Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина

Нет, Лилия ничего не решит. Она лишь запутает меня окончательно своими доводами… Идти нужно сразу к Геннадию. По утрам, он, вроде, всегда на вилле. Выберу момент, выскажусь…

— Или я, или ваши методы работы! — сообщу с порога. — Мои условия чисты и обыкновенны. Никаких литературных наемников. Или книгу пишу я, или они. Во втором случае я не согласна подписывать ее своим именем и представлять журналистам, как продолжение своей первой книги. Почему? Да потому что это нечестно! Первая книга писалась на одном дыхании. Я выходила пройтись по аллейкам виллы, сидела в тени, а в мыслях зрели, зрели, зрели предложения. Едва я доходила до компьютера, они градом ссыпались в текст. Уже сочные, уже спелые, уже собранные в то, что необходимо было рассказать людям о таком уникальном человеке, как Марина. Я знала, что хочу поведать читателю… Я чувствовала в этом свой долг. Вы приносили материал. Спасибо… Действительно сенсационный, но успех книги не только в нем. В повести удалось показать Марину живой, настоящей, со всеми чудаковатостями и недостатками, с эгоистичными смешными выкрутасами и очаровательными слабостями… Именно поэтому книга стала лучшей из всего, написанного о Марине. Ведь не счесть было сразу после ее смерти всевозможных статеек и расследований о поэте-самоубийце. Помните? И что? Ни одна статья не запомнилась, а наша повесть — стреляет до сих пор. И не столько из-за того, что в ней написано, сколько потому, что Марина там — человек, а не каменный лирический герой. Это много и важно, поймите. И получилось это только благодаря напавшему на меня во время написания вдохновению. Сейчас его нет. Все, что могла сказать о Марине, я уже высказала… Судьба изложена, характер выписан… Никакими подписями в договорах, никакими штрафами или увеличениями гонораров это не исправить. То, что вы решили сделать на последнем совещании — кощунство. Нельзя нанимать людей, чтоб они под моим руководством писали книгу. Какими бы талантливыми ни были эти ребята. Наличие посредников между мной и текстом убьет все мои творческие порывы, а наличие начальствующей головы — все возможные таланты этих ребят. Что? Многие авторы так сейчас пишут? А вы читали их книги? Там нет души, одни технологии… Что? Я обязалась в течение двух лет… Помню, но не буду… Все равно я добьюсь своего…. И скажите, чтоб перестали копать могилу удаву! Он еще жив и расстраивается от таких намеков. Ваши бы, Геннадий, сильные руки, да в мирное русло… «Жизнь стоит того, чтобы не быть сволочью», а «любовь — того, чтобы ждать»…

Проснулась Сонечка за три минуты до звонка будильника. Чувствовала себя несчастной и совершенно измученной. Всю ночь мозг отчаянно боролся со сном, пытаясь продумать предстоящий разговор, но небытие оказывалось сильнее, и планы прерывались на самом важном месте каким-нибудь очередным бредом сновидения…

«Чую гибель!» — голосом Кости Кинчева пропел будильник, и Сонечка содрогнулась от такого предсказания. Взять себя в руки оказалось довольно нелегко. Для разрядки Сафо решила позвонить кому-нибудь.

Вспомнился Владлен, так некстати позвонивший вчера сразу после ухода Геннадия. Звонил он первый раз за много-много лет и прямо-таки сочился утонченными признаниями и дифирамбами. Сонечка была так шокирована решением о найме литераторов-помошников, что на бывшего мужа попросту не обратила внимания. Извинилась, переключилась на Лиличку, пытаясь добиться объяснений… Ничего так и не добилась, зато выработала у себя стойкое убеждение, что Лиличка — просто буфер между Геннадием и остальными участниками процесса. Сама ничего не решает, и, что бы ни считала, всегда будет пропагандировать мнение босса. Сейчас, оторвавшись на миг от реальности, Сонечка вспомнила о вчерашнем звонке Владлена и решила потешить самолюбие

— Алло, привет, я вчера обещала перезвонить тебе, как освобожусь, — довольно приветливо сказала она телефонной трубке. — Сейчас как раз это и случилось.

— Сафо? А сколько время? — хрипло поинтересовался Владлен, и интонации его зазвенели нотки истеричности…

— Время одно, мой друг. Ты, вероятно, хотел спросить «который час»? Очень рано. Но в другой момент я не смогу уделить тебе внимание. Таков уж мой нынешний распорядок. Что хотел?

— Да я вчера звонил… — Владлен досадливо закряхтел. С одной стороны, звонящих в такую рань он привык нещадно посылать, с другой — Сафо явно вышла уже из круга тех людей, с которыми можно так панибратствовать. — Вчера вечером…

— Все ясно, — Сонечку этот разговор однозначно веселил. Слабости бывшего мужа все еще служили для нее крепкой платформой к самоутверждению. — Достоинства наши стираются с каждым днем, пороки — остаются неизменны. Раз вечером, значит пьян, раз пьян, значит понятия сейчас не имеешь, зачем звонил. А раз так, значит на самом деле ничего тебе от меня не надо. Верно?

