Витой посох - Эльтеррус Иар

— Слышала я об этом зелье, — поморщилась ведунья. — Редкая гадость. Оно же неприкосновенный запас сил тела использует, а потому очень вредно.

— Знаешь, когда дело идет о жизни, — отмахнулась Телия, — то тут уж о вреде не думаешь. Невидимки годами его употребляют и ничего с ними не происходит.

— У них очень сильно изменяется физиология, — укоризненно посмотрела на нее Эванна. — Ты знаешь хоть одного невидимку, у которого есть дети?

— Как-то не задумывалась об этом… — растерялась принцесса. — Надо будет спросить у капитана, когда он вернется.

— Интересно, что он тебе скажет…

— Я тебе сообщу.

Пока они ехали, Мотылек осторожно косился на Конфетку. Судя по запаху, рядом с ним бежала самка, и молодой карайн пребывал в растерянности, не зная, как к ней обращаться. Впрочем, она явно не имела желания общаться, потому что, поздоровавшись, всю дорогу молчала, думая о чем-то своем. Мотылек не навязывался и так чувствуя себя неловко.

Как выяснилось, наставница Эванны жила за городскими стенами, в пригороде, где Телия, так уж получилось, еще никогда не бывала. Теперь девушка с интересом вертела головой по сторонам, глядя на небольшие аккуратные домики, ухоженные садики. Судя по всему, здесь жили небогатые люди, но жили полнокровно, не боясь завтрашнего дня. Взрослые улыбались друг другу, шумели и носились дети. На карайнов внимания обращали мало — привычное для столицы зрелище.

— Ну вот мы и прибыли… — как-то неуверенно сказала Эванна, соскальзывая со спины Мотылька, ездила она без седла, что немало удивило Телию. — Ох нам сейчас и достанется…

Принцесса не поняла за что это им должно достаться. Пожала плечами и тоже спрыгнула на землю.

— Явились не запылились, подруженьки ненаглядные! — встретил их язвительный голос появившейся на пороге домика старой женщины с очень ясными глазами.

— Наставница, я… — съежилась молодая ведунья.

— Ты, дорогая, ты… — прервала ее та. — Ты у нас кто? Одноразовый целитель? Ты чем думала-то? Уж никак не головой! Ты, сдается, глупее своего карайна…

— Наставница… — отчаянно покраснела Эванна. — А что мне еще было делать?! Паренек умирал…

— Есть другие способы, и тебя им учили! — отрезала старушка. — Это заклинание не твоего уровня! Ты, мало того, что сама могла погибнуть, так еще и подружку свою за собой утащить!

Она повернулась к Телии:

— А ты?! Кто тебя учил так по-идиотски душу держать?! Ты чуть свою душу с его не перемешала! Задрать бы вам обеим подолы, да и всыпать, как следует, чтобы головой думать учились!

— Но я же… — растерянно захлопала глазами принцесса.

— Она не инициирована! — поспешила вступиться за нее Эванна. — И до вчерашнего дня не знала, что ведунья!

— Что-о-о?!!

До этого дня Телия не верила, что глаза у человека могут стать абсолютно круглыми.

— И ты посмела позволить неинициированной держать чужую душу?! — наконец выдохнула наставница. — Жуков доить! Ты больше ни на что не пригодна!

— Но, матушка! — в ужасе от такой перспективы взмолилась Эванна. — Простите!

— Ну за что мне такое наказание? — вопросила у небес старушка. — Пришла, попросила научить, похожа на толковую была, я уж обрадовалась… А она такое сотворила… Ну неужто так трудно было головой своей непутевой подумать? Взяла бы, аккуратно перекрыла сосуды и по очереди все заштопала, тихонько, не спеша — и душу держать не пришлось бы. Так нет, ей повыпендриваться надо было — разом все залечить, а что при этом чуть сама Троим душу не отдала, так на то плевать. И ладно бы сама, так еще и девочку неинициированную чуть не погубила!

Об лицо Эванны, казалось, можно было поджигать трут. Телия растерянно смотрела то на нее, то на возмущенную наставницу и ничего не понимала. Видимо, это отразилось на ее лице, так как старушка явно взяла себя в руки и заставила успокоиться. Затем обошла принцессу кругом и недовольно спросила:

— Ты зачем мужскую одежду напялила? Да еще и боевой комбинезон!

— Привыкла я к нему, — пожала плечами Телия. — Второй год тренируюсь в отряде Невидимок, брат потребовал.

— Но разве это гоже? — укоризненно покачала головой наставница. — Ведунье должно целить, а не убивать!

— Она — правнучка Черной Ведьмы, — донесся из-за спины голос Эванны.

— Черной Ведьмы? — расширились глаза старушки. — Но у Черной Ведьмы есть только одна правнучка… Ваше Высочество?

— Да, — неохотно подтвердила Телия.

— Ну и ну… — отступила на шаг наставница. — Ну и ученица мне досталась. Мало того, что натворила ульхас знает что, так еще и принцессу где-то откопала.

Она походила туда-сюда, о чем-то напряженно размышляя, затем сказала:

— После Ирании в вашем роду имеющих дар не было. Да и тебя в детстве смотрели и ничего не обнаружили. Откуда же у тебя дар, девочка? И почему-то не темный.

— Не знаю… — пожала плечами Телия. — Я до вчерашнего дня понятия не имела, что он у меня вообще есть.

— У тебя за последние годы бывали сильные потрясения?

— Да. Два года назад я сбежала и попала в самую гущу бунта, насмотрелась всякого, да и самой пришлось убивать, чтобы выжить. Многое поняла…

— Дай то боги! — недоверчиво посмотрела на нее наставница. — Но что бы там ни было, без инициации и обучения тебя оставлять нельзя, не то пропадешь. Займусь. Учти, тебе будет нелегко, да и всех граней твоего дара я пока не вижу. Впрочем, до инициации говорить об этом рано.

У Телии возникло ощущение, что с этого момента ее жизнь необратимо меняется, что начинается новый этап, о котором она и понятия не имела, да и иметь не могла. Принцессе очень хотелось понять, что все это значит, кому это понадобилось, но ничего понять она не смогла, оставалось плыть по течению. Одно только девушка знала твердо. Никто и никогда не будет решать за нее. Она сама сделает свой выбор, когда придет время.

Вторую декаду Кенрик работал на «извозе», по утрам переправляя магистров Антрайна из столицы в лагерь, а вечером — наоборот. Это, не считая того, что днем его услугами пользовались все, кому не лень, начиная от принца с Мертвым Герцогом, заканчивая отрядным интендантом. Юноша готов был взвыть, понимая, что раз засветился, то никуда не денется — с него не слезут. Помимо прочего, этрайт использовал собственные силы Кенрика для телепортации, поэтому после двух-трех перемещений юноша был вымотан, словно целый день таскал мешки с песком.

Наконец-то выдалась свободная минута, и Кенрик со стоном опустился на траву за палаткой капитана — далеко отходить ему запретили, вдруг понадобится. Он настолько устал, что не мог ни есть, ни спать — просто обессиленно сидел привалившись спиной к дереву и глядя на шевелящуюся под ветерком листву.