Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия

Они оторвались друг от друга, тяжело дыша.

— Мы — не — должны, — выговорил он медленно, практически по слогам. На его лице отразилось непередаваемое мучение. — Я не имел права, Полина. Простите.

— Это вы меня простите, Марк Александрович, — пролепетала она, пытаясь восстановить дыхание. — Я знала, что нельзя вас целовать. Но… я просто не могла не поцеловать… — добавила она еле слышно.

— Раньше я тоже точно знал, что делать можно, а чего нельзя, — выговорил он почти со злостью — не на Полину, конечно, а на самого себя. — У меня в жизни всё и всегда было чётко, по плану. Я никогда не отступал от своих принципов. Но с вами с самого начала все эти установки летят к чертям собачьим… Когда я вас вижу, то просто дурею. Я себя ненавижу за это… и в то же время никак не могу на это повлиять. Хотя я пытался, правда…

Ей хотелось заплакать. Губы всё ещё горели от его поцелуев, но Полина уже понимала, что подобного больше не повторится. Он просто не допустит этого…

А Громов, приняв какое-то решение, внезапно заявил:

— Вы не тревожьтесь ни о чём, Полина. Я сейчас уеду. На всю ночь уеду, так будет лучше для нас обоих.

— Нет, пожалуйста, — слабо запротестовала она, но он жестом остановил её, давая понять, что это дело решённое.

— Я во всём виноват, мне вообще не стоило… впрочем, ни о чём не думайте, просто ложитесь спать. Завтра утром я вернусь.

Полина даже не успела толком осмыслить происходящее. Громов собрался в считанные минуты и буквально выскочил за дверь, спасаясь бегством, оставив её совершенно одну в своей пустой квартире.

Илона

Она была неглупой женщиной и прекрасно понимала, что с каждым днём они увязают в этом болоте всё глубже.

Вернее, увязла-то она одна, но тянула при этом Марка за собой. Отпустить бы его, позволить уйти восвояси и жить своей жизнью, но… страшно. Невозможно. Она же без него умрёт. Утонет. Трясина поглотит её в ту же секунду…

Несмотря на изначально заявленный легкомысленный формат их связи — по крайней мере, как она отчаянно пыталась это ему преподнести — Илона была вынуждена признать, что схема "просто секс" с ними не работает. И она понимала, что он тоже это понимает… Скорее всего, Марк просто пожалел её тогда. Ну не мог же он не видеть этой горькой и безнадёжной любви, не мог оттолкнуть Илону — это, наверное, сразу бы её убило.

Она подозревала, что его ужасно тяготят навязанные ею отношения. Он наверняка и сам не рад, что во всё это ввязался. Если бы она была более храброй и умела смотреть правде в лицо, то нашла бы в его поведении все признаки, подтверждающие это: редко звонит… ещё реже приходит… постоянно ссылается на занятость и усталость… улыбка вымученная… взгляд потухший…

Но Илона малодушно списывала всё на другие причины. В том, что Марк несчастлив, не было её вины. Она видела, что ему просто тесно здесь, он задыхается в этом городе, в этом университете и на этой кафедре, безотчётно скучая по Питеру. Она не могла этого не чувствовать, не замечать. Да и в разговорах… Марк не так часто вёл с нею беседы по душам, но у него явственно проскальзывало недовольство: он постоянно повторял, что нужно разделение кафедры, потому что пока у них всё в кучу — и язык, и литература. Его бесконечно раздражала некомпетентность многих преподавателей, в том числе и самого заведующего кафедрой, бесила неразбериха на факультетах, когда курс тех или иных лекций читали люди, мало относящиеся к этим дисциплинам напрямую… Илона пыталась смотреть его глазами на окружающее — и понимала, что он прав, конечно же, прав.

— Меня сводит с ума ущербность моей здешней жизни, — сказал он ей как-то. — Я приехал сюда и как будто резко остановился на бегу. Вот с тех пор так и стою — не могу справиться с дыханием, чтобы бежать дальше.

