Живая земля - Андрей Рубанов

– Куда мы идем? – спросил он.

– Тебе понравится, – пообещала Полина. – Ты только ни на кого не смотри. Особенно не смотри на женщин. Тут такие есть – с полувзгляда вживят какую-нибудь ерунду неприличную, потом не отвяжешься…

– Ты меня не знаешь, – сказал Денис. – Я сам вживлю кому хочешь. По самые помидоры.

Полина засмеялась:

– Ты не сможешь никому ничего вживить. Здесь только входящие – бесплатно. А за исходящие надо платить. У тебя есть девушка?

– Была.

– Пришли, – объявила Полина, плотнее ухватила его за предплечье и повлекла в дверной проем; Денис посмотрел по сторонам, но вдруг подумал, что ему не следует слишком активно вертеть головой, это несолидно. В конце концов, он не турист, он по делу прилетел. Заведение было просторным, но уютным, музыка плотная, но не мешающая разговору, запахи странные, приятные, как если бы дыню разрезали посреди парфюмерного магазина. В углу крутился трехмерный видеокомикс, политическая сатира с элементами легкой эротики, Денис даже смутился. Спутница провела его вдоль череды глубоких ниш, где на диванах полулежали, элегантно питаясь и распивая алкоголи, группы расслабленных аборигенов, – чем дальше от входа, тем позы были свободнее, а лица – веселее. Наконец в одной из ниш восторженно завизжали, и несколько разбитных полуодетых баб бросились к Полине, чтобы изящно облобызать; Денис не удивился, такое он и у себя в Москве видел: днем расстаются, вечером созваниваются, а утром ведут себя так, словно пять лет не виделись.

– Это Денис, – объявила Полина. – Только утром из Европы.

Бабы округлили глаза и ахнули в унисон. Судя по жестам и взглядам, все были немного старше Дениса, лет двадцати пяти – двадцати семи, это польстило гостю столицы.

– А я смотрю – какие-то у вас брюки странные, – пропела одна, блондинка в красивых ресницах, браслетах и кружевах.

Денис присел и подумал, что жизнь идет в гору. Бабы поедали его глазами. Полина сияла.

– Настоящий мужчина из-за гор, – продекламировала она. – По этому поводу я немного выпью.

– И я, – немедленно заявила блондинка и посмотрела на Дениса, как на пирожное. – А вы к нам надолго?

– Не знаю. Не от меня зависит.

Загорелая соседка блондинки деловито уточнила:

– Вы турист?

– Нет. Прилетел по делу.

– А правда, что в Европе все едят только морковку?

– Неправда, – сказал Денис. – Не только. По четвергам – рыбный день, хвост кильки. В воскресенье – праздничный обед: кочерыжки в свекольном соусе. Очень вкусно и полезно для здоровья.

Загорелая фыркнула. Блондинка поперхнулась коктейлем.

– Какой ужас! А я думала – врут. И что, вы там ездите на собачьих упряжках?

– Не все. Только бедные. Богатые – верхом на лосях.

В углу дивана сидела четвертая, тощая, в огромных черных очках. Перед ней стоял бокал красного; молотобоец вспомнил вышибалу-андроида и решил быть начеку.

Блондинка взмахнула ресницами:

– А еще, знаете, я слышала, в день восемнадцатилетия каждый мальчик должен лично застрелить волка и снять с него шкуру.

– Почему «застрелить»? – удивился Денис. – Что за чепуха. Волка положено придушить немного, потом сунуть руку ему в пасть, по локоть, нашарить прямую кишку, вырвать и съесть, горячую. А уж потом снимать шкуру.

Девки ахнули. Денис приосанился. Ему было хорошо.

– Только, – сурово добавил он, – в последнее время они умные стали, волки. Догонишь его, соберешься кишку вырвать – а он сам с себя шкуру снимает, бросает тебе и убегает голый. Волчий закон: задница дороже шкуры. Шкура нарастет, а задница – на всю жизнь одна…

– Кошмар! – воскликнула блондинка. – Значит, и про медведей все правда. Про то, что они ходят по Красной площади. У меня знакомый ездил к вам в Европу, – говорил, что встретил возле Мавзолея голодного медведя и еле убежал.

– Врет ваш знакомый, – усмехнулся Денис. – От голодного медведя не убежишь. Медведь, если кушать хочет, в три раза быстрее человека бегает. Пятьдесят километров в час. Это, кстати, не шутка.

Неожиданно бабы притихли и переглянулись.

– Я не поняла, – с обидой сказала загорелая. – А про волков и кочерыжки – это, значит, была шутка?

– Конечно, – сказал Денис, улыбаясь. – А что?

Бабы вздохнули и выпрямили спины. Блондинка надула губы, загорелая опустила глаза, тощая хмыкнула.

– Денис, – нежно произнесла Полина. – Мы девушки прозрачные, и разговоры у нас прозрачные. Я забыла предупредить, что шутить здесь не принято.

– Неужели у вас в Европе до сих пор все шутят? – спросила загорелая.

– А здесь – нет?

– Здесь прозрачное общество, – отчеканила тощая и сняла очки, оказавшись обладательницей колючих серых глазок. – Если вы, Денис, хотите что-то сказать – говорите прямо. Без шуток, намеков, без двусмысленностей. Говорите то, что подразумеваете. Иначе вас неправильно поймут. Если хотите, я могу вам вживить представление о некоторых… нормах поведения. Чтобы не тратить время на разговоры.

– Спасибо, – пробормотал Денис. – Не надо ничего вживлять.

– Я все тебе вживлю, – пообещала Полина, придвигаясь. – Позже.

– Слушайте, я не хотел никого обидеть.

– Ерунда, – величественно ответила загорелая. – Скажите, а как вы там живете, в старой Москве? Шуточки, сказочки… Никого нельзя понять, все мутные, все недоговаривают… Если вы мутный человек, вам здесь будет трудно.

– Никогда не считал себя мутным, – искренне сказал Денис. – А как тут можно заказать рюмку коньяку?

– Я закажу, – быстро ответила блондинка. – У меня скидка на исходящие.

– У меня тоже скидка, – сказала Полина. – Не лезь, дорогая.

Молотобоец деликатно отвернулся, но фрагмент стены напротив был зеркальный, и он все увидел: Полина взглядом пообещала блондинке большие проблемы, а блондинка показала язык – кстати, прекрасный язык, проворный, узкий и влажный. «Нет, – подумал Денис, – ничего особенного нет в этой их Новой Москве, несмотря на Купол в триллион юаней, прозрачность отношений и передачу мыслей на расстояние. Все то же самое».

– А чем вы занимаетесь? – спросила тощая.

– Учусь на энергетика. Летом – работаю. У фермеров. Там, где кочерыжки растут. В свободное время хожу ломать старые башни. Отработал шесть тысяч бесплатных часов.

Тощая деловито кивнула:

– Это я поняла. Это есть в вашем файле. Но я не поняла, зачем работать бесплатно?

– Так принято, – сказал Денис. – Это вопрос репутации. Тех, кто бесплатно работает, уважают. А мне нравится, когда меня уважают. Если я, допустим, совершу правонарушение, то меня будут судить и приговорят к общественным работам. А я уже на этих работах был, и наказание для меня будет формальным. Я набью морду какому-нибудь разложенцу, мне дадут пятьсот часов работ. А у меня их – шесть тысяч. Останется пять с половиной… Кроме того, от бесплатных общественных работ зависит карьера. Вдруг я захочу управлять районом? Или городом? Или губернией? Или всей страной?