Три дороги во Тьму. Постижение - Сергей Садов

Дионисий с тихим стоном опустился на землю. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на тротуаре, прислонившись, к стене дома. Какие-то сердобольные прохожие уже успели избавить его от груза кошелька. Радостно сверкали в ночном небе звезды. Они словно подмигивали. Никаких признаков костра не было и в помине. В душе купца царила какая-то мертвенная пустота, только одно все время стояло перед глазами – обгоревшие детские ручонки. Да еще дикий крик «Папа!» гремел в ушах. Он с ужасом осмотрелся, пытаясь понять, что случилось. И только потом сообразил – привиделось…

– Слава богу, это неправда! – простонал купец. – Всего лишь показалось. Господи, вразуми раба своего верного! Что же делать мне, Господи?! Я не могу отдать дочь на костер! Господи, это выше моих сил, прости меня, Спаситель!

Дионисий медленно встал, в глазах потемнело, ему было очень плохо. Пошатнулся и оперся о стену. Так, держась за нее, он и вернулся домой. Марфа, тихо подвывая, сидела на полу перед дверью. Казалось, она уже ничего не замечает вокруг. Дионисий медленно обошел ее и поднялся наверх, направляясь к комнате дочери. Чего он не ждал, так это наткнуться здесь на Варфоломея. Да еще и с обнаженным мечом в руках. Слуга с нескрываемой злобой смотрел на Дионисия, и купец даже остановился – в этом взгляде читалась готовность убивать.

– Ну, и где ищейки инквизиции? Сдал уже дочь?

Дионисий отшатнулся, пораженный яростью, звучащей в словах вечно спокойного управляющего. Хотя, убедившись, что купец пришел один, Варфоломей тут же успокоился и с облегчением прислонился к стене, опустив меч. Его лицо было все в поту, такое ощущение, что он приготовился к чему-то очень страшному.

– Спаситель с тобой, Варфоломей, какие ищейки инквизиции? – сделал удивленное лицо купец, отчетливо понимая, что Варфоломей все знает.

– Какие? Прежде, чем говорить о серьезных вещах, надо убедиться, что под дверью никто не стоит. Я все слышал. – И тут же с отчаянием протянул: – О Господи, я ведь убеждал малышку не показывать свои таланты, скрывать их! Но она же совсем еще кроха! Она же еще ничего не понимает!

– Ты слышал? – Дионисий в ужасе отшатнулся, но тут до него дошло, что сказал Варфоломей. – Убеждал?! Ты знал?!

Варфоломей вдруг осунулся.

– Однажды заметил. Мы тогда возвращались с прогулки, и она увидела цирковых акробатов. Жонглеров. Малышке понравилось. Она схватила яблоки и начала ими жонглировать. Ей же два годика всего было! А она жонглировала! При этом яблоки даже не касались ее рук, хотя Еленка увлеченно вертела ими. Кажется, она даже не понимала, что делает…

Купец медленно опустился на пол.

– Так ты все знал?!

– Да. Я убедил ее больше так не делать. Говорил об опасности. Но она же ребенок! Она порой сама не сознает, что делает. Я надеялся, что успеет подрасти. Успеет понять, насколько опасно ее умение. А сейчас…

Варфоломей с тоской посмотрел на свой меч. Потом достал кинжал.

– Если бы вы поднялись не один, я бы умер. Здесь. Сражаясь за вашу дочь. Но перед тем успел бы убить ее. Лучше так, чем попасть в руки инквизиции. Пусть бы она умерла от руки человека, который любит ее больше жизни, чем на костер. Я бы убил ее, а сам постарался захватить с собой как можно больше церковников, прежде чем они добрались бы до меня. Пусть в аду будет как можно больше душ поганых святош для растопки!

Дионисий попятился.

– О чем ты говоришь? Это святотатство!!!

– Да? А разве не сдать ведьму – не святотатство? Или ты все-таки сдал дочь, а Ищущие придут позже?

Купец опустил глаза.

– Почему? – тихо спросил он.

– Что почему? – Варфоломей недоуменно посмотрел на него.

