Светская дурь - Бен Элтон

И все говорят: «Что тебе принести, Томми?», «Когда ты хочешь провести саундчек, Томми?», «Томми, скажи, что тебе все нравится, потому что, если это не так, мы к чертям всех уволим и начнем все сначала».

И потом ты садишься и, ну… Что ты делаешь? Чем полируешь? Как примиряешься с тем, что ты просто невъебенно особенный и что все в твоем мире находятся в твоем распоряжении?

Естественно, тянешься к наркотикам.

Палата общин

Министр внутренних дел дружеским жестом обнял Питера за плечи, провожая его к мягкому креслу.

– Ну, как вы себя чувствуете?

– Неплохо, Дуглас, неплохо.

– Мы все находимся под большим впечатлением, Питер. И очень гордимся тем, как вы с этим справляетесь.

– Понимаете, уже больше двух месяцев ни у меня, ни у моего нового друга наркомана Роберта не было положительных анализов на ВИЧ и гепатит С, так что мы полны надежд. Роберт клянется мне, что игла была чистая и что он больше двух лет не имел половой связи…

– Вы ему верите?

– Насчет связи? Разумеется. Не забывайте, я видел, в каком состоянии у него член. Или насчет иголок? Полагаю, я ему верю. Под его внешностью кроется яркая и зрелая личность. Более того, он кололся большую часть десятилетия, и анализы показывают, что он был чист по крайней мере еще два месяца назад, так что… Ладно, не стоит строить предположений, Дуглас. Перспективы радужные, но я не буду абсолютно уверен до истечения полных трех месяцев.

– А Анджела?

– Что тут скажешь? Конечно, она беспокоится. И девочки тоже. Мы много об этом говорим. Я хочу сказать, так странно жить и думать, что, возможно, в твоем теле поселился чужеродный вирус. У меня получается не думать об этом большую часть времени, но иногда, по ночам… Ну, вы понимаете.

– Да, я пытаюсь представить…

Министр позаботился о том, чтобы им принесли бутылку солодового виски и два бокала. Был ранний вечер, подходящее время для выпивки. Питер был взволнован. Это был дружеский, откровенный знак. Рюмка спиртного с министром внутренних дел была явным признаком восхода его собственной звезды.

– Послушайте, Питер. Во всем этом ужасном деле вопросом номер один является ваше здоровье, а также ваше благополучие и благополучие Анджелы, но вы не хуже меня знаете, что огромная известность, которая окружает произошедший с вами несчастный случай, вынесла на первый план вопросы, которые вы упорно пытаетесь поднять.

– Могу вас заверить, Дуглас, что я не намеренно подверг себя опасности подхватить смертельную болезнь с целью улучшить шансы моего законопроекта. – Питер чувствовал себя сильным и правым. Возможно, именно несчастный случай сделал его храбрым. В конце концов, люди, которые смотрели смерти прямо в лицо, имеют полное право спорить с министрами внутренних дел.

– Вы хорошо меня знаете, Питер. Вы знаете, что я не это имел в виду. Я хотел сказать, что из-за вашей кампании и обстоятельств, которые ее окружают, вопрос полной легализации уже не рассматривается как сфера интересов одних хиппи и ненормальных…

– Таких, как я, вы хотите сказать. Я прекрасно помню вашу реакцию на мое первое выступление по этому вопросу. Насколько я помню, сочувствия оно не встретило.

– Питер, когда вы представили свой законопроект, дебаты о наркотиках не выходили за привычные рамки в течение последних двадцати лет. Отсутствие терпимости, ни шагу назад. Мы будем бороться с наркоторговцами на пляжах, и так далее, и тому подобное. Но теперь общественности вдруг пришлось столкнуться с реальной и ощутимой опасностью, нависшей над основной массой населения в результате традиционной политики по вопросу наркотиков.

– И вам тоже пришлось с этим столкнуться.

– Да, Питер, я это признаю. Не нужно давить на это. Вы изменили мой взгляд на этот вопрос. Довольно очевидно, что, если бы ваш знакомый Роберт имел доступ к заведению, где продают и принимают наркотики, или, по крайней мере, к нормальной программе по реализации игл, вам бы не пришлось жить под угрозой, которая сейчас нависла над вами.

– Прекрасно сказано, министр. Вы собираетесь использовать это?

– Да, причем в своем обращении на региональной конференции в Бирмингеме в этот четверг.

– Означает ли это, что вы собираетесь поддерживать мою позицию?

