Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова

– Пропали у жильцов вещички, – продолжала вещать соседка, – ну да ничего, они не бедные, купят себе новые! Вот Саню жаль, хоть и пьянь беспробудная. Ежели выживет, куда ей возвращаться, а?

– А, чтоб она сдохла поскорей! – заорала заплаканная тетка, стоявшая возле неаккуратно связанных узлов. – Хорошо тебе всех жалеть, сама на другом этаже живешь! А мне каково? Кто мою квартиру отремонтирует? Я за что страдаю? Да чтоб ей, алкоголичке чертовой, уснуть и не проснуться! Чтобы у нее руки-ноги поотваливались, чтоб…

Слушая отчаянные проклятия, я пошла в сторону метро. Ей-богу, впору самой кричать: «Что делать? Что делать?»

Домой я вернулась совершенно разбитая и очень обрадовалась тому, что в прихожей меня встретили только собаки. Разделив между ними купленный по дороге пакет чипсов, я заглянула в ванную. Так, сейчас поставлю на унитаз тазы и ведра, потом напущу теплой воды, разведу в ней пену… Впрочем, пены нет. Ладно, обойдусь. Просто залягу в ванну и спокойно поразмышляю.

Нацепив на себя халат, я вымыла чугунную емкость, открыла краны и стала смотреть, как тугая прозрачная струя весело бьет по эмали. Но не успела вода наполнить и половину ванны, как раздался звонок в дверь и понесся лай собак.

Я со вздохом вернулась в прихожую. Ванна отменяется, придется обойтись душем на скорую руку. В небольшой квартирке с совмещенным санузлом можно понежиться в теплой водичке, только если находишься в одиночестве, потому что стоит лишь погрузить тело в пену, как из коридора послышится нервный крик: «Долго еще? В туалет хочу».

Можно, конечно, ответить: «Входи, у меня занавеска задернута».

Но, согласитесь, это уже не то удовольствие, когда знаешь, что в любой момент могут ворваться домашние.

Покорившись судьбе, я распахнула дверь и увидела довольно полную старуху, облаченную в темно-фиолетовую пижаму. Волосы пожилой женщины были аккуратно уложены в старомодный пучок, и пахло от нее не перегаром, а духами, которые любила Фася, кажется, их название «Серебристый ландыш».

– Тиночка, – ласково сказала бабуся, – вот, опять письмо от Лаврика пришло.

И она зачем-то протянула мне белый конверт. Я машинально взяла послание, адресованное Гнеушевой Ларисе Филипповне.

– Простите, но оно не нам адресовано! Ларисе Филипповне!

– Конечно, – ответила дама, – это мне Лаврик прислал. Или ты, Тиночка, сейчас занята?

– Я не Тина.

– А кто? – удивилась Лариса Филипповна.

Решив не объяснять ситуацию, я просто ответила:

– Родственница ее, приехала ненадолго.

– Тиночка когда вернется?

– Только завтра утром.

– Ай, какая жалость, так долго ждать, – расстроилась дама.

На ее приятном лице появилось выражение такого расстройства, что я не утерпела:

– Может, я могу чем помочь?

– Голос у вас, как у Тины, милый такой, – пробормотала Лариса Филипповна. – Давайте я объясню, в чем дело!

Я посторонилась. Душ тоже отменяется, пожилые люди, как правило, болтливы, быстро мне не отделаться.

Лариса Филипповна не оказалась исключением. Удобно устроившись на диване, она сначала принялась восторгаться собаками:

– Ой, какие славные! У меня тоже была такса, Джулия, только скончалась от старости, а другую завести побоялась, мне уже семьдесят пять, живу с внуком, Лавриком…

На мою голову вылился целый фонтан интересных, но абсолютно ненужных сведений.

Лариса Филипповна бывшая актриса, не из звезд, но имела на вторых ролях успех, получала букеты и письма от поклонников. К сожалению, муж ее рано умер, дочку Лариса Филипповна поднимала одна. Потом та выскочила замуж и родила мальчика, названного в честь покойного деда Лаврентием. Но не зря говорят в народе, что младенцам нельзя давать имена умерших родственников, счастья не будет.

Через год после появления на свет Лаврика умерла его мать, зять Ларисы Филипповны, хоть и был милым человеком, вдоветь долго не захотел, женился вновь и напрочь забыл о сыне. Но бывшая актриса не очень сожалела о супруге дочери, вся ее жизнь превратилась в служение Лаврику.

