Юная шаманка Пом - Раймонд Чо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И почему я встретил родственную душу именно при таких обстоятельствах?» – размышлял Ли.
Его смущала двойственная сущность охранника – он подозревал его, в то же время в глубине души надеясь, что тот не преступник.
– Господин следователь, можно кое-что спросить? – произнес хозяин дома, еще раз наполняя стаканы. – Почему вы приезжаете в школу именно по вечерам?
Щекотливый вопрос, на который он все равно бы не смог ответить честно… Ли выкрутился, сказав, что у него проблемы с графиком.
– Понятно. Но со стороны кажется, словно вы что-то ищете. То, что не способен увидеть обычный человек…
– О чем вы? – уставился на него следователь. На самом деле ему хотелось спросить, видит ли хозяин призраков, как и он сам.
– Да так, не берите в голову, – как бы невзначай ответил охранник.
Разговор естественным образом перешел к обсуждению убийства в школьной лаборатории.
– Господин следователь, я хочу спросить вас о том моменте, когда вы оказались на месте преступления…
– Продолжайте, – спокойно сказал Ли, делая глоток.
– Как бы лучше выразиться… Вам не показалось, что кто-то кричал?
Насторожившись, Ли поставил стакан:
– Вы слышали ее последние слова?
– Не совсем. Знаете, когда работаешь охранником, иногда… кричат не люди, а стены.
«Что он имеет в виду? Кричат стены? Это метафора такая?» Ли пришел в замешательство. Он попросил объяснить еще раз, но не получил внятного ответа. Чем больше Ли спрашивал, чем сильнее охранник увиливал.
Следователь наблюдал за хозяином дома, который крутил в руках стакан. Он достал из кошелька стикер:
– Я получил анонимную записку. Вы долго работаете в школе. Может, есть идеи, от кого она может быть?
Своими действиями Ли никоим образом не раскрывал конфиденциальной информации о расследовании – он знал, что записку написал сам охранник, и хотел увидеть его реакцию. Хозяин дома поддержал игру, притворившись, что видит ее впервые.
– Возможно, события в записке относятся к годам, когда они произошли. В тысяча девятьсот девяносто первом – исчезновение мальчиков, две тысячи первом – теракт, две тысячи одиннадцатом – отравление дезинфицирующим средством, а две тысячи двадцать первом – стрельба в спа-салонах в Атланте… Все сходится. А последняя запись относится к недавней смерти в школе, – предположил охранник.
– Вы же знаете, что каждые десять лет в школе Чонмун умирает ученик? – спросил Ли.
– Да, я был на похоронах в две тысячи первом, две тысячи одиннадцатом и две тысячи двадцать первом и до сих пор все отчетливо помню.
Такого ответа следователь не ожидал. Поведение его собеседника не поддавалось объяснению. «Как часто простой школьный охранник ходит на похороны к ученикам, которых даже не знает? Каждые десять лет?»
– Я не понимаю. Как вы узнавали об их смерти? И зачем приходили на похороны?
– После выпуска они были связаны со школой – О Чиён работала учительницей, Син Миён была руководителем школьного драмкружка, а Хан Саран учила детей рисовать мультфильмы. Погибшая в тысяча девятьсот девяносто первом году тоже работала в школе, в бухгалтерии.
Голова следователя трещала от новых фактов. Он даже не задумывался о связи смертей в десятилетнем цикле, потому что причина была давно известна – самоубийство. Все погибшие отравились. Сперва это выглядело подозрительно, но в итоге следователи назвали эти события обычным совпадением. Они выяснили, что все четверо сами купили таблетки и написали предсмертные записки. «А что, если связующее звено – их место работы? Неужели это тоже списали на совпадение?» Ли снова посмотрел на записку. Его продолжала беспокоить последняя дата – зимние Олимпийские игры в Пекине.
– Первые четыре даты сходятся, но я не понимаю, как они связаны с пятой – она не вписывается в закономерность. Как вы думаете, почему информатор указал две тысячи двадцать второй год? Он хотел намекнуть на убийство в школьной лаборатории? – спросил Ли.
Охранник покачал головой.
– Я думаю, что последний случай совсем другой. Во-первых, Сон Чэён еще училась в школе, но главное отличие… погода была ясной.
– Что это значит? – удивился следователь.
Тогда охранник прошептал:
– Вы пока не учли этот факт.
– Да о чем вы? – спросил Ли.
Услышав ответ, он мигом протрезвел.
– Погода. Кажется, каждые десять лет… в день убийства… шел дождь.
Начало конца
После уроков погода окончательно испортилась. Чем сильнее сгущались тучи, тем больше дел появлялось у Сонби. Сын и так всегда и во всем помогал отцу, но после того, как тот попал в больницу, все домашние хлопоты свалились на Сонби.
Такую работу он считал очень нерациональной. Усердная учеба хотя бы приводит к хорошей успеваемости, а от тяжелого домашнего труда выгоды нет. Он сравнивал его с тестом, за который сложно набрать много баллов, зато легко ошибиться и потерять все – здесь нельзя ничего исправить.
Сонби был так занят мыслями о стирке, что даже не успел снять школьную форму. Сону сидел рядом на крыше и беззаботно пускал мыльные пузыри. Это и так раздражало старшего брата, но, когда они полетели на сохнущее белье, он не выдержал:
– Прекрати! Я только все постирал! От твоих пузырей пятна останутся! – Он со злостью вырвал из рук брата баночку с мыльным раствором и швырнул ее в угол.
– Ненавижу тебя! – закричал Сону и убежал в свою комнату в слезах.
Сонби тяжело вздохнул и продолжил развешивать белье. Внезапно сверху капнуло – он посмотрел на небо и увидел вспышку молнии, предвещавшую начало грозы. Он спешно собрал белье в корзину и поспешил вернуться в дом.
Но дверь, соединявшая крышу и комнату, была заперта, и, как бы он ни старался, она не поддавалась.
– А ну быстро открой! Иначе я тебя прикончу!
– Скажи номер телефона Мирён – тогда впущу, – шантажировал Сону брата.
Сонби поставил на пол корзину и беспомощно уперся лбом в дверь:
– Ну скажу я тебе номер, ты все равно не сможешь его запомнить.
Несколько мгновений братья стояли по разные стороны двери в абсолютной тишине.
– Почему ты доставляешь столько хлопот нормальным людям? Почему Мирён должна чувствовать себя виноватой? Каким бы ты ни был дубиной, должен понимать, что это нечестно по отношению к ней. Знаешь, как ей тяжело? Почему добрейший на свете человек должен страдать? Из-за тебя, между прочим! Но ты же не понимаешь, о чем я, правда? Все потому, что ты дурак! – продолжал Сонби.
– Это не игра! – закричал Сону.
Слова старшего
