли. Дела человека — его бизнес. А мотивы поведения — его личная жизнь.

— Хорошо, — сказал Вилли. Он чувствовал, как возвращается озлобленность, и пытался с ней бороться. — Поскольку мы согласились…

— Тем не менее, это обойдется вам сотни в две.

— Что? — рот Вилли раскрылся от удивления. На мгновение он так сильно разозлился, что не в состоянии был шевельнуться или что-нибудь сказать. От этого выиграл только Бифф Квигли, потому что, если бы Вилли мог пошевелиться, он бы прыгнул на него. Его сдержанность тоже порядочно похудела за последние два месяца.