Дама с коготками - Дарья Донцова

Павел Буйнов, ювелир, погиб через два месяца после прихода советских войск в Минск. Всю оккупацию он мирно пережил в своей квартире. Аресты и преследования обошли Павла стороной. То ли немцы не знали, что мужчина работал с золотом, то ли просто до него не успели добраться.

Имя убийцы стало известно следственным органам. Соседка видела, как в квартиру Буйнова около девяти вечера пришел бывший полицай Андрей Пивоваров. Жители района хорошо знали Пивоварова. При немцах он принимал самое активное участие в карательных акциях, собственноручно вешая на площадях Минска пойманных партизан, евреев или просто неугодных. Старуха наблюдала, как Павел впустил злодея, а через час, снова услышав шаги, глянула в «глазок». Пивоваров покидал соседнюю квартиру с чемоданчиком в руках. Наблюдательница сразу опознала саквояж – с ним в мирное время старший товаровед Ювелирторга Буйнов ходил на работу. О своей слежке старуха поведала, лишь когда узнала, что Павел зверски убит. Перед смертью мужчину жестоко пытали: отрезали пальцы на руках и выкололи глаза. Милиция моментально начала поиски негодяя, но он как в воду канул. Вместе с ним исчезла и его сожительница – Регина Николаевна Зайцева с малолетней дочерью. Приводилось ее описание: рост примерно метр шестьдесят, вес в районе пятидесяти килограммов, правый глазной зуб отсутствует, на левой стороне шеи большое уродливое родимое пятно. Волосы темные, заплетенные в косы.

Целую страницу занимало описание украденных ценностей. В списке стояли: золотые николаевские десятки, несколько разнообразных колец, более сорока цепочек. И среди пропавшего – старинный гарнитур, сделанный дедом Буйнова для бабки: браслет из золотых черепов, в глазницы которых вставлены рубины, сапфиры и изумруды; кулон в виде отрубленной головы в оправе из бриллиантов и два кольца со скрещенными костями, мужское и женское. Бабка увлекалась спиритизмом, самозабвенно вертела столики. Наверное, это и подстегнуло фантазию деда. Завершал список золотой слиток весом в пятьсот грамм. Младший брат Павла говорил, что все ценности достались от родителей. Буйновы на протяжении четырех поколений занимались ювелирным делом и скопили приличный капитал. Убийцу искали, но он сумел исчезнуть, пользуясь неразберихой 1944 года.

В папке оказался и лист с записью допроса матери Зайцевой. Женщина утверждала, что понятия не имеет, куда подалась дочь. Говорила, что Регина собиралась на заработки куда-то к тетке в Новосибирск, хотела увезти ребенка из разрушенного и голодного Минска. На вопрос, кто является отцом внучки, бабка пожала плечами, сказав, что понятия не имеет, но только не Пивоваров, он познакомился с Региной позднее и силой принудил к сожительству.

Однако соседи Зайцевой сообщили противоположные сведения. Регина жила с Андреем по доброй воле, более того, великолепно знала немецкий и работала в комендатуре, где и познакомилась с любовником. Отношений своих они не скрывали, вели, как говорилось в протоколе, «совместное хозяйство». Но девочка, похоже, и правда не от него, потому что полицай часто бил ребенка и обзывал «приблудной». Соседи побаивались парочки и предпочитали не портить с ними отношений. Хорошо запомнили они и случай с семьей Коган. Нора Соломоновна Коган, известная на весь Минск педиатр и лечившая не только девочку, но и саму Регину, пришла молить Зайцеву о помощи. Доктор просила спрятать свою внучку – тринадцатилетнюю Сусанну. Регина обещала содействие. Но в ту же ночь за Коганами пришли, и они исчезли всей семьей. Через несколько дней люди увидели, как Регина выходит во двор в белой песцовой шубе, точь-в-точь как у Норы Соломоновны.

После прихода советских войск в Минск Регина стала носить, как все, ватник. Соседи уже сообщили о ней военным, но предъявить обвинение женщине оказалось трудно. Работала в комендатуре, ну и что? Непосредственно в карательных акциях не участвовала и под статус военной преступницы не попадала. А потом исчезла, больше ее в Минске не встречали.

Я отложила папку. Значит, Регина Зайцева пропала на послевоенных дорогах, зато появилась Ольга Никишина. Скорей всего, полицай просто убил настоящую Никишину, чтобы добыть документы для сожительницы. Очевидно, преступники прихватили с собой украденное у Буйнова и привезли в Москву. В столице поселились в коммунальной квартире и стали вести размеренную жизнь мещан. Даже после убийства Павла милиция не узнала, что он и военный преступник Пивоваров – одно лицо. Туман сгущался.

