Географ глобус пропил - Алексей Иванов

Надя оттолкнулась задом от холодильника и ушла в комнату.

Служкин многозначительно поглядел на обомлевшую Ветку.

— Ну, бли-ин... — приходя в себя, протянула Ветка и поскребла в кудрях. — Что, значит, мне идти?..

Служкин грустно кивнул. Ветка поднялась, оправила юбку и пошла в прихожую. Служкин поплелся за ней.

— Ты уж меня не провожай, — напяливая сапог, саркастически сказала Ветка. — Заходи, когда время будет. Она надела плащ, покачала головой и искренне добавила напоследок: — Не погибай.

Весь вечер Надя со Служкиным не разговаривала. Когда Тату уложили спать, Надя мыла на кухне посуду. Служкин сел у стола и сказал:

— Ну чего ты в бутылку лезешь? На меня остервенилась, Ветку на все корки разделала...

— Я уже говорила тебе, — рявкнула Надя, — чтобы ты эту любовницу свою, сучку, не смел сюда тащить!

— Я Ветку не тащил сюда, — покорно начал оправдываться Служкин. — Она сама забежала по пути. И она не сучка, не шлюха. Просто балда, задним местом в царствии небесном. И не моя любовница.

— Ты можешь мне сказать, что не спал с ней? — напала Надя.

Служкин тяжело вздохнул.

— И еще смеет мне какие-то претензии высказывать!.. Алкоголик, нищий, шут гороховый, да еще и бабник в придачу! Не будь Таты, я бы и секунды с тобой не жила! Нечего детей заводить, если не можешь дать им ничего хорошего!

— Ну ладно, — примирительно сказал Служкин. — Это все здесь ни при чем. Я только хотел сказать, что Ветку ты обидела зря.

— И не смей мне больше говорить об этой проститутке!..

— Да не проститутка она! Уж лучше бы я связался с проституткой! Они уже снятся мне по ночам на этом чертовом диванчике!.. — вырвалось у Служкина.

— Сам того захотел! Чего захотел — того и добился! — Надя швырнула посуду, закрыла воду, села за стол и неумело закурила. — А Ветку ты защищаешь только потому, что в душе сам точно такой же, как она, — недаром однокласснички! Тебе бы только за бабами волочиться, а до прочего и дела нет! Только ни одна баба на такого не позарится — одна я, дура, связалась! Ты и Будкина мне потому подсовываешь, чтобы я такой же была, как ты, и пикнуть не посмела!..

— Я тебе Будкина не подсовываю...

— А у меня с ним ничего и нету! — закричала Надя. — Я с ним не сплю, в гости к нему не таскаюсь, не целуюсь, на свидания не бегаю!.. И вообще, это не твое дело, понял?!

— Ну и зря, что нету! — не выдержав, вспылил и Служкин. — Зря! Жалей, что не бегала, не целовалась, не трахалась! Святой из тебя все равно не получится, потому что ты людей не любишь, а вся твоя порядочность только от ненависти ко мне! Одного-единственного Будкина сумела полюбить, да и того в жертву своей ненависти принесла! А Будкин сам к тебе не прибежит, потому что дурак — тоже не в свою душу глядит, а в чужие рты! А у меня все то, от чего ты отказалась, было, — слышишь, Надя, было! И это лучшее, что у меня было с тех пор, как я переехал на этот проклятый диванчик!

Глава 40

СВИНИ - СВИНЯМИ

Сразу после звонка зондеркоманда расселась за парты с откровенным интересом к предстоящему. Служкин насторожился. Он прошелся у доски, словно пробуя пол на прочность, и сказал:

— Записываем тему урока...

Доска была исчеркана крестиками-ноликами, и Служкин взял тряпку. Вздох восторга промахнул по зондеркоманде за его спиной. На перемене смочить сухую тряпку в туалет бегал Ергин. Теперь от тряпки явственно пахло мочой.

Служкин побелел скулами и покраснел ушами, но не изменил выражения лица. С тряпкой в руках он продолжил:

— ... «Профилирующие отрасли хозяйства Средней Азии».

Искоса поглядывая на Служкина и гомоня, зондеркоманда склонилась над тетрадями. Служкин вышагивал перед доской, словно в забывчивости держа тряпку в руках. Девочки на передних партах морщились. На галерке Градусов и присные с досадой зажужжали: Географ тупорылый, не отразил, что сделали с его тряпкой!

Безостановочно диктуя, Служкин медленно углубился в проход между рядов. При его приближении Ергин с фальшивым усердием принялся строчить в тетради, на страницах которой пестрели химические формулы. Служкин сделал еще шаг и вдруг ловко ухватил Ергина левой рукой за затылок, а правой прилепил к его физиономии тряпку и тряпкой начал тереть ергинскую рожу, как Аладдин свою лампу. Все произошло совершенно беззвучно, быстро, и зондеркоманда охнула только тогда, когда Служкин с грохотом выломал тихо завывающего двоечника из-за парты, как доску из забора, и поволок к выходу.

