Возвращение джинна - Василий Головачев

Артем нырнул в щель, опустился к сверкающему прожектором «мустангу», окруженному тающим облачком дыма.

Мембрана люка, если это и в самом деле был люк, была продырявлена, кибер деловито расширял отверстие, и Артем почувствовал мимолетное сожаление, на этот раз связанное с мыслью, что им приходится проникать на борт гиганта силой. Потом пришла другая мысль: если корабль Червей не отреагировал на атаку, значит, его автоматика давно прекратила существование, а сам он превратился в гору мертвого металла и камня.

Включили фонари, пролезли в пробитую кибером дыру и оказались внутри помещения сферической формы, своеобразный тамбур, из которого в разные стороны отходили два круглых в сечении коридора с оплывшими складчатыми стенами буро-красного цвета. Стены сферы тоже состояли из наплывов, ям и бугров, а их цвет был сиренево-оранжевый, с беловатым налетом, словно здесь когда-то текла вода, оставив после себя солевые отложения.

Артем прислушался к своим ощущениям.

Когда они с Селимом проникли на борт ковчега гиперптеридов, на них обрушилась волна пси-излучения, пронизывающего весь корабль, отстроиться от которого так и не удалось. Пси-звон сопровождал разведчиков повсюду, словно рядом с ними все время звенела басовитая гитарная струна.

Здесь же, внутри ковчега Червей, стояла полнейшая тишина. И в душе снова шевельнулось сожаление, теперь уже по поводу того, что корабль скорее всего давно и безнадежно мертв.

— Куда дальше? — осведомился Роман, озираясь.

— Надо найти императив-центр ковчега.

— Рубку управления, что ли?

— Нечто вроде этого.

— Допустим, мы это сделаем. Что ты задумал?

— У нас только два варианта выбраться с этой планеты и вернуться на Землю. Первый — с помощью моллюскора. То есть надо найти еще живого робота и каким-то образом уговорить его отправить нас домой. Второй вариант — ковчег Червей. Если сможем запустить его и объяснить инку, куда надо лететь, он доставит нас в Солнечную систему или хотя бы в мир Червей.

Роман скептически хмыкнул.

— Оба варианта из разряда «дохлых».

— Предложи свой.

— Что тут предлагать…

— Тогда вперед!

Отряд направился в один из коридоров, уходящих в чрево корабля гигантской петлистой кишкой.

Уже после прохождения первых встретившихся на пути помещений стало ясно, что ковчег Червей мало чем отличается от гиперптеридской машины пространства, которую штурмовали Артем вместе с фон Хорстом и Зари-мой. Черви Угаага, как и разумные «птице-насекомые», пришли сюда из другой Вселенной, где царили иные физические законы и пропорции, а метрика пространства не исчислялась тремя измерениями.

Коридор, начинавшийся от сферической полости тамбура, привел беглецов сначала в помещение, проросшее рядами «опухолей» с грибообразными выростами, а потом в огромную пещеру неопределенных очертаний с оплывшими стенами и ребристым «корытом» пола. Форма пещеры на самом деле складывалась из множества пересекающихся объемных фигур: сфер разного диаметра, эллипсоидов, гиперболоидов, цилиндров, — но на первый взгляд это сочетание форм казалось хаосом и действовало на психику угнетающе.

— Очень похоже… — пробормотал Артем.

— Ты о чем? — не понял Мигуля.

— Внутренности этой колымаги похожи на интерьеры гиперптеридского ковчега. Прямо почти один к одному.

— Может быть, они в какой-то мере родственники?

Артем озадаченно посмотрел на безопасника, качнул головой.

— Хорошая мысль. Надо будет поделиться ею с Гилбертом.

— Кто это?

— Мой знакомый из ИВКа, Гилберт Шоммер, ксенопсихолог, биолог, философ. Он занимается проблемами контактов с негуманами.

— До него еще добраться надо.

— О то ж…

Снова помчались по цепи коридоров и помещений, нанизанных на коридоры, как бусины на нить ожерелья. Помещения эти, богатые неожиданными переходами форм, не признающих острых углов и прямых линий, были так далеки от эстетики земных геометрических конструкций, что вызывали не восхищение, а неприятие и отторжение. Неизвестно, пользовались ли Черви Угаага такими формулами, как «золотое сечение», или нет, возможно, в их мире пропорции подчинялись другим принципам, но долго любоваться интерьерами помещений ковчега земляне не могли. Уставали глаза, портилось настроение, сжимался желудок. Все здесь было ч у ж о е, нечеловеческое, необычное, раздражающее, и психика людей реагировала на это, протестовала, заставляла испытывать тревогу и страх.

