Сказание об Омаре Хайяме - Георгий Гулиа

Я спрашивал себя в Нишапуре: кому этот памятник? И не раздумывая отвечал: величайшему из поэтов Омару эбнэ Ибрахиму, по отцовскому прозвищу - Хайяму...

Часто спрашивают: почему Омар Хайям так много пишет о вине? Он очень много пил? На этот вопрос дал исчерпывающий ответ французский ориенталист Дж. Дармстетер еще в прошлом веке: "Человек непосвященный сначала будет удивлен и немного скандализирован местом, какое занимает вино в персидской поэзии... Вспомним, что коран запрещал вино. Застольные песни Европы - песни пьяниц. Здесь же это бунт против корана, против святош, против подавления природы и разума религиозным законом. Пьющий для поэта - символ освободившегося человека, попирающего каноны религии". Это целиком относится и к поэзии Омара Хайяма.

Шираз - город зеленый. От него до Персидского залива, что называется, рукой подать. Но лежит он на высоте почти тысячи семисот метров над уровнем моря. Ширазцы подвержены урбанизации не меньше, чем исфаханцы или мешхедцы. Однако зелени здесь, пожалуй, больше, чем где-либо в Иране, за исключением прикаспийских земель.

Звезды в Ширазе показались мне ярче, чем в Тегеране. Может быть, оттого, что центральная, и южная часть Тегерана - в котловине и поэтому воздух менее прозрачен, чем в Ширазе.

Великое преклонение иранцев перед поэзией особенно чувствуется в Ширазе. Два великолепных мавзолея - Хафизу и Саади - достаточно красноречиво свидетельствуют об этом. Фонтаны, зелень, цветы, музеи - непременное окружение таких мавзолеев.

Я пошел поклониться и этим великим могилам. Было жарко. Воздух был раскален. Ветра не чувствовалось. Но цветы и струи фонтанов настраивали на особый лад, они воскрешали сладкозвучные стихи прекраснодушных поэтов, и зной как бы терял свою власть. Во всяком случае, так утверждал один иранский поэт...

Тегеран торгует весь день, замирая лишь после полудня часа на два, на три. Кажется, что торгуют все и торгуют всем - от спичек до автомашин и домов. Торговцы здесь степенные, без "восточного" зазывательства. До позднего вечера горят огни витрин. На знаменитом базаре нет толчеи. В универмагах прохладно и безлюдно. Глядишь на иного продавца, и кажется, что думает он скорее о тайнах мироздания, чем о торговых делах. Но это только кажется.

Значительно оживленнее в маленьких кафе. Здесь в большом ходу водяные кальяны, и городские новости обсуждаются в тихих беседах. Мне вдруг почудилось, что Омар Хайям где-то поблизости, но что Хайяму необходим свой стиль, что кондиционированный воздух, огромные вентиляторы, неоновый свет и автоскачки на бульваре Елизабет менее приличествуют Хайяму.

Но разве сила поэзии - истинной поэзии - зависит от уклада жизни? Разве село ближе к поэзии, чем город? Или наоборот?

Если на одну минуту стать на эту точку зрения, то чем объяснили бы мы тяготение г Омару Хайяму во всем мире? Нет, поэзия Хайяма не стала менее необходимой, хотя Тегеран и дыбится, изо всех сил взбираясь на склоны ближайших гор. Может быть, ее жизнелюбие, ее философская глубина и умная ирония сейчас еще ближе, еще понятнее и дороже, чем много веков назад...

На русский язык рубаи Омара Хайяма переводились не раз. И каждое новое издание буквально расхватывается любителями поэзии. А наша литература, исследующая творчество Хайяма, велика и разнообразна. Как мы видим, Хайям сближает людей - близких и дальних.

В полусотне километров к северу от Шираза находятся развалины Тахте-Джамшида - Персеполя, столицы древних персидских царей. Среди голых гор стоят каменные стены и колонны. О величии постройки можно догадываться. Иранцы законно гордятся своей историей, которой не менее двух с половиной тысяч лет.

Мне было интересно узнать поближе эту динамично развивающуюся страну. С удовольствием гулял я по новым улицам, которым всего один год от роду, с удовольствием смотрел на кварталы, которым тоже год. И клумбы радовали глаз, особенно потому, что цветы на них не так-то просто взращивать под палящими лучами. Живой Иран - сын своей многовековой истории и не менее любопытен, чем она сама.

Омара Хайяма нельзя отдавать прошлому. Это развивающаяся субстанция, ибо поэзия Хайяма - плоть от плоти иранского народа. Куда бы вы ни пришли, в какой бы уголок Ирана ни приехали, на вас смотрит умный, иронический взгляд Омара Хайяма. И вы непременно услышите его слова: "Ты жив - так радуйся, Хайям!"

Да, Омар Хайям жив и поныне. Он будет жить вечно, вековечно. Рядом со всем живым. Со всем, что движется вперед.

