Идите и убивайте! - Александр Афанасьев

Холодовского — прожил недолго, и с ним ушла последняя надежда привлечь заказчика или хотя бы выйти на посредника, который передал заказ убрать Холодовского. Мы ведь можем знать все что угодно — но нужны доказательства, свидетельские показания — без этого любой преступник будет нагло улыбаться тебе в лицо, и хрен ты его на зону приземлишь. Но вот тут-то, когда казалось, что все, беспросветная ж… — судьба подбросила мне неслабый козырь в виде Сереги Миленкова, девяностого первого года рождения, уроженца города Кирова — областного. Мало того, что он был гражданином России, тут и выдумывать ничего не надо было. В России он находился в розыске за двойное убийство. По данным Центральной картотеки — неонацист.

И раз он гражданин России — значит, я могу с ним поговорить по душам.

…

В центральной тюрьме — тоже были видны меры усиленной охраны — по-гречески, конечно. Белые полотенца из окон — как символ капитуляции — и черные мазки на стенах. Даже тут — жгли.

Привели мне в допросную задержанного — я впервые смог его рассмотреть. Молодой. Накачанный — для стрелков это не совсем характерно. В качалку ходил?

— Ну, здравствуй, Сергей. Русский не забыл еще?

Задержанный ничего не ответил, только зло посмотрел на меня

— Чемодан собрал?

…

— Поедем в Россию. Ты там, в розыске за двойное убийство, не забыл? Двойное с отягчающими — это уже плохо. А если прокурор скажет на суде, что ты член батальона Айдар и воевал на Украине — Черный Дельфин светит тебе ярким светом. Или Полярная сова. Что выбираешь?

…

— Давай с самого начала. Уродился ты в городе Кирове. В неплохой семье, полной — мама, папа были. Что заставило тебя стать фашистом?

…

— Думаешь, я не знаю, что кировские футбольные фанаты стали сторонниками Украины? Что на трибунах орут «Слава Украине — Героям слава!». Кто руку приложил?

Снайпер окинул меня взглядом и процедил

— Не старайся, мусор.

— В зоне тебя опустят. Или порежут, когда узнают, кто ты. Зэки, знаешь ли, тоже не чужды чувству патриотизма. Договорюсь я с прокурором — и вместо Черного дельфина поедешь на мордовскую крытую, откуда живым уже не выйдешь. Сокамерники в параше утопят. Или девочкой станешь.

— Пошел ты.

— Не хами. И много о себе не думай. Я, знаешь ли, никаких иллюзий в отношении тебя не испытываю. Твою страничку видел. Ты там видео запостил как ты котенка режешь. Это мы тоже судье покажем.

…

— Снайперскую винтовку тебе кто дал? Фотик?

Среагировал

— Кто автор беспорядков?

…

— К чему вы готовились? Где намечены новые акции?

…

— Думай, козлина. И хорошо думай. Здесь тебе не там. Колись на то, что ты тут сделал, сдавай своих подельников — хохлов. Которые с тобой на разборку выезжали. Они тебе не братья. Потом — пойдешь по местному делу как участник массовых беспорядков. Я про документы об экстрадиции забуду. Отстоишь срок на одной ноге — и не в Мордовии. Здесь. Здесь теплее. И сыр с оливками на завтрак вместо баланды.

…

— А если нет, поедешь сучара в Россию. И там тебя грузанут по полной. Молись за двадцать лет как та ворона, понял?

…

— С..а ты фашистская. Твой дед с фашистами сражался — а ты фашистом стал, падаль. Растерзал бы тебя, своими бы руками — да нужен ты мне. Поэтому думай. Падла. Пока есть еще время. Думай…

Миленков — или как я для себя его окрестил, Серега-фашист — был слабым и должен был колонуться, я это сразу понял. Он и колонулся. Мы с Димитрисом по второй чашке кофе допить не успели — как прибежал надзиратель и сказал, что русский что-то орет. Я сразу понял — в расколе.

Да, раскололся. Я это сразу понял, как в комнату зашел. Места себе не находит.

Подумалось — а ведь раньше те же подпольщики из Молодой гвардии шли на смерть — но не кололись. А сейчас? Словами громыхают, татухи делают, качаются, какие-то анаболики пьют, ножи с собой носят, пряжки с черепами и всякая ерунда, а ткнешь — какая-то слизь. Твердости нет никакой. И колются и стучат друг на друга только в путь…

Тьфу!

— Надумал?

— Гарантии, какие?

Я улыбнулся

— Слово то какое знаешь — гарантии.

…

— Ну, скажем, ты нам не нужен. Нам взрослые дяди нужны, не тебе чета. Ты, если на то пошло — исполнитель. Причем не из лучших.

…

— Стрелять ты не успел. Все что тебе можно предъявить — нелегальный ствол. В разборке ты поучаствовать не успел, в беспорядках — тоже. Расскажешь все, как было — участие в ОПГ убираем. Скажешь — на охоту пошел. Ствол купил. За это штраф и депортация. Я похлопочу. Пойдет?

— А если кинете?

— А кто ты, чтобы тебя кидать то? А?

…

— Давай с самого начала. Твой фашизм с фанатского движа начался?

— Ну?

— Да не ну. Какого хрена ты в фашисты подался?

Миленков посмотрел с ненавистью

— А ты у нас в Кирове был?

…

— Вот и не надо меня лечить. Сам бы там вырос — посмотрел бы я на тебя…

Самое страшное — что он был в чем-то прав.

Если так подумать — что такое нацистская тусовка, футбольный движ. С одной стороны — это способ выплеснуть энергию, при том, что нормальных способов — у этой молодежи нет. С другой стороны — это социальный лифт. Для определенной категории населения — едва ли не единственный.

Я не был в Кирове. Но я был в других городах и городках великой России — и могу о них порассказать.

То, что в России средняя зарплата тридцать с чем-то, уже к сорока — это средняя температура по больнице. Сильно средняя.

Есть отрасли, где средняя зарплата сотка. Правда, за нее мужики тяжко вкалывают — но тем не менее.

Есть, например, пилотская профессия — там за сотку никто и не почешется, потому что профессия конкурентная и любой — может выехать в Китай и наняться там на такой же Боинг, с таким же знанием английского. Китайские авиакомпании платят полмиллиона в месяц командиру воздушного судна. Наши вынуждены платить 250–300 и людей нет.

Есть Север.

А есть нищие, совершенно убитые городки. Где люди рождаются в убогих еще советских «колхозных» двухэтажках и так и живут всю жизнь. Зарплата пятнадцать — двадцать, это не норма, это даже хорошо, потому что в городе нет и такой. Это надо ехать в Москву или в областной центр и