— Ой, не знаю… — Владлену явно было тяжело. — Это по работе, спи, — рыкнул он куда-то в сторону от трубки и внезапно «включился» в разговор. — Слушай, Сафо. Я тут вчера в сауне клацнул пультом, гляжу — а там ты. Хорошо выглядишь. И прическа эта с пушистыми прядями очень тебе идет. И говоришь приятно. С улыбочкой… А в честь чего это они тебя показывали?

— Ты ж смотрел, тебе виднее. — Сафо никак не могла заставить себя прекратить самодовольно улыбаться. Сто миллионов лет уже ей совершенно был не нужен этот человек, но возможность заставить его кусать локти по-прежнему доставляла ей небывалое удовольствие. Пусть знает, что потерял! — Я как-то не заморачиваюсь, в честь чего. Захотели люди со мной поговорить, пригласили — пришла. Хотя скоро, наверное, начну отказываться. Устала от этих журналистов…

— Так, а что ты говорила-то там? — Владлен как-то не слишком поразился. — Ты извини, у нас музончик был, я без звука смотрел… А звонил, кажется, просто, чтоб сказать — хорошо выглядишь. Кстати, я сейчас автомобилями занимаюсь. Зайди, подбери себе что-нибудь. Все приличные люди у нас уже побывали. Телек включить невозможно: вон клиент, и вон клиент… Короче, ты зайди как-нибудь…

Сонечка растеряно глянула на телефон. Отключиться — не отключиться? Как это дурно и насколько в стиле Владлена! Сначала среди пьяной ночи воспылать большим чувством, кричать в трубку, мол, «ах, Сафо, ты одна в моей судьбе что-то значила! Поговори со мной, девочка…» и прочий бред, а утром делать вид, мол, звонил из вполне корыстных соображений, просто хотел предложить свои услуги. Действительно, раз в телевизоре — значит, много чего может себе позволить, так отчего бы ни предложить сделку-то?

— Ну, так как? — Владлен принялся деловым тоном диктовать адрес автосалона и рассказывать, как к нему ехать.

— Не трать энергию зря, — оборвала Сафо. — Твои иллюзии не на того направлены. У меня сейчас вообще ничего нет. Я полностью на иждивении организаторов проекта. И, знаешь, даже когда что-то будет — а будет скоро, судя по всем договоренностям, — я к тебе ни за что не поеду. А первым делом вообще сменю телефон, что бы ты никогда не смог меня разыскать. Надоели твои ночные истерики! Опять начинается?!

— Ну, Сафо, ну прости, — примирительно заканючил Владлен. — Ты же знаешь, я пьяница и бабник, пропащий человек и все прочее. Ну не обижайся ты… Не хочешь, не покупай ничего, я ж не настаиваю, я ж просто предложил… И ничего не начинается. Поверь… Это просто телевизор на меня воспоминания навеял. Не волнуйся, не повторится ничего… Я уже давно не такой… У меня хорошо все.

В глубине души, Сонечка даже расстраивалась, что не повторится, но, конечно, ни за что не хотела себе в этом признаваться. Как и тогда, три года назад, она хмурилась от одной мысли, что бывший муж может по новой начать свои безобразия, и лихорадочно повторяла в памяти телефон знакомого участкового, который три года назад окончательно утихомирил разбушевавшегося Владлена.

Дело было сразу после того инцидента на закрытой вечеринке. Ну, когда Сонечка расписывала новую пассию своего бывшего мужа, а потом, за полупрозрачными шторами, самозабвенно отдавалась малознакомому парню, обуреваемая идиотским желанием отмстить Владлену за все содеянное. Что-то действительно сдвинулось тогда в мозгу у Владлена, что-то перемкнуло, и вот, каждый вечер он стал преследовать Сонечку вереницей звонков и увещеваний.

— Привет, это я, — тяжело дышал в трубку он, считая себя вправе быть узнанным по голосу. — Давай встретимся…

— Я сейчас немножко занята, — растеряно тянула Сонечка, потом понимала, кто звонит, вздрагивала от победной вспышки в груди и веселилась вдоволь, — А кто говорит?

— Сука! — обижался Владлен и клал трубку. А через полчаса вливал в себя необходимую для затапливания обиды долю алкоголя и снова звонил. — Только не делай вид, что не узнаешь меня. Хочу поговорить с тобой. Давай встретимся, приезжай сейчас. Я оплачу такси. Я столько должен сказать тебе… Я так виноват… Приезжай, или я что-нибудь с собой сделаю…