Дом Монтеану. Том 2 - Лина Мур

знаешь! И ты живёшь в чёртовых иллюзиях, так тебе удобнее. А когда приходит время выбирать сторону, ты выбираешь мёртвых, которых совсем не знала! Плевать! Я умываю руки!

Томас направляется к двери и бросает на меня печальный взгляд, а затем исчезает.

И тогда я даю волю слезам. Я не могу отрицать, что бороться со всем и с самой собой это легко. Нет, это чертовски трудно, потому что мне хочется довериться ему. Хочется. Но а как же Рома? Нет, я не могу. Рома никогда меня не простил бы. Никогда.

Глава 15

Привести себя в чувство это довольно сложно. Мы вампиры. Мы чересчур эмоциональны. Даже я, которая особо никогда не проявляла эмоций, подвержена этой черте. И поэтому пустота внутри, боль, горе и отчаяние в разы сильнее. Словно плиты они давят на тебя с разных сторон. Они выжимают из тебя всё хорошее и нарушают твоё дыхание. Стискивают все твои органы, и ты просто не можешь жить дальше. Вот так это всё чувствуется у нас. Паршиво, правда, мой друг?

Мне приходится выйти из темницы и потереть лицо, чтобы прекратить лить слёзы. Ах да, это тоже одна из особенностей во много раз более развитой в нас эмоциональности. Мы смеёмся порой так, что нас можно принять за умалишённых. Мы плачем… хм, долго. У человека истерика может продлиться минут двадцать, а у вампира это может занять целые сутки. А также иногда это происходит совершенно внезапно. Одно неосторожное слово или воспоминание, и всё. Реки слёз, которые делают нас ещё теми драматичными королевами мира. Но это тоже паршиво, мой друг. Умом ты понимаешь, что пора бы остановиться, но твоя сущность ещё не готова. И пока она не проживёт горе, боль или же гнев, то чёрта с два остановится. Поэтому мне безумно сложно сохранять сейчас спокойствие, но я должна.

Подхожу к темнице Стана, делая пару глубоких вдохов, а потом резко вхожу, чтобы проверить друга. Я не верю Томасу, и как бы мне ни хотелось снова выставить себя дурой, но мозги у меня ещё работают.

— Какого чёрта ты делаешь? — рявкаю я, подлетая к Саву, которого абсолютно не ожидала здесь встретить. Я толкаю его в сторону от Стана, лежащего на грязном полу, и из руки Сава выпадает пустой шприц. Мои глаза от ужаса распахиваются ещё шире, и я шиплю, выпуская клыки.

— Нет… это не то, чем кажется, Флорина, — шепчет Сав.

— Не то, чем кажется? Что это за дерьмо такое? Чем ты его накачал? — рычу я, приближаясь к нему.

— Флорина, подожди… я же помог. Подожди, — Сав выставляет руку вперёд, но я ещё громче шиплю.

Я убью этого мудака. Убью его…

— Что это? — спрашиваю я, схватив шприц с пола, принюхиваюсь и удивлённо приподнимаю брови.

— Это кровь Томаса, — у меня за спиной хрипит Стан.

Обернувшись, я позволяю Саву выхватить из моей руки шприц.

— Что? — недоверчиво переспрашиваю.

Друг приоткрывает немного глаза и с трудом садится.

— Кровь Томаса… она… помогает мне… избавиться от боли, — хрипит друг.

— От боли? Это чушь. Они специально тебя накачивают кровью Томаса, чтобы он мог руководить твоим сознанием, Стан. Как ты мог им это позволить? Я убью его, — рывком прыгаю туда, где стоял Сав, но его уже и след простыл. — Сукин сын! Я доберусь до тебя! Чёрт, Стан, почему ты позволил им? Они же убивают тебя. Ты не должен был…

— Нет, всё не так, — Стан дёргает головой в сторону, а затем тянет дрожащую руку вперёд, подзывая меня. Я быстро оказываюсь на коленях напротив друга и хватаюсь за его холодные пальцы.

— Эй, привет, — Стан натягивает слабую улыбку.

— Привет, — шепчу я. — Ты больше не злишься на меня?

— Русо, я никогда на тебя не могу долго злиться. Ты слишком дорога мне, чтобы тратить свою жизнь, злясь на тебя, — отвечает он и трёт своими пальцами мои.

Но я хмурюсь, оглядывая Стана. Он выглядит паршиво. Хотя и пару часов назад он тоже выглядел очень паршиво. Ничего не изменилось.

— Стан, что происходит? — напряжённо спрашиваю его.

— Это Наима, — выдавливает он из себя. — Когда они схватили меня, то мне вкололи какое-то дерьмо, и оно чуть ли не расплавило мои органы.

— Боже, — выдыхаю я.

— Да, хотелось именно отправиться к нему от боли. Затем меня оставили здесь, а потом ко мне постоянно приходила Наима. Она… насиловала меня… я, — Стан отворачивается и жмурится, но я обхватываю его подбородок, заставляя посмотреть на меня.

— Говори. Я здесь, Стан. Я здесь и всегда буду рядом с тобой.

— Она… давала мне какую-то сыворотку, но не ту, что тебе. Она была в крови, которой якобы бы питала меня, чтобы я не усох. Сыворотки были разными… некоторые были как наркотики. Сильные наркотики. У меня были галлюцинации, и я… спал с ней. Она… садилась… мерзость, Русо. Просто мерзость. Я не мог остановиться. Не мог. Это как… как сильный адреналин, который необходимо куда-то выплеснуть. И я выплёскивал… в неё. А потом у меня были судороги, тогда и появился Сав. Он сказал, что даст мне кровь Томаса, чтобы хотя бы немного очистить мою. И это помогло, только я становился вялым, и мои органы горели. Не всегда сильно, иногда мучительно долго и вяло. Затем всё по новой. Чёртов порочный круг ада. Наима, Сав, Наима, Сав. В какой-то момент мне показалось, что я сошёл с ума. Я так устал… так устал. Я словно потерял себя, плюс эти видения. Они не исчезли, Русо. Я их вижу, — шепчет Стан, и его глаза блестят.

— Выходит, что они всё же пичкают тебя какой-то гадостью. Почему ты уверен, что кровь Томаса помогает?

— Я ещё жив, Русо. Это не всегда кровь Томаса, там ещё есть и твоя. Этакий семейный коктейльчик, — отвечает Стан, приподнимая один уголок губ в усмешке.

— Очень смешно, — недовольно цокаю.

— Я стараюсь. Ты же меня знаешь… я всегда стараюсь рассмешить тебя.

— Стан, но сейчас не время для смеха. Тебе нужно наверх. Найти врача, вымыть эту дрянь из твоего тела.

— Нет, мне нельзя туда, — он отрицательно мотает головой.

— Я буду рядом. Никто не узнает, что ты можешь видеть кое-что, или то,