Кровь и железо - Джо Аберкромби

Джезаль уже собирался принести извинения и удалиться, поскольку тема фехтования исчерпала себя, но Арисс отрезала ему путь к отступлению. Она задала новый вопрос:

— А скажите, капитан, правда ли, что на Севере скоро начнется война?

Конец фразы она произнесла совсем тихо, но дуэнья одобрительно покосилась на нее, явно восхищенная умением своей подопечной поддерживать беседу.

Господи помилуй!

— Ну, мне кажется… — начал Джезаль.

Бледные голубые глаза леди Арисс выжидающе обратились к нему.

«Глупые голубые глаза, — подумал он. — Интересно, в чем она более невежественна — в фехтовании или политике?»

— А что думаете вы? — спросил он.

Лоб дуэньи покрылся легкими морщинками. Леди Арисс застигли врасплох, она даже слегка покраснела, подыскивая подходящий ответ.

— Ну, я бы сказала… Я уверена, что в конце концов… Все закончится хорошо?

«Благодарение судьбе! — подумал Джезаль. — Мы спасены!»

Теперь нужно как можно скорее убираться отсюда.

— О, разумеется, все закончится хорошо. — Он заставил себя еще раз улыбнуться. — Знакомство с вами — огромное удовольствие, но боюсь, меня ждут мои обязанности. Я вынужден вас покинуть. — Он с ледяной чопорностью поклонился. — Лейтенант Каспа… Леди Арисс…

Каспа хлопнул его по руке с обычным дружелюбием. Его ничего не понимающая кузина неуверенно улыбнулась. Гувернантка нахмурилась, но Джезаль не обратил на нее внимания.

Он прибыл в Круг лордов как раз к тому времени, когда члены совета возвращались с обеденного перерыва. Сухо кивнул стражникам в вестибюле, вошел в огромную дверь и начал спускаться по центральному проходу. Беспорядочная толпа знатнейших людей королевства следовала за ним по пятам, и, пока Джезаль пробирался вдоль изгибающейся стены к своему месту за высоким столом, гулкое пространство заполнилось звуками шаркающих ног, бормотанием и перешептываниями.

— Джезаль, как прошла тренировка? — обратился к нему Челенгорм, в кои-то веки явившийся пораньше и воспользовавшийся возможностью поговорить, пока не пришел лорд-камергер.

— Бывало и лучше. А ты как?

— О, я отлично провел время! Встретил кузину Каспы. Ну эту, ты знаешь… — Он замялся, пытаясь вспомнить имя.

Джезаль вздохнул и подсказал:

— Леди Арисс.

— Точно, она самая! Ты ее видел?

— Мне выпало счастье наткнуться на них буквально несколько минут назад.

— Ух ты! — воскликнул Челенгорм, выпячивая губы. — Ну и как, правда потрясающая?

— Хм-м…

Джезаль отвел скучающий взгляд и принялся разглядывать людей в подбитых мехом мантиях. Как правило, в совете заседали нелюбимые сыновья или платные делегаты высокородных лордов. Мало кто из вельмож появлялся лично, если не имел на то важной причины. Многие не озаботились даже тем, чтобы прислать кого-то вместо себя.

— Клянусь, это одна из самых красивых девушек, каких я видел за свою жизнь! Каспа всегда превозносил ее до небес, но она оказалась еще лучше.

— Хм-м…

Советники стали рассаживаться по местам. Круг лордов был построен в виде театра, и знатнейшие дворяне Союза сидели там, где должна располагаться публика — на скамьях, составленных большим полукругом, с проходом в центре.

Как в настоящем театре, места в зале были разные: одни лучше, другие хуже. Лорды поскромнее сидели высоко и сзади; важность присутствующих возрастала по мере продвижения вперед. Передний ряд занимали главы самых известных семейств или те, кого они присылали вместо себя. Представители Юга, прибывшие из Дагоски и Вестпорта, располагались слева, рядом с Джезалем. Далеко справа сидели их коллеги с Севера и Запада, из Инглии и Старикланда. Главные скамьи посередине предназначались для старой знати Срединных земель, являвшихся сердцем Союза. Подразумевалось, что Союз устроен именно так. Джезаль, пожалуй, был с этим согласен.

— Какая осанка, какое изящество! — продолжал изливаться Челенгорм. — Эти чудесные тонкие волосы, эта молочно-белая кожа, эти фантастические голубые глаза!

— И сколько денег, — вставил Джезаль.

— Ну и это тоже, — улыбнулся здоровяк. — Каспа говорит, что его дядюшка еще богаче, чем его отец, представляешь? И кузина — единственная дочь! Она унаследует все до последней марки. До последней марки! — Челенгорм едва сдерживал возбуждение. — Счастливчик тот, кому она достанется! Ну-ка, повтори, как ее зовут?

— Арисс, — кисло отозвался Джезаль.

Все лорды — или их доверенные лица — уже доплелись до своих сидений. Народу было мало, скамьи заполнены меньше чем наполовину. Впрочем, здесь никогда не собиралось больше. Если бы Круг лордов был настоящим театром, его владельцы сейчас отчаянно искали бы новую пьесу.

— Арисс, Арисс… — Челенгорм причмокнул губами, словно имя девицы имело сладкий привкус, и повторил: — Да, счастливчик тот, кому она достанется!

— Это точно, счастливчик.

«Во всяком случае, если разговорам он предпочитает деньги», — добавил про себя Джезаль. Он подумал, что предпочел бы жениться на гувернантке — она казалась более уверенной, чем воспитанница.

Лорд-камергер наконец-то вошел в зал и прошествовал к возвышению, где стоял высокий стол — примерно там располагалась бы сцена театра. Следом спешила свита одетых в черное секретарей и служащих, нагруженных толстыми фолиантами и стопками официальных бумаг. В своей малиновой парадной мантии, развевавшейся за плечами, лорд Хофф больше всего походил на какую-то редкую, величаво плывущую по воздуху птицу в сопровождении стаи назойливых ворон.

— Явился, старый кисель, — прошептал Челенгорм, бочком продвигаясь к своему месту на другом конце стола.

Джезаль заложил руки за спину и принял привычную позу: ноги вытянуты, подбородок высоко вздернут. Он обвел взглядом солдат, расставленных через равные интервалы вдоль полукруглой стены: все стояли совершенно неподвижно, в полной парадной амуниции, как обычно. Джезаль глубоко вздохнул и приготовился к нескольким часам отчаянной скуки.

Лорд-камергер упал в свое высокое кресло и приказал принести вина. Секретари распределились вокруг него, оставив в центре место для короля, который, как обычно, отсутствовал. Зашелестели документы, распахнулись тяжелые гроссбухи, заскрипели и застучали в чернильницах очиняемые перья. Оповеститель прошел к концу стола и ударил жезлом в пол, призывая к порядку. Перешептывания дворян и их уполномоченных, а также немногочисленных слушателей на галерее для публики постепенно смолкли, и в просторном помещении воцарилась тишина.