Остановились в одном из отсеков корабля, чтобы отдышаться.

— Зари-мы не хватает, — признался вдруг Артем.

— Соскучился? — понимающе прищурился Роман.

— Она экстрасенс, — сухо отрезал безопасник.

— Ну и что?

— В прошлом походе с Селимом именно она помогла нам найти люк в ковчег, а потом и центр управления.

— А-а… извини, не сообразил. Так ты хочешь сказать, что мы заблудились?

— Нет, здесь трудно заблудиться, путь один — куда ведет коридор. Он соединяет все отсеки корабля, как кровеносный сосуд — органы человеческого тела. Да и сам корабль, по сути, больше организм, чем техническое сооружение.

— Большой Червяк, — кивнул Роман. — Очень даже похоже. Что ж, проверим.

Отряд устремился вслед за «мустангом» в глубину коридора, петлявшего как кишка, но вполне целенаправленно закручивавшегося вокруг центральной оси-трубы ковчега, где должны были располагаться его трюмы.

Через полчаса выбрались в одно из помещений, имевшее форму купола, и обнаружили у стены нечто вроде свернувшегося гигантского гофрированного шланга диаметром около трех метров. Сморщенная оболочка шланга отблескивала металлом и вызывала ощущение шкуры живого существа.

— Червь… — дрогнувшим голосом сказал Артем, водя по «шлангу» лучом фонаря. — Мертвый…

— Ничего себе червячок! — вполголоса отозвался Роман. — Он же размером с газовую трубу!

— Мы видели Червей гораздо крупнее.

— Неужели они и в самом деле были разумными существами?

— Вполне.

— Честное слово, плохо верится. Ни рук, ни ног, ни щупалец… и головы не видно…

— У них все тело — голова, руки и ноги одновременно.

— Ну разве что. Однако я не понял, это уже и есть центр управления? А он был членом экипажа?

— Экипаж ковчегу не требовался. Как я уже говорил, корабль Червей представлял собой единый организм, объединявший собственно корпус, компьютер и экипаж. Но это еще не центр управления.

— Мы не заблудились?

Артем осветил потолок помещения, потом стены и пол. Луч фонаря отразился от бликующего обода в центре зала, опоясывающего вход в шахту.

— Попробуем нырнуть сюда.

Углубились в шахту, чувствуя нарастающий дискомфорт. Всем уже порядком осточертело изучать дикую геометрию внутренностей исполинского корабля, хотелось выбраться из него на волю и «подышать свежим воздухом».

Внизу проявилось колечко света — вход в освещаемый отсек. Еще несколько секунд, и отряд вывалился в огромный грот.

От пола, имевшего вид ребристого, как стиральная доска, корыта, до чешуйчатого потолка грот пронизывала толстая колонна с оплывшими, складчатыми, блестевшими, как ртуть, стенами. Колонну по центру опоясывала гофрированная труба, напоминающая сморщенный металлизированный шланг. Это был еще один Червь Угаага!

Основание колонны утопало в огромном наплыве из полупрозрачного сине-зеленого материала, напоминающего стекло. Наплыв светился изнутри, освещая весь зал тусклым «мертвецким» светом, и создавал неприятное ощущение живого органа.

Стены грота имели багровый цвет с тусклыми алыми прожилками, выступающими, как вены на руках человека. На потолке они были помельче, на полу крупнее, образуя волнистый узор «вен и артерий», вздувающихся на метровую высоту.

Неподалеку от колонны из пола вырастало чешуйчатое щупальце, поддерживающее нечто вроде беседки с ажурными стенами и зеркальной крышей. Беседка соединялась с колонной, полом и потолком двумя десятками серебристых, клейких на вид тяжей и перепонок.

За колонной виднелась странная конструкция, похожая на ледяную ротонду, из которой к колонне тянулись толстые жилы, разворачиваясь в червеобразные шланги. По ним изредка пробегали синеватые искры, отчего они конвульсивно вздрагивали.

— Это и есть твой центр управления? — пробормотал озирающийся в растерянности Роман. — Интересно, каким образом ты заставишь его работать, даже если он еще не совсем дохлый?

Артем опомнился, перестал прислушиваться к тишине зала, подплыл к «беседке», венчающей щупальце. С минуту разглядывал сооружение, проверяя свои ощущения.

— Всем отойти!

— Это почему? Что ты собираешься делать?

— Это центральный нервный узел ковчега, я имею в виду весь зал. Эта «беседка» должна играть роль программатора.