Отступник - Наталья Шитова

До середины осени Валька прожил в Логове, не зная ни забот, ни хлопот.

Он изредка приходил в свой деревенский дом, благо в полумертвой деревне никого не интересовали его исчезновения и возвращения. Он ездил на почту, связывался с родителями и братом, выслушивал все, что они думают о нем, и каждый раз клялся себе в том, что имеет с родными дело в последний раз. Родители не слушали ни одного его слова, кричали о том, что он наплевал на них, на университет и на свое будущее. Брат просто обзывал его оболтусом и издевательски желал не помереть с голода в межвежьей берлоге. После таких нежных родственных контактов Валька снова устремлялся в Логово и в лесное убежище Юши.

Он сдружился с ее младшим братом и его приятелями-подростками. Он познавал законы странного племени, неожиданно сошедшего в реальную жизнь со страниц страшных сказок. Ради одного этого можно было прикипеть к Логову и его обитателям. Но у Вальки было кое-что посильнее, чем простое любопытство. Он безоглядно любил Юшу. Как зачарованный, он бродил за нею, помогал, чем мог, впитывал в себя ее слова, ее дыхание, ее настроение. Он едва доживал каждый день, торопил ночь и с нетерпением встречал новое утро. И двадцати четырех часов в сутках Вальке было мало, чтобы быть рядом с Юшей, видеть ее, учиться у нее, целовать ее, любить…

А в конце октября Юша вдруг прогнала его. Совершенно неожиданно, бесповоротно, ничего не объясняя. Валька знал, что зимой всякие хождения за овраг у леших запрещены, но до снега было еще далеко. Тем не менее, Юша без всяких объяснений отгородилась от него, запретила приходить в убежище, прогнала из своей землянки в Логове, а сама исчезла из селения, сказав, что не вернется домой до тех пор, пока Валька не уйдет из Логова навсегда.

И Валька не знал, чем ему оправдываться, потому что никак не мог уяснить своей вины. Горько обидевшись, страдая и негодуя, Валька вернулся в деревню. Смысла в том, чтобы ехать домой, он не видел. Семестр в университете был в разгаре. Уважительной причины, способной оправдать отсутствие, у него не было. Учебу все равно пришлось бы бросить, и родители ели бы его поедом, пока не доконали бы совсем. Брат был поглощен промыванием собачьих желудков, и возвращаться домой для того, чтобы еще раз выслушать от озабоченного работой Сергея то, какой Валька никчемный лоботряс, было совсем не интересно. И Валька принял оригинальное решение остаться в Лешаницах на всю зиму. Наверное, в нем все-таки теплилась надежда на то, что Юша смягчится, позовет его, объяснит свою жесткость и снова будет с ним….

Поскольку деньги, припасенные на летний отдых в чрезмерном для одной персоны количестве оказались чудесным образом сэкономленными, Валька купил у делового парня по фамилии Пряжкин, достраивавшего на краю деревни огромную усадьбу, немного лесоматериалов и занялся подготовкой к зиме. Бабкин дом отнюдь не был развалюхой, но Вальке хотелось, чтобы на него было приятно смотреть и снаружи, и изнутри. Починив крышу и перебрав пол в кухне, Валька заготовил дров и немного подлатал погреб. Напоследок, чтобы завершить тот минимальный ремонт, на который хватило денег, он решил починить подгнившую и разболтанную лестницу, что вела из кухни в мансарду.

Он не был мастером плотницкого дела, и работа шла медленно. Уже белые мухи вовсю кружили на улице, и снег на земле подтаивал только к вечеру, чтобы ночью снова лечь. Валька работал с утра и до ночи, потому что, во-первых, больше заняться было нечем, а во-вторых, работа хоть как-то глушила тоску. Впервые в его жизни привязанность к женщине оказалась настолько прочной. Он тяжело переносил отчуждение Юши. Целыми днями он перебирал в памяти все, что случилось в лесу. Он прокручивал в памяти разные сцены, разговоры и упорно искал свою вину. Но все это было напрасно. Так и не найдя ничего такого, чем бы он мог невольно обидеть Юшу, Валька совершенно озлился и принялся просто терпеливо ждать, пока боль обиды пройдет сама собой. Несмотря на то, что он искренне страдал, он был уже достаточно большим мальчиком и знал, что всякое горе рано или поздно проходит и забывается.

Тот вечер тоже начался, как обычно…

… Перекусив кое-чем из своих скромных запасов, Валька снова взялся за топорик и принялся подгонять очередную ступеньку. Предыдущую он запорол и теперь делал все в два раза медленнее: лишнего материала у него не было.

Такое презираемое им обстоятельство, как деньги, тоже становилось серьезной проблемой. На полочке в шкафу оставался пакет с сухарями, которыми еще месяц назад можно было забивать гвозди, ячменный кофе и несколько тщательно оберегаемых на черный день банок с тушенкой. Как ни грустно было это сознавать, но черный день был уже в разгаре. Нужно было что-то срочно придумывать, и назавтра Валька собирался прогуляться до сельсовета в Капошицах и узнать насчет какой-нибудь работы. Хоть сторожем, хоть уборщиком, лишь бы избежать обращения к родственникам. Валька уже частенько нервничал и злился, чувствуя, что скромного суточного пайка, который он сам себе определил, катастрофически не хватает. Но еще хуже было бы унижаться перед братом.

Устроившись на полу, засыпанный свежей пахучей стружкой, Валька поглядывал на густую темень за окном, ловил томное тепло печки и неторопливо тюкал топориком.

Заслышав осторожный стук в дверь, Валька сначала не поверил своим ушам. В совсем вымершей к зиме деревеньке некому было навещать его. Однако стук повторился, и Валька, поднявшись и стряхнув с себя щепки и стружку, побрел к двери.

Едва он отпер, темная фигура без предисловий проскользнула внутрь. Валька пожалел, что оставил топорик у лестницы, но вошедший тут же заговорил, и Валька с облегчением перевел дух.

— Здравствуй, Валя! — мягко произнес гость и снял шапку.

Валька узнал Шепа, молодого лешака-блондина, младшего брата Юши.

— Ты? Здесь? — поразился Валя. — Я считал, что вы уже на зимовке и не выходите из Логова.

— Так что? Можно пройти или выставишь вон? — усмехнулся парнишка.

Не дожидаясь ответа, он прошел в кухню и остановился, жмурясь от непривычно яркого света:

— Никак не могу привыкнуть к вашему электричеству…

Валька пожал плечами и промолчал. Раз Шеп пришел без приглашения, пусть сам и объясняется.

— В общем-то ты прав, я ушел тайно, никому ничего не сказав. Если узнают, будет выволочка, — сказал Шеп и посмотрел на Валю. — Как ты здесь?

— Как видишь. Трудимся помаленьку, — солидно сказал Валька. Потом он посмотрел на многочисленные следы своей малоуспешной работы и со вздохом добавил:

— Правда, хреновый из меня строитель. Только материал порчу…