Бессмертие наемника - Вячеслав Шалыгин

– Леон, – Гриша озадаченно поскреб макушку, – ты до сих пор настаиваешь на том, что это другая планета?

– Поверни «глаз» на триста шестьдесят, только медленно, – не ответив на вопрос, попросил его я.

На двухсотом градусе «глаз» замер и принялся увеличивать замеченное почти у самого горизонта темное пятно. Когда мы смогли рассмотреть находку более детально, по лаборатории пронесся дружный вздох.

По вершине холма, приминая траву босыми ногами, прогуливался коренастый человек в серой одежде с тяжелыми, громоздкими ботинками в руках. Он что-то говорил, и некто, наполовину скрытый от нас растущими на холме деревцами, отвечал ему короткими репликами. Гриша пустил «глаз» в направлении холма, попутно подстраивая изображение и звук таким образом, чтобы не пропустить ни единого слова или жеста незнакомца. Когда микрофоны «глаза» позволили нам наконец-то разобрать отдельные звуки произносимых человеком слов, мы вздохнули снова. Незнакомец говорил по-русски.

– Если они хотят сделать из нас пилотов, то зачем мы торчим в этом оцеплении, как пехотные новобранцы? – спросил незнакомец у невидимого собеседника.

– Кроме того, что из нас нужно что-то сделать, как ты выражаешься, нас еще неплохо было бы окончательно сломать, иначе мы сбежим при первом же удобном случае, не так ли? – возразил второй.

– Куда? – удивленно спросил коренастый. – Мы же обсудили этот вопрос? Как можно сбежать, если наш дом находится в трех с половиной столетиях позади?

– Ну, сюда же нас как-то затащили? Значит, если нет другого выхода, придется воспользоваться «входом». Рано или поздно нам, конечно, придется сбежать. Куда угодно, если не домой. Пусть мы застряли не в своем времени навсегда, но оставаться при этом в рабстве, по-моему, будет уже слишком… Нас действительно пытаются «сломать». Сам подумай: не имея шансов вернуться, ты начинаешь включать какие-то неведомые внутренние резервы, приспосабливаться, выкручиваться, предавать, погружаясь таким образом в водоворот новой жизни, топя в ней старые привычки и приоритеты…

– Ну ты и философ, – коренастый скривился.

– Нет, я просто иногда пользуюсь этим предметом, – первый постучал пальцем по лбу, – неизвестным тебе способом.

– Ладно, – здоровяк присел на траву рядом с товарищем и принялся обуваться. – Ну, утопим мы свое славное прошлое в новой жизни, а дальше что?

– А дальше – нам предлагается перепрыгнуть сразу через несколько ступенек социальной лестницы и максимально безболезненно адаптироваться в этом мире. Мы не на улице, не ночуем в подворотнях, не питаемся с помоек, более того – мы принадлежим некоему социальному слою, как я понимаю, уважаемому. И все это нам предоставляется сразу. Как подарок. Соображаешь?

– С трудом, – честно признался коренастый.

– Меньше надо было головой кирпичи разбивать на Днях призывника, Артурчик.

– А ты откуда знаешь? – подыгрывая приятелю, Артур состроил глуповато-удивленную мину.

– Из нас вымогают ответное чувство. Не знаю, как его назвать поточнее, но оно должно быть сродни чувству благодарности «товарищам белоглазым за наше счастливое детство»…

– Теперь понял, – Артур кивнул.

Он уставился на далекие холмы, которые уже заливала закатная волна багрового солнечного отлива. Птичий гам становился все более редким и судорожным. Подул прохладный ветерок. Ребята подставили лица под ласковый воздушный поток и замолчали, застыв в полной неподвижности. Наконец Артур пошевелился и сказал:

– Все равно, Андрюха, ощущается, что мы не дома. Неправильно это. У солдата должен быть дом. Иначе всякая война теряет смысл. Даже агрессоры всегда кричат: «За Родину!» Потом – подготовка наша. Даже общеобразовательная. Столько лет прошло. Может быть, наши знания уже и на третий класс не потянут? Все равно что обучать кормчего со стрелецкого струга управлению «Черной Акулой». Какие из нас пилоты космических истребителей?

– А мне кажется, белоглазые знают, что делают, – возразил Андрей, тоже приходя в себя после недолгой «медитации». – А насчет дома я тебе только что целую лекцию прочел, и ты, кстати, утверждал, что все понял…

– Да хоть зачитайся, не здесь мое место, и все! И ничего мне доказать эти белоглазые не смогут!