Она почувствовала укол обиды за свой город — между прочим, родной и для Марка тоже, хотя понимала, что дело не только в нём. Скорее уж, Марк имел в виду свою собственную ущербность, а не по-снобски винил в этом скучную провинциальную жизнь.

— Почему ты вернулся? — спросила она, собравшись с духом.

— Мне не очень легко дался развод, — ответил он, запнувшись. — Хотелось как можно меньше неприятных встреч и лиц из старой жизни. Чтобы никто не задавал вопросов, не выражал сочувствие и не лез в душу, чтобы никому не надо было в очередной раз всё объяснять…

"Выходит, ты попросту сбежал от своей боли, — констатировала Илона про себя. — Я так и думала".

— А из-за чего вы развелись? — поинтересовалась она тем, что давно не давало ей покоя.

Он помолчал. Илона уже решила, что ждать ответа не стоит, и собралась извиниться за бестактность, когда он подал голос:

— Банальная, в общем-то, история. В универе у меня был очень тяжёлый и неприятный период. И вот именно тогда, когда мне особенно нужна была поддержка… в общем, я застал жену с другим. Как в анекдоте, прямо в нашей супружеской постели. Её любовником оказался мой коллега — слава тебе, господи, хотя бы не друг, иначе это было бы совсем как в дешёвой мелодраме.

— Она бросила тебя и ушла к нему? — уточнила Илона.

— Она не бросала, — Марк невесело усмехнулся. — Более того — она, как выяснилось, вообще не планировала разводиться. Думала, достаточно будет просто попросить прощения и порыдать немного для пущего эффекта — и всё вернётся на круги своя. Я сам после этого не захотел… не смог.

"Ещё бы", — с грустью подумала Илона. Марк с его прямо-таки педантичной порядочностью определённо не сумел бы после случившегося спокойно продолжать семейную жизнь, как бы сильно ни любил жену при этом.

Илона понятия не имела, остались ли у Марка какие-либо чувства к бывшей супруге, и убеждала себя в том, что именно по этой причине у неё самой с ним всё так непросто. Он просто ещё не готов. Марк ведь сказал ей об этом открыто — тогда, в самом начале их отношений…

Да, ему было непросто, но в этом не было вины Илоны. Поэтому она с болезненным упорством всё выискивала и выискивала зацепки в его поведении, свидетельствующие о том, что она ему всё-таки нужна. А если не находила их — то сама выдумывала.

Во-первых, Марку с ней не скучно, она это чувствует. Пусть не так уж регулярно им приходится общаться на различные темы, но слушает он её всегда с интересом и уважением. То есть, как собеседник и друг она его полностью устраивает. Но ведь и как женщина Илона тоже его привлекает! Когда он целует её, ему не противно, наоборот! Она заводит его, по-настоящему заводит, мужское желание невозможно подделать. Так что не так? Почему не так?.. Чего ему не хватает, боже мой, думала она почти в отчаянии.

В конце концов, вон у Кирилла Рыбалко с Катей тоже поначалу не клеилось. А потом внезапно оказалось, что его привязанность, и нежность, и тепло, и забота — это и есть любовь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да вот только есть ли эта нежность и привязанность у Марка — по отношению к Илоне? Она понимала в глубине души, что он дарит их ей не потому, что она — это она. Марк так же легко раздавал бы эту заботу другим. Он добрый и отзывчивый человек. Но… означает ли это, что Илона как-то особенно дорога ему?.. Совсем нет.

Иногда, если подобные мысли одолевали её слишком активно, Илона под воздействием порыва начинала творить глупости. Вот и теперь, разбередив себе душу сомнениями, она решила позвонить Марку сейчас же и прямо спросить о том, что он к ней чувствует.

Впрочем, когда Илона взглянула на часы, её пыл несколько охладел — шёл второй час ночи. Но она знала, что Марк — "сова", иногда он засиживался за работой всю ночь напролёт, до самого утра.

Поколебавшись ещё немного, она решила прощупать почву в сообщении и отправила ему вопрос:

"Привет. Уже спишь?"

Марк откликнулся через несколько минут.

"Нет, а что?"

И тогда, собравшись с духом, Илона нажала на кнопку вызова.