– Почему ты не сдал ее? – Дионисий не понимал в чем дело, он ведь знал, что никто не защищает ведьм, и не мог поверить слуге, просто не мог. – Еще тогда не сдал почему?

– Почему? – криво ухмыльнулся управляющий и потер шрам на щеке. – В свое время я тоже верил в Святую Церковь. Пока сам не попал в Инквизицию… Там уж я насмотрелся на всех этих «ведьм и колдунов». Я видел, как добываются их признания. Я же не колдун! Я не умею колдовать! Меня обвинил сосед, чтобы заполучить мой дом – это я узнал позже, куда позже. Если бы не вы, то и я признался бы в том, что продал душу Зверю. Обязательно признался бы. Не признаться там невозможно. Там признавались все, даже самые святые. Вы спасли меня тогда. Да, я знаю, что это вышло случайно, но тем не менее. Вы помогли мне. Я за это верно служил вам. И я люблю вашу дочь как свою. У меня ведь тоже была дочь. Чуть постарше Еленки. Она умерла, умерла с моей душой вместе, умерла там, в камере. Дочь колдуна!!!

Варфоломей вдруг всхлипнул, опустился на пол, прислонился к стене и закрыл глаза. По щеке пробежала слеза, руки продолжали судорожно сжимать меч.

– Я не знал, – пробормотал Дионисий, никогда не приходилось ему видеть этого всегда веселого и жизнерадостного человека в таком состоянии, да и кто мог знать, что за ад он носит в душе….

– Да, – отозвался Варфоломей. – Я не рассказывал. Никому и никогда. Не хотел это вспоминать. Но сам не могу забыть, как она молила о глотке воды, а господа инквизиторы напоили ребенка уксусом, чтобы я признавался побыстрее… Не забуду… Именно поэтому я и хотел убить Еленку. Это лучше, чем тот ад. Много лучше…

Некоторое время оба сидели напротив друг друга и молчали.

– Я не смог отдать ее им, – наконец заговорил Дионисий. – Я не могу. Как представлю костер… Как она кричит, зовет меня… Я же человек!

– Надо уехать, – отозвался Варфоломей. – Уехать подальше от Инквизиции и Ищущих. Еленка еще совсем мала. Она не понимает, что можно, а что нельзя. А если мимо вашего дома случайно пройдет Ищущий как раз в тот момент, когда ей захочется что-нибудь сделать?..

– Уехать? – прищурился купец. – Постой, ты ведь именно потому убеждал меня уехать из столицы все это время? Жаловался, что морской воздух плохо влияет на твое здоровье.

– Да. Еще надо избавиться от слуг. Эти предадут не задумываясь.

– Я… я соберу вещи. – Дионисий резко обернулся на голос.

На лестнице стояла Марфа. Похоже, она все слышала.

– Я пойду вещи собирать, – повторила она еще раз по-прежнему каким-то безжизненным голосом, однако на сей раз в нем слышались нотки решимости. Кажется, женщина готова была на все, чтобы спасти дочь. Обслужить дом без слуг? Справится! Не привыкать, не из богатой семьи вышла.

Дионисий видел, как огонек решимости постепенно разгорается в глазах жены, и чувствовал, как такая же решимость охватывает его самого. Никогда! Никогда и никому он не отдаст дочь! Тем более, на такую страшную смерть.

А за стеной, в полной тишине и темноте сидела на своей кроватке маленькая девочка, вызвавшая весь этот переполох. Если бы кто-нибудь мог видеть ее в этот момент, то увидел бы, что ее горящие черным светом глаза смотрят в никуда. Ручонки ребенка, казалось, ловили клочья тьмы и играли с ними. Еленке нравилась темнота, она была такая разная и такая интересная. Каждую ночь перед ней открывался первозданный хаос. Ладошки девочки, перемешивающие этот хаос, светились призрачным синеватым светом, но это ей нисколько не мешало. Она всматривалась во Тьму, ощущая, что та тоже начинает всматриваться в нее. Первая из Трех почти неслышно рассмеялась и открыла Великой Матери свою детскую душу.