– Питер, я признаю, что несколько недель назад вы не были моим любимым членом парламента. Вы говорили как здравомыслящий человек, но, по моему мнению, в то время такие здравые мысли опасно было даже шепотом произносить. Я опасался, что вы втянете нас в страстные дебаты, где вас могли бы счесть ненормальным сторонником наркотиков. Но я вас уверяю, что даже тогда у меня было огромное сочувствие к вашим доводам. Разумеется, вы правы. С точки зрения простейшей экономики вы правы, и добавить тут нечего. Полиция отступает под напором преступлений, связанных с наркотиками, целые общины превращаются в феодальные поместья для наркобанд.

– Как я постоянно пытался указать, экономия от возврата наркодилеров в ряды честных людей будет исчисляться миллиардами.

– Да, но дело здесь не только в экономии, мы рассматриваем возможную прибыль от легализации.

Как вам известно, политика правительства по поводу курения табака заключается в том, что если все вдруг бросят…

– Если это случится, казна потерпит крах.

– Разумеется. Сигареты – наш самый крупный заработок. Из пяти фунтов за пачку четыре с половиной идет в казну. Люди говорят, что курильщики – это тяжкая ноша для национальной системы здравоохранения, но на самом деле они оттачивают большую часть этой чертовой системы.

– И если каждый яппи, который нюхает кокаин по выходным, будет платить за это налог?

– Боже мой. Десять фунтов за дорожку… Мы могли бы построить приличную железнодорожную сеть за год! – Министр внутренних дел поднял трубку телефона: – Джоанна, не могли бы вы принести мне сводку по казне, которую я просил вас найти?

Джоанна ворвалась в слегка запыленную старую комнату, словно тоненький лучик света. Блондинка, невысокого роста, облаченная в элегантный брючный костюм. На секунду Питер Педжет вдруг задумался, уж нет ли у него с министром внутренних дел схожей тайны. Однако эта мысль появилась и исчезла. Их разговор был слишком волнующим, чтобы отвлекаться на пустые мысли. Даже это короткое напоминание о своей интрижке не могло надолго испортить ему настроение.

– Я попросил канцлера казначейства присоединиться к нам, если вы не возражаете, Питер, и премьер-министр сказал, что ему, возможно, тоже удастся заглянуть.

Джоанна могла быть хоть самой Афродитой, но Питер больше не вспомнил бы о ней. Канцлер? Премьер-министр! Всего несколько месяцев назад он был парией и почитал за счастье встретиться с председателем своего округа. И вдруг такое!

Министр внутренних дел продолжил:

– Это в высшей степени конфиденциальный отчет казначейства. Более того, могу сказать, что мы составили его еще до того, как вы, Питер, начали свою кампанию. Вы не единственный, кто обладает достаточно ясным зрением, чтобы увидеть лес за деревьями, но до этого момента вы были единственным, у кого хватило смелости заявить об очевидном. Этот отчет касается бюджетных результатов легализации. Нужно отметить, выводы наводят на размышления. Мы не знаем, какими будут результаты касательно здоровья и в социальном плане. Существует вероятность, что большинство паникеров правы и что нам придется столкнуться с целыми общинами, полными обдолбанных, вырубленных овощей, но пробные программы за границей, особенно в Нидерландах, указывают на обратное. Самая оптимистическая точка зрения заключается в том, что, даже если число наркоманов значительно увеличится, это будет компенсировано серьезными социальными и здравоохранительными выгодами в силу того факта, что употребление будет безопасным и на виду.

– Разумеется.

– Ну да, разумеется, Питер, но вы не хуже меня знаете силу протеста, с которой столкнется подобная политика, если ее применить. Мы не должны об этом забывать.

– Если ее применить? Господи, Дуглас, вы ведь не хотите сказать, что правительство…

– Я хочу сказать, этот тайный отчет ясно показывает, что, если мы будем облагать наркотики налогами, вместо того чтобы конфисковывать их, если мы сделаем их просто предметом законной честной торговли, мы сможем разрушить девяносто процентов национальной преступной сети за одну ночь, мы сможем импортировать дурь по цене чая и продавать по цене черной икры, и все – к вящей прибыли казны. Если такая политика станет международной, мы сможем освободить производящие нации в развивающемся мире от хватки наркобаронов, обычные люди вернутся к производству зерновых, которых им так отчаянно не хватает. И наконец, если начистоту, у нас будет столько денег в сундуках, что мы сможем урезать подоходный налог наполовину и выигрывать все выборы до Судного дня.