Почти человек (СИ) - Шарапов Кирилл Юрьевич

— Не отключайся, — потребовал ИИ, — слушай мой голос.

Но мысли ворочались так тяжело, что Павел просто не смог сосредоточится на конкретной. Он пошатнулся, ноги держали с трудом, и он медленно опустился на брусчатку. В глазах все расплывалось, ему показалось, что рядом появились еще люди, кто-то крикнул: «Человеку плохо»'… Последнее, что Павел успел увидеть, как рядом опускается сверху что-то большое и размытое… Он чувствовал, что его куда-то вели, но сил сопротивляться этому не было. ИИ пытался с ним говорить, но Головин слышал только растянутые до невозможности фразы, смысла которых не улавливал. Словно в магнитофоне зажевало пленку. Он уронил голову на грудь и отключился. Как его волокли в машину, он уже не ощущал.

— Очнись, — раздался в голове требовательный голос. — Немедленно. Это приказ, боец.

Головин дернулся и с трудом, но смог приоткрыть правый глаз. Ему показалось, что веко весит целую тонну, но он справился. Затем с не меньшим трудом открыл левый.

— Наконец-то, — раздался в голове голос ИИ. — Три часа в отрубе, даже аптечка не смогла ничего сделать.

Головин поморщился, башка трещала, слабость, сухость во рту.

— Чем меня так?

— Сонная пыльца, — с готовностью отозвался ИИ, вызвав очередной приступ мигрени. — Глаза мне были недоступны, я использовал только слух, двое, что тебя сюда волокли, болтали между собой. Цени, Кинор не пожадничал, операция по твоему захвату стоила целых тысячу марок, шестьсот за пыльцу и четыреста за работу лучшего охотника за головами, некоего Рио Тень.

— Ценю, — с трудом ворочая мысли в больной голове, ответил Головин.

— Где мы?

— Без понятия. Но сначала нас везли на машине, причем довольно долго, как понимаешь, у меня был только слух, затем были два телепорта, потом снова машина.

— Что еще сказали носильщики?

— Много чего. Ты станешь примером, Кинор сам будет тебя калечить, так, чтобы ты был жив, но лекарям нечего было с тобой делать — обрубок без рук, без ног, языка, глаз и ушей. Один из тех, кто тащил, предположил, что Крысюк даже создаст фонд, который будет поддерживать твое жалкое существование. Все должны запомнить, что нельзя идти против родов.

— Ну-ну, — прошипел Головин. — Значит, придется преподать этому уроду урок, чтобы понял, с кем можно связываться, а с кем нет. А теперь дай мне пару минут, в себя прийти и осмотреться.

— Конечно, — отозвался ИИ. — Думаю, время еще есть, пыльца действует не меньше семи часов, так что, раньше тут никто не появится, они же не знают, что ты уникальный.

Головин медленно осмотрелся. Свету было мало, единственный источник — тусклая лампа над входом. Камера размером три на четыре, просто каменный мешок, сложенный из внушительных валунов, ничего, даже ведра нет, куда можно сделать свои дела. Хорошо, что его организм перерабатывает всю пищу и жидкости на девяносто процентов, и пару дней на горшок вообще хотеться не будет. Поняв, что изучать больше нечего, Мираж занялся собой. Что ж, нечто такого Павел и ожидал, он сидел на каменном полу абсолютно голым, единственное, что на нем было — это стальной обруч на шее, который соединен с кольцом в стене цепью толщиной с палец.

Исследовав наощупь новое «украшение», он усмехнулся. Да уж, просто и надежно — стальная полоска толщиной в пару сантиметров и шириной в пять, замок отсутствовал, похоже, его просто заварили прямо на нем. Даже с его силой такое не порвать.

— Нет не заварили, магический замок открывается печатью которая была у стражей, — поведал ему ИИ.

— Ну значит чуть позже откроем, — обрадовался Головин и продолжил исследования.

Цепь выглядела перспективней, но с ней Павел тоже возиться не стал. А вот штырь был старым, прилично поточенный ржавчиной, его вбили в стену довольно давно, наверное, когда эту темницу только строили. Головин прикинул, как поступить лучше, кольцо с цепью оторвать, или вытащить железку из стены, получив что-то вроде оружия. Второй вариант был хлопотней и дольше по реализации, но мысль о том, что в его руках окажется нечто, способное нанести врагам урон, грела. И Мираж, ухватившись за основание кольца, пальцами аккуратно потянул. Вбили хорошо, надежно, даже не шелохнулся, но ИИ считал, что время в запасе имеется, так что, можно потратить его на то, чтобы реализовать задуманное. На то, чтобы слегка раскачать и вытащить вмурованный в стену тридцатисантиметровый кованый штырь, ушло двадцать пять минут.

