Немые вопли - Маргит Сандему

— Все зависит от человека. Но я должен был подумать об этом раньше. Я знаю, что ты разделяешь мои чувства. Но ты ничего не знаешь обо мне. Прости меня, Эллен!

— Не надо просить прощения, — великодушно ответила она. — Ах, Натаниель, я насквозь промокла! Я чувствую холод, голод, усталость. Но я так счастлива!

Натаниель не решился ей напомнить, что они сделали лишь половину того, что было нужно. И поскольку ему и раньше приходилось очищать место от преступных мыслей, он знал, что это не минутное дело.

Они вышли на шоссе.

— Эллен, сейчас ты вернешься к машине! Тебе придется сделать крюк, но так нужно.

— Почему? А как же ты? Стиснув зубы, он сказал:

— Я… обещал вернуться. Я обещал это озерцу и самой долине. Чтобы очистить их от тех преступлений, которые были совершены там. А это я должен сделать без тебя.

— Но почему?

— Потому что для тебя это могут быть слишком сильные переживания.

— Но почему?

— В твоем словарном запасе нет других слов? Эллен, ты сама понимаешь, как ты устала. Ты не выдержишь больше.

— А ты сам выдержишь? Ты бы посмотрел на себя! Твои глаза слипаются от усталости, руки дрожат, а лицо бледнее тех привидений, которых ты намереваешься спасти! Если мы оба готовы упасть в обморок от усталости, не лучше ли нам поспать? Что ты скажешь в свое оправдание?

— Ничего. Просто я щажу твои нервы, — улыбнулся он.

— Мои нервы сделаны из стали, льда и камня, — уверенно произнесла Эллен. — Точь-в-точь, как дом господина Бигбая.

Он рассеянно улыбнулся при воспоминании об этом. Он и в самом деле выглядел очень усталым. Таким усталым, что Эллен становилось просто страшно.

— Я нужна тебе, — заключила она. Наконец он сдался.

— Да, может быть и так, — сказал он. — Идем, мой дорогой друг! Вместе мы либо справимся, либо потерпим неудачу!

Но когда они снова подошли к входу в долину, Натаниель был просто изумлен тем, что увидел. Он ожидал жестокой борьбы, он заранее был готов к тому, чтобы немедленно отослать Эллен обратно к машине, если произойдет что-либо страшное, и взять все на себя, но он был просто потрясен тем, что заболоченное озерцо встретило его просветленным миром и тишиной.

Здесь не было и следа тех призрачных фигур, которые преследовали их до самого дна долины. Атмосфера была чистой и он мог видеть, что ожидает их. Но возле самого болота он снова почувствовал присутствие чего-то бесчеловечного и понял, что они добрались до места самого преступления.

Теперь там никого не было. Абсолютно никого!

— Натаниель, — удивленно сказала Эллен. — Все кончилось!

Значит, она тоже почувствовала это! Для нее это было просто чувственное впечатление, а для него — видение.

— Ты думаешь, оба моих переживания имеют какую-то связь?

— Конечно, — ответил Натаниель, — неразрывную связь. Я и не предполагал, что, очищая другое место, я одновременно очищаю и это.

— Ты говоришь об этом с облегчением?

— Еще бы, — убежденно произнес он. — Теперь мы можем немедленно возвращаться к машине. Мне вовсе не хочется, чтобы ты простудилась, и к тому же уже поздно!

Она подумала о том, что если усталость Натаниеля хоть наполовину соответствует ее усталости, то и этого вполне достаточно. Она понимала, каково было его напряжение в лесу.

Пока они шли через темную, но уже совершенно мирную долину, она видела, что силы постепенно оставляют его. Идя рядом с ним, она испуганно наблюдала за этим, стараясь в то же время как-то подбодрить его. Она любила каждую черточку его изнуренного лица, каждую жилу на его сильных руках, любила его нестриженные волосы, но больше всего — его чистую душевную силу, его необычное мужество и отзывчивость.

Только теперь она обнаружила, что, хотя небо закрыто тяжелыми тучами, близится рассвет.

— Неужели мы провели здесь всю ночь? — удивленно спросила она.

— Фактически, да! Нет ничего удивительного в том, что мы с трудом передвигаем ноги.

Она знала, что больше всего времени потребовалось Натаниелю для того, чтобы очистить злодейское место. Они оба испытали так много потрясений, что совершенно забыли о времени.

Подойдя к месту, где росли высокие ели и где Эллен — как она утверждала — видела маленькие дома, они увидели перед собой какого-то человека, в высшей степени живого человека с плотно перевязанной охапкой сена в руке. Заметив их, он резко остановился.

— Ох, как вы меня напугали, — засмеялся он. — А я-то думаю, что это за люди, идущие из Долины Плача.

«Долина Плача…» — изумленно подумала Эллен, чувствуя на себе взгляд Натаниеля.

— Ты думал, что мы привидения? — неожиданно спросил Натаниель, зная, что местные жители обращаются друг к другу только на «ты».

— О привидениях я пока что не слышал, — ответил мужчина. — Но кто знает, чего можно ожидать в таком месте?

— А ты рано поднялся.

— Это лучшее время для работы.

— Верно.

Мужчина не был болтливым. Он не стал спрашивать о том, чем они занимались так рано и почему насквозь промокли. Так оно было лучше.

Что бы они могли ответить ему?

Оглядевшись по сторонам, Эллен спросила:

— Скажи, здесь была какая-нибудь усадьба? Она заметила, что Натаниель весь обратился в слух. Воспользовавшись случаем, чтобы поговорить, мужчина сел на придорожный камень. Они последовали его примеру.

— Я понимаю, что вы не здешние? Конечно же. Странно, что вам известно это. Да, в самом деле, здесь был когда-то маленький хутор. Но это было очень давно. Очень, очень давно…

Достав свою трубку, он вытряхнул из нее пепел. Стало уже совсем светло, и Натаниель беспокоился за Эллен, которая слишком часто хлюпала носом. Но они не могли упустить шанс поговорить с местным жителем.

— Я слышал, в этих местах когда-то произошла жуткая история, — осторожно заметил Натаниель.

Крестьянин, судя по всему, был не из тех, кто верит слухам. С наслаждением вдохнув трубочный дым, он посмотрел через плечо в сторону долины. Потом указал черенком трубки в сторону деревни.

— Там, возле Стеглемоэна, которого уже больше нет, но который находился в лесу с другой стороны от дороги… там закончила свои дни Берит.

— Ее так звали? — спросил Натаниель. — Она была родом с этого хутора?

— Нет.

Эллен сидела молча. Неужели они теперь узнают всю правду?

— И что же там произошло? — продолжал Натаниель.

— О, эту историю рассказывают по-разному… Я многое мог бы рассказать о печальном конце Берит Тон. Каждый говорит об этом по-своему. Но лично я считаю, что эта история произошла в конце 1700-х годов. Говорят, что это был последний случай обезглавливания в Оппланде, хотя я в это не верю. Головы продолжали отрубать и после этого.

У Эллен начало покалывать сердце. Она в отчаянии смотрела на Натаниеля, словно спрашивая, не нужно ли идти, но он продолжал спокойно сидеть. Сглотнув слюну, она стала напряженно слушать.