Большая зачистка - Фридрих Незнанский

О том, что в ресторан рвутся непонятные типы с автоматами, Западинскому доложил примчавшийся, запыхавшийся швейцар. От уехавшего Бориса Михайловича он имел указание никого в заведение не пускать. А эти рвутся и оружием угрожают.

Игнатов лыка не вязал, и Западинский махнул на него рукой — никакой пользы, генеральская «ксива» тут не поможет. Он и сам хорошо взял на грудь — нервы, будь они прокляты! Не железный ведь!

— Не открывайте, я сам гляну, — сказал он, поднимаясь.

Пока швейцар, отодвинув занавеску, пытался объяснить, что мест свободных нет, поскольку ресторан сегодня не работает, Западинский из-за его спины разглядел стоящих у дверей и глазам своим не поверил: быть того не может! Сам Матюшкин со спецназом?! Да это же, блин…

Да, появление здесь директора ФАПСИ не могло быть случайным. Значит, опять прокол! Но Матюшкину он, Западинский, вовсе не нужен, ему нужен наверняка Игнатов, который час назад, брызжа слюной, высказал вслух все, что он думает о своем начальстве. И что он сейчас здесь, ни для кого не секрет.

И вдруг шальная мысль мелькнула у Виталия Борисовича. Настолько неожиданная, что он сам изумился.

— Скажи «мэтру», чтоб он открывал, но потянул, сколько может. Меня здесь давно уже нет. А этот, — он кивнул на Игнатова, — пусть отдыхает. Служебный, конечно, перекрыт?

Швейцар в ответ развел руками.

Подхватив свое пальто, Западинский заглянул в соседний кабинет, где смотрели «видик» его охранники.

— Быстро за мной! Игорь, к тебе у меня особое дело. Остальные — вниз, я догоню… Слушай меня. Сейчас сюда ворвутся опера из ФАПСИ, это за генералом, понял? Шеф его прибыл. Лично. Надо, чтоб он тут и остался, ясно говорю?

Игорь кивнул. Хлопнул себя под мышкой, слева.

— Правильно понял. Ключ будет в двери, там, — Западинский указал пальцем в пол. — Сразу уходи. Позвонишь завтра. Давай.

Виталий Борисович быстро, почти бегом, устремился по коридору, ведущему на кухню, но, не доходя ее, свернул на лестницу, ведущую в подвал. Оттуда было два выхода — к люку во дворе, куда подавались продуктовые машины, и дальше, в глубину подвала, где имелась железная дверь в электрощитовую. А вот уже из нее был выход через почти неприметную дверь в подземный переход под Новым Арбатом.

Дверь в щитовую была уже открыта, там светилась тусклая лампочка. Западинский остановился, перевел дыхание и вынул из кармана пальто мобильник. Набрал номер и, когда отозвался водитель «мерседеса», сказал:

— Там шумно?

— Есть маленько, шеф.

— Давай отъезжай потихоньку и кати к «Праге», мы будем там через десяток минут. Прямо на углу и встретимся…

В подземный переход, что напротив кинотеатра «Октябрь», вышла небольшая группа людей, и были они похожи на муниципальных работников, которые проверяют всяческие городские службы — электрооборудование, водопровод, подземные коммуникации и прочее. Впрочем, никто из торопливо снующих людей не обратил на них внимания: в переходе под улицей было сумеречно и неуютно, лампы едва светились. Даже уличные торговцы держались ближе к лестницам. А дверей таких в подземных переходах всегда бывает по нескольку штук — за ними, в тесных каморках, обычно уборщики метлы свои и лопаты хранят.

Обернувшись к одному из своих охранников, Западинский сказал:

— Обожди здесь. Когда Игорь выйдет, заберешь у него ключ. И вали домой. Отдыхай сегодня.

— Сколько ждать?

— А ты сам поймешь. Не отсвечивай тут. Пока.

И Западинский с тремя охранниками отправился в противоположную от кинотеатра сторону, а потом они по лесенке между магазинами спустились в Большой Николопесковский переулок и вышли на Старый Арбат, по которому пошли уже спокойным, прогулочным шагом в сторону «Праги»…

Стоявший в укромном месте Игорь наблюдал, как получившие наконец доступ в помещение спецназовцы — или кто они там были, один хрен! — разбежались по немногочисленным кабинетам ресторана в поисках им одним ведомых преступников. Они же, следуя команде старшего — рослого мужика в кожаном пальто и такой же кепке, стали довольно неучтиво «приглашать» в холл ресторанную обслугу. Наконец из коридора вывели под бели руки бухого в дым генерала Игнатова, который упирался, не желая идти, и громко матерился. Все обернулись к нему.

А в фойе гремела музыка, и она, естественно, заглушала басовитый генеральский мат.

Приказ шефа был понятен: этот седой в кепке должен остаться здесь. Зачем, почему — такие вопросы Игоря не интересовали, поскольку немалые гонорары он получал не за свое любопытство, а за четкое исполнение указаний шефа. Выбрав удобный момент, он бесшумно поднялся на антресоли, откуда только что без всякой добычи спустились двое спецназовцев. Никого не нашли, а там никого и не было. Неграмотно работают, подумал Игорь и остановился за портьерой.