— Знаешь, что обидно? — поинтересовался Головин у ИИ.

— Что? — тут же отозвался тот, все время, пока Мираж был занят делом, он помалкивал.

— То, что у меня в трости был чудесный клинок, а я им так никого и не пырнул. Плакали мои вещички и деньги.

— Не совсем, — обнадежил ИИ, — их свалили тут же, где-то в подвале, Кинор приказал никому к ним не прикасаться.

— Это хорошо, — обрадовался Павел. — Значит, пошли искать.

Оторвав штырь от цепи, Головин получил хоть и ржавый, но приемлемый инструмент, вполне подходящий для того, чтобы продырявить шкуру ближнего, который ни хрена не свой.

— Какой точный вес железки?

— Двести семьдесят восемь грамм, — последовал незамедлительный ответ, имплантат легко справится.

— Вот и хорошо, — обрадовался Головин, активируя телекинез, и лежащий на правой ладони штырь поднялся в воздух. — Сейчас перенапрягаться не стоит. Раз, два, три, четыре, пять, — накручивая цепь на левую руку, произнес Мираж, — я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. Как говорил капитан Жеглов — «знай, Копченый, на этот раз рассердил ты меня всерьез».

— А мне нравится твой настрой, — поддержал Головина ИИ. — Таких скотов надо учить. С дверью как будешь, грубо или попробуешь замок вскрыть?

— Чем мне ее вскрывать, пальцем что ли? — удивился Павел. — Нет, просто выбью.

Дверь была деревянная из кираба, как та, в самом первом гараже, доски толстые, прорезано небольшое зарешеченное оконце, чтобы можно заглянуть не открывая.

— Хм, — глядя на прутья толщиной с указательный палец, пробормотал себе под нос Мираж, — еще три снаряда, если удастся вырвать.

— Но сначала вскрыть дверь, — внес здравую идею ИИ. — Возня с решеткой может привлечь внимание охраны.

— Верно, — согласился Головин. — Давай только сначала попробуем телекинезом засов сдвинуть, — приложил Павел. — И попытался силой сдвинуть запор.

Прошло минуты три, он слышал, как тот поскрипывает, но из паза не вышел, зато имплантат начал нагреваться.

— Хватит, — заявил ИИ, — слишком тяжелый, а может, чем-то зафиксирован.

Головин вздохнул.

— Жаль. Значит, будем силушкой молодецкой.

Положив руку туда, где был засов, начал давить, постепенно наращивая усилие. Бить ногой, создавая шум, наемник посчитал преждевременным, только, если по мягкому не выйдет.

— ИИ, когда сюда тащили, дверь скрипела?

— Нет, петли отлично смазаны, — тут же ответил его напарник.

— Вот и ладушки, — обрадовался Головин, который вполне оклемался, и к нему вернулось хорошее настроение.

С наружной стороны двери послышался негромкий скрежет рвущегося металла, и хруст досок. Дверь медленно подалась, и через пару секунд с той стороны на каменный пол с лязгом упал засов.

Павел замер, прислушавшись, ожидая, что кто-то выйдет проверить, что такое грохнулось с таким шумом, но, сколько он ни вслушивался, ничего не услышал.

— Ну, тогда сами боги велели…

И Мираж взялся за штыри решетки. Эти подались быстро, он просто вырвал весь пакет, собранный на стальной рамке. Через минуту у него было еще три метальных снаряда, слегка погнутые, но это было поправимо. Минута, и вот у него в руках прутья, длиной восемь сантиметров. Конечно, заточить бы не помешало, но уже некогда.

Стараясь, как можно тише открыть дверь, он выскользнул в коридор. Стены сложены из точно такого же камня. Его камера была крайней, всего Головин насчитал еще три двери.

Самым неприятным было то, что проход перегораживала решетка, дверь из прутьев заперта. Головин быстро прошел от камеры к камере, заглядывая в оконца, все они оказались пустыми. А вот с решеткой в арке ожидаемо возникла проблема — та была сварена из хорошей арматуры, прочно вделанной в стену, как верхние прутья, так и боковые. Замок был не сказать что новый, но вот руками его не вскрыть и не выдавить, как примитивный засов на двери, который выпал, когда Головин просто вырвал из дерева четыре шурупа.