– Докажут, не сомневайся. А не смогут – заставят сделать вид, что ты согласен. Только в пехоте, а не в элитном отряде. Будешь тогда полжизни кочевать по таким вот оцеплениям на всяких полигонах в виде «рядового состава».

– Да, угораздило…

Артур встал и, прищурившись, осмотрел горизонт.

– Что-то не торопятся нас подбирать. Может, снова тест какой устроили? На выживание…

– Да ну… – Андрей с сомнением оглянулся. – Настреляются и прилетят. Какое здесь «выживание», не джунгли же.

– Но и кафе-закусочных поблизости тоже не видно, – возразил Артур, похлопав себя по урчащему животу.

– Вот-вот, а ты все торопишься в путь. Сбежав сейчас, ты имеешь шанс спрятаться где-нибудь среди холмов и сдохнуть впоследствии от голода. Только и всего. Давай обучимся тому, что нам предлагают «бледнолицые», получим в свое распоряжение по космическому штурмовику, а там и поглядим, куда здесь ведут дороги…

– Я с тобой в принципе согласен, только боюсь, что к концу обучения нас могут серьезно «перевоспитать», и никуда бежать мы не захотим.

– Тогда так тому и быть, и те, новые «мы», вряд ли будут страдать от несвободы…

Собеседники замолчали, а на контрольной панели «глаза» загорелась лампочка разрядки аккумулятора. Прибору пора было возвращаться. Мы затаили дыхание, потому что проверялась вторая часть гипотезы: сможет ли наш «шпион» вернуться сюда, то есть в «прошлое».

Когда «глаз» плавно приземлился на лабораторную платформу и установка была выключена, мы дружно закричали, похлопывая при этом друг друга по спинам. «Глаз» вернулся, а на видеодиске была записана сцена из жизни через триста пятьдесят лет. Это была сенсация!

– А вы обратили внимание – невольными зрителями какой драмы мы оказались?! – восторженно кричал Антончик. – Насильно призванные на службу новобранцы неведомой армии будущего! Обалдеть!

– Вся проблема заключается в том, Гриша, что ты не уловил сути диалога этих несчастных, – сказал я, просматривая полученную запись в ускоренном режиме. – Эти ребята дважды упомянули «не свое время» и «отстоящий на триста пятьдесят лет назад дом»…

– Интересное совпадение, – пробормотал Савинков, присоединяясь к просмотру записи. – Или не совпадение?

– Ой, какое у меня предчувствие нехорошее, вы бы знали! – сказала, подойдя поближе, Аня. – Может быть, ненадолго прервемся?

– И что нам это даст? – возразил Антончик. – Нет, надо сменить «глазу» батарею и снова выпустить его на охоту. Так, Леон?

Я взглянул на Савинкова. Тот пожал плечами, словно говоря: «Решай сам». Ладно, я уж решу! Когда дело доходит до точки кипения, со мной не сравнится даже Гриша.

– Епифанцев-сан, запускай вторую программу! – крикнул я и принялся натягивать легкий гермокостюм. – Проверим, что там за воздух, органолептически…

– Я возражаю, Леонид, – Савинков положил мне на плечо вялую руку. – Это может быть опасным.

– Предварительный опыт прошел более чем удачно, Евгений Иванович, так что не переживайте, – я видел, что Савинков колеблется и останавливает меня скорее для того, чтобы подстраховаться; «да, останавливал, но он оказался непослушным, молодым, самонадеянным и так далее, и тому подобное…» Свидетели – все. Ну что ж, я его понимал и не осуждал.

– Слушай, Леня, – Епифанцев уже вывел заставку второй программы на дисплей, но на «ввод» не нажимал, – ты хорошо подумал?

– А, – я махнул рукой и натянул перчатки, – не усложняй! Туда и обратно, точно по секундомеру, без всякой самодеятельности. Обещаю!

– Григорий, застегни на «Гагарине» шлем. Аня, подкати лесенку, чтобы он не споткнулся, когда будет залезать на платформу. Лена, бери видеокамеру, снимай все, секунд тридцать – лицо героя крупным планом… – вдруг оживившись, начал командовать шеф. – Борис, цепляй к его поясу трос. Женя, одевайся в такую же шкуру, будешь страховать…

И вот тут-то до меня дошло, что лезу я даже не в дырявый ядерный реактор, а гораздо глубже. В полную неизвестность. Я имею в виду – для живого существа, коим я пока еще являюсь…

– Может, сто грамм налить? – поинтересовался сердобольный Епифанцев.