Холл отсюда был как на ладони. Посредине стоял «большой начальник». Кем бы он ни являлся, Игорю до него не было никакого дела. А вокруг толпились служащие ресторана — кто в вечерней форменной одежде, кто в белых халатах, фартуках и колпаках.

— Прекратите этот балаган! — закричал седой начальник и замахал рукой. Вероятно, он имел в виду, чтобы выключили громкую музыку, которая мешала ему расслышать генеральскую пьяную матерщину.

Кто-то из обслуги не торопясь отправился в радиорубку, чтобы выключить или хотя бы убавить звук.

Игорь достал из-под мышки револьвер с навинченным на ствол глушителем. Хорошая у него штука: оружие отечественное, приспособленное под макаровский патрон. Гильза остается в барабане, вот и ломай себе башку, из чего стреляли.

Пока стоял шум, пока бились в истерике музыкальные синкопы, грех было этим обстоятельством не воспользоваться. Игорь выставил кончик ствола из-за портьеры, прищурил левый глаз и нажал на спуск.

За нестихающим воинственным грохотом музыки никто не мог услышать легкий щелчок, а вспышку не видели, поскольку пуля прошла между балясинами ограждения антресолей. Никто и не понял, почему генерал Матюшкин, поднявший руку, чтобы снова потребовать прекратить шум, вдруг странно дернулся и начал медленно оседать. Пока не упал со странно вытянутой рукой. Только после этого раздался общий не то крик, не то вопль. Спецназовцы, расталкивая людей, кинулись к лежащему, потом вскочили, развернулись и одновременно из двух стволов врезали поверх голов — по стенам, по антресолям. Народ тут же повалился на пол.

А Игорь в это время уже миновал электрощитовую, вышел в подземный переход и, спокойно оглядываясь, стал запирать дверь снаружи. Наконец увидал возле лестницы одного из охранников, который медленно кивнул ему и показал, что надо подняться на улицу.

Игорь пошел за ним, тут же, возле гранитного парапета, отдал ключ, и они отправились в противоположные стороны…

Садясь в «мерседес», Западинский все никак не мог отвязаться от мысли, что произошла не случайная накладка, а идут вполне целенаправленные действия против него конкретно, ну и партнеров, поскольку они на нем же и завязаны. Но самое печальное заключалось в том, что Матюшкин действительно имеет серьезную компру на Игнатова. Имел, поправил себя Виталий и взглянул на водителя. Тот чего-то ждал.

— А-а, ну да… домой. — И, подумав, добавил: — Не в Фили, а на дачу…

Зря Формоза был так уверен в своей «пехоте», да и вообще в своих кадрах. Если уж Грязнов брался помогать Александру Борисовичу Турецкому, то доводил дело до конца. И поэтому, когда ему сообщили, что у некоторых задержанных на кладбище не оказалось при себе документов, он велел всех привезти на Петровку, к нему.

Три оперативные машины между тем уходили по МКАД в сторону Можайки за темно-красным джипом. Чтобы сбить преследуемых с толку, машины менялись местами, о чем сообщали начальству, а о перемещениях «тойоты» доносили дорожно-патрульные посты. Последнее сообщение гласило, что джип развернулся под эстакадой и пошел в сторону Шереметьева.

По-осеннему быстро темнело, да и небо снова готово было просочиться дождевой моросью, поэтому преследователи приблизились на максимально допустимое расстояние, чтобы случайно не потерять «тойоту» из виду, если она захочет вдруг уйти куда-нибудь в сторону. На глаза по-прежнему не лезли.

Тем временем Грязнову принесли стопку еще влажных, только что отпечатанных снимков. Снимавший скрытой камерой оперативник выбрал очень удачную точку для себя. Лица произносивших прощальные речи были словно специально обращены прямо к объективу. И Вячеслав Иванович вместе с Александром Борисовичем немедленно приступили к их изучению.

Оказалось, что Западинский, как, впрочем, и Плешаков, на кладбище не приехали. То есть они, возможно, и были где-то поблизости, но именно в стороне, а не в эпицентре действия. Попадались лица легко узнаваемые — известные телекомментаторы, журналисты, растиражированные газетными снимками думские деятели, для которых мелькание «на глазах» было одной из форм завоевания популярности. Но наибольший интерес представляли фотографии, сделанные в самом конце ритуальной процедуры. Вот она — группа молодых людей в темных одеждах. Среди них — блондин в низко надвинутой шляпе и с поднятым воротником. Он кладет цветы на могилу. Снимает шляпу… Но что это? Следующий кадр — просто фантастика какая-то! Шляпа снята, но и светлые волосы почему-то странно сдвинуты набок. А из-под них вылезают черные патлы. И тут же, на следующем снимке, чья-то рука сбоку прикрывает фальшивого блондина своей шляпой. Наконец, блондин, снова в нахлобученной шляпе, согнувшись, забирается в салон.