Вытащив Ергина в коридор и не прикрыв дверь кабинета — чтобы зондеркоманда ужаснулась всему в подробностях, — Служкин тщательно повозил обомлевшего двоечника по полу, от всей души отвесил ему несколько таких пинков, от которых затрещал организм Ергина, и выбросил его вниз с лестницы. Только после этого Служкин запер дверь и пошел мыть руки.

Он вернулся в класс с поддернутыми, как у эсэсовца, рукавами, с красными от холодной воды руками и с таким лицом, будто бы он был Сизифом, который только что наконец вкатил свой камень на вершину горы.

На задних партах Градусов и присные уже раскинули «дурака». При виде Служкина Градусов проворно сгреб карты и сунул их под столешницу, но Служкин нагнулся и цапнул колоду. Градусов дернулся, вырываясь, и в пальцах Служкина осталась одна-единственная карта. Служкин глянул на нее.

— Семерка пик! — сообщил он. — Покер! — И он собрался демонстративно порвать карту пополам.

— Не надо!.. — вдруг испуганно завопил Градусов. — Не рвите, Виктор Сергеевич!..

— Ты даже выучил, как меня зовут? — искренне удивился Служкин.

— Не рвите, — повторил Градусов. — Я больше не буду, уберу все... Без покера уже не колода, а я ее две недели крапил!..

— Гад ты, Градус... — тихо сказал кто-то из присных. — Ничего, значит, никто тебе не должен...

Служкин подумал и бросил покера Градусову на стол.

— Уж своих-то не накалывал бы, — сказал он. — Только мухлевать и умеешь...

— А что, думаете, мухлевать просто? — обиделся Градусов.

— Трудно, — без выражения согласился Служкин, ушел и сел за свой стол. Но Градусова зацепило.

— Да я и без мухлежа выиграю у любого! — заорал он через весь класс. — Спорняк, что я и вас высажу с первого же кона?

Зондеркоманда загудела, заинтересовавшись вызовом.

— Хлыздите, да? — орал Градусов. — Ну давайте срежемся, а?

— А что мне будет, если я выиграю? — вдруг спросил Служкин.

Зондеркоманда дружно взвыла от восторга.

— Тогда мы до конца года на географии будем сидеть, как на русском, — нагло заявил Градусов.

— А если проиграю?

— То вы нас с урока отпустите!.. — завопила зондеркоманда сразу с нескольких сторон. — Сейчас по кабельному порнуха начнется!..

— Да ну и фиг с вами, козлы! — в сердцах сказал Служкин и широким движением руки сдвинул на край стола классный журнал и тетради. — Иди сюда, Градусов!

Градусов вскочил и побежал к учительскому столу, как боксер к рингу: он подпрыгивал на ходу, поводил плечами и тузил кулаками воздух. Галдя, на галерке присные полезли на парты, чтобы лучше видеть поединок. Служкин протянул Градусову руку, и Градусов лихо отбил ладонь, закрепляя спор.

— Градусов, проиграешь — убьем!.. — кричали девочки.

Служкин взял у Градусова колоду, перетасовал и разбросал карты.

— В подкидного, вини — винями, — деловито сказал Градусов.

Служкин развернул карты веером и задумался. Зондеркоманда, как корабль в бурю, накренилась налево, пытаясь посмотреть, что у него в запасе. Служкин сбросил шестерку.

— Вы — мерзавцы, — просто сказал он зондеркоманде. — Я от вас устал беспредельно. Бито. Думаете, мне стыдно, что я играю в «дурака» на уроке? Да ни фига подобного. Я вас всех уже видеть больше не могу. Будь моя воля, я бы вас со всех уроков подряд вышибал, а по улице ходил бы в противогазе, чтобы с вами одним воздухом не дышать.

Зондеркоманда, переговариваясь и посмеиваясь, хладнокровно выслушивала речи Служкина.

— Убери бубуху, — велел Служкин Градусову. — Обещал же не мухлевать. Думаешь, у меня не глаза, а пуговицы от ширинки?

— Я спутался! — сконфуженно ответил Градусов, забирая карту.

— А я тебе не верю. Я вам всем вообще не верю, сколько бы вы ни клялись. Клятвам верят, когда человек, их дающий, уважает себя. А вы разве себя уважаете? Взял, пятая не влезает. Вы перед всем классом собственной мочой умываетесь, вам не стыдно, когда при всех вам морды бьют и под зад пинают. Когда вам в лицо правду говорят, вы даже не краснеете.

— Куда вы пошли! Сейчас моя очередь! — вспенился Градусов.

— Пардон, ошибочка вышла. Валяй. Вы не только еще не личности, но вы даже еще не люди. Вы — тесто, тупая, злобная и вонючая человеческая масса без всякой духовной начинки. Вам не только география не нужна. Вам вообще ничего не нужно, кроме жратвы, телевизора и сортира. Как так можно жить? Куда десятку подкидываешь? Протри шары — где здесь десятки?