Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

С каждым днем работа в теневом казначействе нравилась ей все больше и больше. Пределом ее стремлений, решила она, будет управление финансами в качестве канцлера казначейства, как называют в Англии министра финансов, но в ту пору она сомневалась, что это станет возможным при ее жизни. «Партия тори никогда не допустит женщину на пост канцлера казначества», — говорила она коллеге {16}.

Не пробыла она в казначействе и двух лет, как Хит опять назначил ее на новое место — в министерство топлива и энергетики. Назначение состоялось в удачное для нее время. Лейбористское правительство приступило к осуществлению широкой программы национализации крупных отраслей промышленности. Первой из-под контроля частного сектора намечалось вывести металлургию, затем наступала очередь электроэнергии и газа. Кроме того, на своем новом посту Тэтчер получила возможность вплотную заняться еще одним важным вопросом. Методами сейсмической разведки на дне Северного моря были обнаружены большие месторождения нефти и газа — месторождения, которые окажут огромное воздействие на британскую экономику в следующие два десятилетия. Она взялась за серьезное изучение обоих вопросов, но в октябре 1967 года Хит опять передвинул ее на новый пост. Мервин Пайк ушла в отставку, и Питер Уокер, организатор выборной кампании Хита, порекомендовал, чтобы ее место в теневом кабинете, на передней скамье, заняла Тэтчер. Хит согласился и ввел ее в кабинет, назначив теневым министром энергетики. Через год она вступила в обязанности теневого министра транспорта, а в 1969 году была назначена министром образования. Хит, сам того не сознавая, сеял семена собственной гибели. Тэтчер накапливала опыт и становилась опасной.

На протяжении своих перемещений из министерства в министерство Тэтчер неизменно голосовала в палате общин вместе с представителями правого крыла своей партии. Она подавала голос против законопроектов, разрешающих аборты, и против любых попыток внести послабления в законы о преследовании извращенцев. В столь же непреклонном духе выступила она против резолюции о равноправии на конференции консервативной партии 1968 года. Занятая ею позиция привела в негодование активисток движения за права женщин, которые считали ее живым олицетворением всего того, за что они ратовали.

Однако Тэтчер отвергала всякую мысль о том, что пол может иметь какое-либо отношение к жизненным возможностям и успеху. Придерживаться такого мнения в Англии, считала она, было нелепо и тем более неуместно в мужской по существу консервативной партии. Если бы она подавала себя как женщину-парламентария, вместо того чтобы представать в ипостаси члена парламента, которому случилось родиться женщиной, то честолюбивым планам и надеждам Тэтчер почти наверняка не довелось бы осуществиться. Но в этом вопросе она не просто подыгрывала руководству тори. Отец обращался с ней не как с дочерью, а как с одаренным ребенком. «Ты делаешь успехи, потому что у тебя есть к этому способности», — внушал он ей. Поэтому успех, в понимании Тэтчер, никак не был связан с принадлежностью к тому или другому полу. Феминистки, на ее взгляд, хотели, чтобы им дали нечто такое, чего они не желают обрести упорным трудом. «Я абсолютно убеждена в том, что путем изменения законов ничего больше нельзя сделать для упразднения дискриминации, — заявила она на конференции консерваторов 1968 года. — По-моему, никакой такой особой дискриминации в отношении женщин не было уже много лет» {17}.

Во время той же конференции она прочла ежегодную лекцию в Консервативном политическом центре — прочесть лекцию обычно приглашали одну из самых ярких звезд партии тори. Она выбрала тему «Что случилось с политикой?» и несколько недель трудилась над текстом. Лекция не получила широкого отклика в прессе, но Тэтчер изложила в ней основы своих политических взглядов. Через два десятка лет она по-прежнему верит во все, что тогда высказала, — это красноречиво говорит о ней как о политике с твердыми убеждениями и постоянным кредо.

«По-моему, большой ошибкой последних нескольких лет являлось стремление правительства взять на себя или законодательно отрегулировать почти все и вся, — сказала она, формулируя первый принцип будущего «тэтчеризма». — Теперь нам нужны гораздо большая степень личной ответственности и самостоятельности решений, гораздо большая независимость от правительства и сокращение — сравнительно с нынешней — роли правительства». Чрезмерная опора на правительство сдерживает личную инициативу — таков был второй тезис «тэтчеризма». Консерваторы добивались снижения налогов по причине своего «искреннего убеждения в том, что вмешательство и контроль правительства приводят к умалению роли и значения человеческой личности, ослабляют желательность того, чтобы человек прежде всего сам заботился о своем будущем» {18}.

Выступив против политики, проводимой Гарольдом Вильсоном в области доходов и заработной платы, она выразила свою уверенность в том, что правительство не имеет ни малейшего права решать, какие виды зарплаты должны повышаться, а какие оставаться неизменными. «Нет ничего зазорного в том, что люди желают увеличить свои доходы, — утверждала она. — Когда мужчины и женщины стремятся повысить жизненный уровень своих семей и дать своим детям больше возможностей в жизни, чем имели они сами, они, надо полагать, преследуют достойную цель. Хорошо бы, чтобы к этому стремилось больше людей. Тогда оставалось бы меньше таких, что твердят: "Об этом должно позаботиться государство"».

Тэтчер понимала, что ее обвинят в приверженности доктрине алчного корыстолюбия, — обвинение это станет преследовать ее, как преследовало оно едва ли не всех политических сторонников свободы предпринимательства, включая Рональда Рейгана и Джорджа Буша. Она отметала подобную критику. «Дело в том, что даже добрый самаритянин должен был иметь деньги, чтобы помочь ближнему, — иначе ему тоже пришлось бы пройти мимо» {19}. Она защищала рынок как естественный форум для конкуренции и с энтузиазмом объявила себя сторонницей монетаризма, выступив за то, чтобы правительство контролировало не величину доходов, а количество денег в обращении. Монетаристские воззрения она переняла у Алфа Робертса, но Дэнис способствовал их упрочению. По вечерам он частенько рассказывал ей о борьбе компаний за долю на рынке и о вреде, причиняемом чрезмерным вмешательством со стороны государства. Тэтчер была убеждена, что ее монетаристский подход абсолютно разумен, но проповедовать его в 60-е годы было все равно что проповедовать революцию, становиться в полную оппозицию к послевоенной правительственной политике как социалистической лейбористской, так и патерналистской консервативной партии. Целое десятилетие пройдет, прежде чем она сможет всерьез штурмовать социалистические твердыни; для этого прежде всего надо было, чтобы консерваторы вернулись к власти.