Тегеран - Москва, 1973

ОМАР ХАЙЯМ

1048-1131

Великий поэт Востока

Философ

Астроном

Математик

Врач

РУБАИ

Перевод И. Тхоржевского

Омар Хайям, выдающийся персидский поэт, являющийся также классиком таджикской литературы, поскольку (как объясняют языковеды) и современный персидский, и таджикский языки развивались из средневекового персидского языка - фарси.

Как поэт Омар Хайям завоевал Запад в XIX веке. Только в Англии он был переиздан 23 раза.

Чрезвычайно популярен поэт в Советском Союзе.

Рубаи Омара Хайяма многократно издавались в переводах различных поэтов на языках народов СССР.

Укрепилось мнение, что Омару Хайяму принадлежит авторство 300-400 четверостиший-рубаи.

В своих рубаи поэт размышляет о судьбах мироздания, протестует против несправедливого устройства мира, осуждает ханжество и лицемерие духовенства и воспевает вольного, человека, пренебрегающего религиозными установлениями. Мысль в блестящих рубаи Омара Хайяма отлита в чеканную афористичную форму.

Портрет Омара Хайяма в годы его творческой зрелости, воссозданный воображением иранского художника Азаргуна на основе последних исторических изысканий.

***

Ты обойден наградой? Позабудь.

Дни вереницей мчатся? Позабудь.

Небрежен Ветер: в вечной Книге Жизни

Мог и не той страницей шевельнуть...

"Не станет нас". А миру - хоть бы что!

"Исчезнет след". А миру - хоть бы что!

Нас не было, а он сиял и будет!

Исчезнем мы... А миру - хоть бы что!

Ночь. Брызги звезд. И все они летят,

Как лепестки Сиянья, в темный сад.

Но сад мой пуст! А брызги золотые

Очнулись в кубке... Сладостно кипят.

Что там, за ветхой занавеской Тьмы?

В гаданиях запутались умы.

Когда же с треском рухнет занавеска,

Увидим все, как ошибались мы.

Весна. Желанья блещут новизной.

Сквозит аллея нежной белизной.

Цветут деревья - чудо Моисея...

И сладко дышит Иисус весной.

***

Мир я сравнил бы с шахматной доской:

То день, то ночь... А пешки? - мы с тобой.

Подвигают, притиснут - и побили.

И в темный ящик сунут на покой.

Мир с пегой клячей можно бы сравнить,

А этот всадник, - кем он может быть?

"Ни в день, ни в ночь, - он ни во что не верит!"

- А где же силы он берет, чтоб жить?

Без хмеля и улыбок - что за жизнь?

Без сладких звуков флейты - что за жизнь?

Все, что на солнце видишь, - стоит мало.

Но на пиру в огнях светла и жизнь!

Пей! И в огонь весенней кутерьмы

Бросай дырявый, темный плащ Зимы.

Недлинен путь земной. А время - птица.

У птицы - крылья... Ты у края Тьмы.

Умчалась Юность - беглая весна

К подземным царствам в ореоле сна,

Как чудо-птица, с ласковым коварством,

Вилась, сияла здесь - и не видна...

***

Мечтанья прах! Им места в мире нет.

А если б даже сбылся юный бред?

Что, если б выпал снег в пустыне знойной?

Час или два лучей - и снега нет!

"Мир громоздит такие горы зол!

Их вечный гнет над сердцем так тяжел!"

Но если б ты разрыл их! Сколько чудных,

Сияющих алмазов ты б нашел!

Проходит жизнь - летучий караван.

Привал недолог... Полон ли стакан?

Красавица, ко мне! Опустит полог

Над сонным счастьем дремлющий туман.

В одном соблазне юном - чувствуй все!

В одном напеве струнном - слушай все!

Не уходи в темнеющие дали:

Живи в короткой яркой полосе.

Добро и зло враждуют: мир в огне.

А что же небо? Небо - в стороне.

Проклятия и яростные гимны

Не долетают к синей вышине.

***

Кто в чаше Жизни капелькой блеснет,

Ты или я? Блеснет и пропадет...

А виночерпий Жизни - миллионы

Лучистых брызг и пролил и прольет...

Там, в голубом небесном фонаре,

Пылает солнце: золото в костре!

А здесь, внизу, - на серой занавеске

Проходят тени в призрачной игре.

На блестку дней, зажатую в руке,

Не купишь Тайны где-то вдалеке.

А тут - и ложь на волосок от Правды,

И жизнь твоя - сама на волоске.

Хоть превзойдешь наставников умом,

Останешься блаженным простаком.

Наш ум, как воду, льют во все кувшины.

Его, как дым, гоняют ветерком.

Бог создал звезды, голубую даль,

Но превзошел себя, создав печаль!

Растопчет смерть волос пушистый бархат,

Набьет землею рот... И ей не жаль.

***

В венце из звезд велик Творец Земли!