На следующий день я отправилась к Олегу Михайловичу Шитову, довольно известному продюсеру. Он вывел на сцену успешно выступающие группы «Длинная нога» и «Задушенный звук». Его домашнего адреса я, естественно, не знала, но офис находился на площади возле трех вокзалов, в Центральном Доме железнодорожника. В первой комнате, сияющей кожаной мебелью, из-за супермодного офисного стола с компьютером поднялась потрясающая девица. Ноги, почти не прикрытые юбкой, начинались прямо от ушей. Ровные, словно выглаженные утюгом волосы сверкали. Огромные голубые глаза, пухлые губы и ухоженные руки с такими длинными ногтями, что становилось страшно.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – мелодично проворковало небесное создание.

– Хотела поговорить с господином Шитовым.

– Вам назначено?

Я покачала головой. Секретарша огорчилась.

– Тогда ничего не могу сделать. У Олега Михайловича очень плотное расписание, встречи расписаны буквально по минутам.

– Но ведь в приемной никого нет!

– Так и Олег Михайлович отсутствует, шеф на прослушивании.

Я скосила глаза на ее рабочий стол и увидела, что красная лампочка селекторной связи горит. Ну зачем оставлять включенной связь между приемной и кабинетом, если в кабинете никого нет?

Просто девице велено отсеивать ненужных посетителей.

Я тряхнула рукой, и золотые часики от Картье, украшенные маленькими бриллиантиками, скользнули поближе к пальцам.

– Видите ли, есть интересное денежное предложение для господина Шитова.

Девушка поглядела на мои часики и заколебалась. Видя, что крепость готова сдаться, я взяла со стола чистый лист бумаги, написала на нем: «Привет от Антонины Королевой», сложила листок и протянула красавице.

– Обещаю, что, если передадите послание Олегу Михайловичу, он обязательно примет меня.

Через пару минут дверь кабинета распахнулась, и девица сказала:

– Проходите.

Олегу Михайловичу Шитову было пятьдесят лет от роду. Это я знала совершенно точно, но стоящему передо мной мужчине с трудом можно дать тридцать пять. Волосы, как принято в артистической среде, длинные и явно завитые. Спортивная фигура, никакого намека на живот. Одет модный продюсер просто – синие джинсы и черный пуловер. Шитов небрежно указал рукой на кресло и резко сказал:

– Не держите слова, милочка. Но денег больше не получите. А вы наглая, не боитесь показываться на глаза.

Оправдывая репутацию наглой бабы, я закурила и, заложив ногу за ногу, принялась разъяснять шоумену суть вопроса. Шитов был умен, наверное, поэтому так быстро нажил свои миллионы. Он поглядел мне в глаза и задал вопрос, который не пришел в голову ни Селезневой, ни Круглову:

– Говорите, не понимаете, как шантажист получил запись? А как вы узнали, что он шантажирует меня? Откуда вам стало известно о Тоне Королевой?

– Случайно, – сказала я.

– Врете, – отрезал Шитов, – притом глупо и нагло. В этой истории участвовали всего два человека: я и Тоня. Она мертва, я молчал и никогда никому ничего не говорил. Вот и интересно, откуда вы знаете о происшедшем и что именно вам известно? Может, просто где-то что-то слышали и решили попугать меня? Вам денег надо?

Денег у меня своих столько, что ему представить трудно. А если Олегу Михайловичу хочется услышать историю в моем изложении, пожалуйста:

– Пятнадцать лет тому назад вы играли на гитаре в вокально-инструментальном ансамбле «Соловьи». Среди фанаток тусовалась молоденькая, хорошенькая Тоня Королева. Однажды после концерта вы пригласили девчонку к себе, напоили и уложили в кровать. Представляю ваш ужас, когда утром рядом с собой обнаружили труп. Отчего она умерла?

Олег Михайлович молчал.

– Не хотите говорить, я отвечу. Глупая девчонка не знала, что у вас больное сердце. А вы, боясь, что группа не захочет работать с полуинвалидом, держали сильнодействующее средство в коробке из-под тройчатки. И когда принимали таблетки, говорили, что голова болит. Тоня проснулась ночью и, чтобы избавиться от ноющей с похмелья головной боли, съела ваше лекарство.

– Эта дура, – взорвался Олег Михайлович, – кретинка стоеросовая, сожрала разом двенадцать таблеток. Хватило бы и пяти, чтобы на тот свет отправиться.

– Ей было всего семнадцать лет, и закон трактует такую половую связь как растление малолетних.

– Еще вопрос, кто кого растлил, – фыркнул продюсер, – на малолетке пробы было негде ставить. А уж язык – бритва. Один раз она нашему барабанщику заявляет: «Иди ты на…» Он мужик с юмором, вежливо грубиянке отвечает: «Деточка, а видела ли ты хоть раз в жизни то место, на которое меня посылаешь?» Бедолага думал, что уел ее. А Тоня усмехнулась и отвечает: «Если тебя всеми … утыкать, что я видела, на ежика станешь похож». Вот вам и невинная малолетка.