Кража в особо крупных чувствах - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну? – Петр устало привалился к стене плечом. – Что случилось? Что-то по Элине новое?
Арсений округлел глазами. Ну да. Элина. Не Конищева, не Элина Константиновна. Да уже неважно. Все неважно, кроме того, что надо найти Элю.
– Нет, – кашлянул Кораблев. – По Элине Константиновне нет никаких новых данных. Ну, кроме того, что ни по одному из тех направлений, про которые вы говорили, она не вылетала. Это точно. Но Макаров тут такое выдал…
– Что?!
– В общем, найденный в сейфе волос не имеет ничего общего с образцами, взятыми у Поварницына. Кстати, Макаров нас обругал, что мы неправильно взяли образцы, и сам потом…
– К черту Макарова и его ругань! Результат какой? Что это не волос Поварницына в сейфе?
– Да. Но это еще не все. Я попросил Макарова еще кое-что проверить. Уж не знаю, правда, зачем…
– Арсений!!!
– В общем, биологические образцы Конищева-старшего и Поварницына не совпадают.
– Ну, так они и не должны совпадать, это же разные люди.
– У них нет вообще никаких общих генов.
– Как такое может быть?! Они же отец и сын!
– Я не знаю, Петр Тихонович.
– А Макаров не мог ошибиться?
– Я его спросил. Он орал двадцать минут.
– Так тогда получается… – Петр прижал руку ко лбу. – Получается…
– Получается, что Поварницын – не сын Валентина Самуиловича Конищева, – озвучил Арсений очевидный вывод.
– Охренеть.
– Ага.
– Пошли.
***
– Евгений Валентинович, готовы данные генетической экспертизы.
– Ну и что там? – буркнул Поварницын. – Мало того, что клок волос состриг, так потом еще приходили… выщипывали…
– Потерявши голову, по волосам не плачут.
– Если вы сейчас скажете, что это мой волос в сейфе – то, значит, вы просто все врете! – запальчиво выкрикнул Поварницын. – Я не знал про этот сейф. Никогда в него не заглядывал! Моего волоса там быть не могло! Или... или его туда подкинули!
Детский сад. Было бы даже смешно, если бы не пропавшая Эля.
– Нет, вашего волоса там нет. Точнее, это не ваш волос в сейфе.
– Ну вот, а я что говорил! – практически завопил Поварницын.
– Но интересно другое, – Петр привычно проигнорировал вопли профессорского… получается, не сына. – Генетический анализ выявил, что вы не может быть сыном профессора Конищева.
– Это как?! – вытаращился на Петра Поварницын.
– А вот это вы нам объясните – как?
Поварницын смотрел на Петра с видом вытащенной на берег рыбы – глаза вытаращены, рот открывается и закрывается – и не звука. Только краснота по лицу стремительно разливается.
– То… то… то, что у меня фамилия другая… ничего не значит! – прорвало, наконец, Поварницына. – У меня в свидетельстве о рождении написано, что мой отец – Валентин Самуилович Конищев! Как… как вы можете такое… такое… такую глупость утверждать?!
Петр перевел взгляд на Арсения. Тот, после паузы, кивнул. Чтобы подобное разыграть и ляпнуть – надо быть либо великим артистом, либо… либо Поварницын не врет.
Арсений указал себе на грудь пальцем, и Петр кивнул. Кораблёв устроился на втором стуле напротив Поварницына.
– Евгений Валентинович, а, может быть, ваша мама в курсе, как это так получилось?
Поварницын несколько раз исполнил этюд с открыванием и закрыванием рта.
– Может, и в курсе, но как я ее теперь спрошу?
– Хотите позвонить?
Поварницын после паузы оторопело кивнул. А сам Петр еще раз кивнул на вопросительный взгляд Арсения, окончательно отдавая ему инициативу в этом допросе, и вышел за дверь. Перипетии жизни Поварницына – это, безусловно, увлекательно и для расследования не бесполезно, но главное сейчас другое. И оно, это главное другое, теперь во всей своей очевидности медленно и неотвратимо вставало перед Петром.
Евгений Поварницын – не их клиент. Не его волос в сейфе. К тому же, он даже и не сын профессора Конищева. И, самое главное – Эля пропала в то время, когда Поварницын был под стражей. Значит, тот, кто убил профессора Конищева, тот, кто, скорее всего, причастен к исчезновению Эли, сейчас на свободе. И иконы он подменил. И волос в сейфе его.
Та-а-ак…
Твою мать.
Петр резким движением открыл дверь комнаты для допросов.
– Кораблев, мы идиоты.
Арсений обернулся. Рядом с ним сидел Поварницын и рыдал в телефон: «Мама?! Как ты могла?! Почему ты мне ничего не сказала?!».
– С вами за компанию готов побыть и идиотом, Петр Тихонович. Но в чем конкретно мы идиоты?
Петр вместо ответа схватился за свой телефон.
– Макаров, скажи мне. Да по хрен, что у тебя обед! Приятно подавиться! Скажи мне, когда ты говорил, что это волос близкого родственника… Что значит, ты такого не говорил?! Ну, хорошо, писал в заключении. Так вот, близкий родственник – это кто? Так, притормози. По-другому спрошу. Племянник это мог быть? Твою мать… Не тебе. Ты жри, давай, скотина. Чтоб тебя! Не мог по-русски написать: «Это мог быть племянник»?!
Петр медленно убрал телефон в карман. И схватился за голову.
Господи, этот профессорский племянник все время был у них перед глазами... со своим алиби…
– Виктор-Эммануил? – спросил негромко Арсений. Через стол от них тихо подвывал Евгений Поварницын, у которого только что, судя по всему, картина его появления на свет резко поменялась.
– Он, – так же негромко ответил Петр. А потом резко встал.
– Бери адрес – и едем.
– А… а этого куда? – Арсений кивнул на уткнувшегося в ладони Поварницына. – У нас тут, судя по всему, еще один бастард Баратеона.
– Опускай. Но под подписку. Только быстро. Нам надо Элю искать.
Арсений не удивился «Эле», кивнул деловито. Он, похоже, уже сложил два плюс два. Зато удивился Поварницын. Резво подскочил на ноги.
– Что значит – искать Элю?! – завопил он. – Вы и Элю подозревает в убийстве моего… да черт! В убийстве Валентина Самуиловича?!
– Успокойтесь, Поварницын.
– Эля ни в чем не виновата! – орал Поварницын. – Лучше и светлее человека просто нет. Она единственная, кто меня понял и поддержал. Не смейте ее подозревать!
– Да никто ее не подозревает, – попытался взять огонь на себя Арсений. – Она просто пропала.
– Что значит – просто пропала?! – Поварницын перешел уже практически на визг. –
