Взломать Дарвина: генная инженерия и будущее человечества - Джейми Метцль

действительно ли работает омолаживающее лечение, нам потребуется измерить ваш биологический возраст до и после проведения процедур.

С 1980-х годов исследователи активно работают над тем, чтобы определить эталон биологического старения. Не так давно Американская федерация исследований старения (AFAR) поставила перед собой цель найти биомаркер старения, который мог бы точно предсказывать скорость и измерять общий процесс старения, а не влияния болезней на него. Кроме того, такой биомаркер должен быть пригодным для многократного тестирования без вреда для человека, а также действовать и на лабораторных животных, и на людей[226]. Но сказать всегда проще, чем сделать. Биомаркеры старения – это длинный список пересекающихся между собой генетических, метаболических и других факторов, которые крайне трудно измерить. И даже если суметь их измерить, связать их с процессами старения будет еще труднее.

Однако в последнее время исследователи начинают делать успехи. Исследования показали, что предварительными биомаркерами старения являются эпигенетические маркеры, измеряемые в крови[227], длина генетических «колпачков» (или кэпов) на концах хромосом под названием теломеры[228], скорость шага[229], визуальные измерения лица[230] и многие другие факторы. Если собрать их воедино, то они помогут нам разгадать тайну биологического старения в будущем. С помощью искусственного интеллекта калифорнийский стартап BioAge Labs изучает секвенированные ДНК и метаболический анализ клеток крови, чтобы обнаружить сложные биомаркеры старения в крови. Необычайно ценным ресурсом оказывается кровь, которая десятилетиями хранится в европейских банках крови. Она помогает сопоставить биомаркеры с записями о рождении и смерти доноров.

Способность измерять биологический возраст позволит нам оценить необходимые для управления старостью процедуры. Тем не менее мы все еще не можем ответить на вопрос, как долго каждый из нас сможет прожить и что нам сделать, чтобы жить дольше и здоровее.

* * *

Но есть и хорошая новость, намекающая, что мы могли бы преодолеть сегодняшний порог смертности. Вот она: в определенных пределах эволюции все равно, сколько мы проживем.

Если бы детей наших предков часто поедали хищники, со временем потомство стало бы рождаться с экзоскелетами – как у омаров. Если бы хищники поедали слишком много родителей, которые не смогли бы тогда позаботиться о своем потомстве, то в ходе эволюции наши дети стали бы такими же самодостаточными, как детеныши комодского варана, разбегающиеся сразу после вылупления, чтобы их не съели матери, или как мадагаскарские хамелеоны лаборда – каждый год они вылупляются в гордом одиночестве, поскольку все взрослые особи погибают сразу после того, как самки отложат яйца.

С другой стороны, если бабушек и дедушек, которых в древние времена и так было немного, поедали хищники, это было горем для семьи и группы, но в целом не оказывало значительного влияния на эволюцию всего вида. Старшие члены семьи всегда были – и остаются – важнейшими хранителями традиций и полезного жизненного опыта. В небольшом количестве старшее поколение требуется для присмотра за детьми, пока матери занимаются поиском пропитания. Но по сути эволюции все равно, проживет ли большинство из них 40, 50 или 80 лет. Навыки для эволюции человека родителей и детей действительно важны; навыки бабушек и дедушек – не настолько[231].

Если рассматривать случаи изменения человеческих качеств, подкрепленные сотнями миллионов лет эволюции (отличный пример – дыхание), то мы пойдем не в том направлении. Но чисто теоретически попытка изменить в человеке какое-то качество, проигнорированное эволюцией, должна направить нас в нужное русло.

Эволюция не обязательно отбирает нас по долголетию; ей важна наша способность переживать тяжелые времена. Много раз на протяжении миллиардов лет всей эволюции предки человека находились на грани голодной смерти. Генетический анализ показал, что около 1,2 миллиона лет назад популяция особей, существовавших до человека, сократилась до 26 000 человек. Затем, примерно 150 000 лет назад, численность наших предков упала до 600 человек, балансирующих на грани выживания в южной части Африки. А когда 70 000 лет назад пепел из Суматранского вулкана закрыл солнце на шесть лет, общее число людей сократилось до нескольких тысяч душ.

С каждой новой волной катаклизмов выживали только те, кто мог дольше обходиться без питания. Все остальные угасали. Эти экстремальные «выживальщики» смогли передать нам свою генетическую предрасположенность к выживанию в тяжелые периоды. На память нам, как и другим видам, сталкивающимся с подобными проблемами, осталось врожденное усердие, которое оказывается как нельзя кстати в нашей гонке за долголетием.

Множество исследований неоднократно и на протяжении десятилетий доказывали, что ограничение калорий, или CR, продлевало жизнь дрожжей, мух, червей, мышей, крыс и других организмов. Изучить, продлевает ли CR жизнь более долгоживущих млекопитающих (таких, как мы, например), гораздо труднее, поскольку длительность нашей жизни делает процесс исследования необычайно долгим. Кроме того, свойственное нам непостоянство сводит на нет все попытки заставить субъектов исследования отказаться от потребления пирожных.

Тем не менее с 1980-х годов ученые начали проводить исследования по изменению калорийности питания у макак-резусов, ДНК которых, как известно, на 93 % совпадает с нашей. В результате обезьяны, сидевшие на диете, прожили в среднем на три года дольше своих собратьев, потреблявших больше калорий, и оказались более здоровыми. Минимум четыре обезьяны из одного такого исследования побили все рекорды по долгожительству среди макак в неволе[232]. Впечатляющий результат.

Исследование Comprehensive Assessment of Long-Term Effects of Reducing Intake of Energy, или CALERIE, профинансированное Национальным институтом здравоохранения США, убедило 34 человек сократить общее потребление калорий на 15 % на два года. Эти люди согласились сдавать еженедельные анализы крови, костей, мочи, измерять температуру тела и др., а также проводить по 24 часа в герметичных метаболических камерах для измерения соотношения кислорода и углекислого газа в дыхании. Проанализировав эти данные, исследователи пришли к выводу, что снижение потребления калорий на 15 % привело к замедлению метаболизма на 10 %. В ходе исследования не стало ясно, проживут ли эти ныне здравствующие субъекты дольше. Однако ученые решили, что замедление метаболизма ведет к «замедлению скорости жизни», то есть к меньшему износу клеток и возможности прожить более долгую и здоровую жизнь – своего рода человеческий эквивалент макакам-резусам[233].

Еще одно место, где можно поискать ключ к долголетию, – это самый старый Homo sapiens среди нас. Если не считать Гильгамеша и Мафусаила, самой старой из известных нам людей была замечательная француженка по имени Жанна Кальман. Жанна родилась в 1875 году во французском городе Арль. В 12 лет познакомилась с Ван Гогом и в 1896 году вышла замуж за своего кузена. Ее муж умер в 1942 году, когда Жанне было 67. Но жизнь женщины на этом не остановилась.

Когда ей было 90 лет, молодой юрист по имени Франсуа Раффре убедил Жанну заключить договор пожизненного содержания.