Естественно, он не ходил в детский сад. Бабушка за ручку водила мальчика в бассейн, на занятия немецким языком, в музыкальную школу.

Лаврик рос тихим, беспроблемным, немного вялым. Вместо активных игр – футбола, салочек и казаков-разбойников – он любил книги, головоломки и склеивание моделей. Потом бабушка поднапряглась и купила любимому внуку очень дорогую игрушку – компьютер. Стало понятно, что Лаврик нашел себя. Кроме монитора, его теперь не интересовало ничего.

Лариса Филипповна не могла нарадоваться на внучка. У других в домах молодые парни пьют, курят, водят размалеванных девчонок и ругаются с родителями. Лаврик же вечера просиживает дома и ластится к бабушке, словно теленок. Одна беда, в аттестате у него в десятом классе оказались сплошные тройки, имелись лишь две пятерки – по информатике и поведению.

Поняв, что ее любимый мальчик может не поступить в институт, Лариса Филипповна предприняла воистину героический поступок. Она продала роскошные четырехкомнатные апартаменты в центре, приобрела квартиру в «хрущевке» и заплатила пронырливому доценту, пообещавшему без всяких проблем провести Лаврика между рифами вступительных экзаменов.

Жуликоватый преподаватель не подвел. Лаврик оказался на первом курсе, с блеском выучился всем тонкостям компьютерной науки, получил диплом, его взя-ли на работу в преуспевающую фирму, дали отличный оклад, но тут…

Я терпеливо ждала, пока Лариса Филипповна наконец доберется до цели рассказа, но повествование текло, словно широкая река, медленно несущая свои воды к далекому морю.

Мирная биография Лаврика была прервана самым варварским образом. Его призвали в армию. Правда, не на двадцать четыре месяца, а всего на полгода, на так называемое переобучение командного состава. В институте, где учился юноша, была военная кафедра, и Лаврик вышел на работу, имея в кармане воинский билет со званием лейтенанта.

Что испытала Лариса Филипповна, не описать словами. Ее дорогой мальчик, любящий Моцарта и Баха, ее обожаемый внук с гастритом, ее нежный Лаврик, который до сих пор не может спокойно уснуть, если бабушка не поцелует его на ночь… в окопах, с автоматом в руках, среди грязных солдат?

Лариса Филипповна достала коробочку с ожерельем, подарком покойного мужа, и собралась бежать в военкомат «решать вопрос», но неожиданно была остановлена Лавриком.

– Нет, – твердо сказал внук, – я взрослый, отслужу и вернусь, всего-то шесть месяцев.

И теперь Лариса Филипповна проводит дни у почтового ящика.

– А от меня вы чего хотите? – прервала я даму. – Чем я помочь могу?

– Понимаете, душа моя, у меня с глазами беда, катаракта. А у Лаврика такой почерк мелкий! Пишет, словно манную крупу рассыпает, даже сквозь лупу не разобрать. Не могли бы вы прочитать мне его письмо вслух, а? Всегда к Тиночке обращаюсь, больше, право слово, в этом подъезде и зайти не к кому, все выпивают. Но сейчас ведь ее нет, а ждать до завтра так долго! Сделайте милость!

Господи, такая ерунда – и столько разговоров.

– Конечно, – улыбнулась я и вынула из конверта листок, исписанный с обеих сторон бисерным почерком. Такой не то что глазами с катарактой, даже со стопроцентным зрением разобрать трудно.

«Дорогая бабусенька, здравствуй!

Как твое здоровье? Надеюсь, не экономишь и покупаешь себе бальзам Биттнера? Впрочем, хочу сказать, что, конечно, хорошо пить витамины, но лучше получать их из пищи, поэтому ходи на рынок и бери виноград, яблоки, орехи, мед. Забудь про дурацкую идею собирать «гробовые». Во-первых, тебе еще рано думать о смерти, а во-вторых, когда умрешь, я тебя обязательно похороню. Ну, подумай сама, разве хорошо жить с трупом в комнате…»

Лариса Филипповна звонко рассмеялась:

– Ну Лаврик, ну шутник! Вечно так смешно напишет.

Я посмотрела на ее улыбающееся, радостное лицо. Однако и у бабушки, и у внука своеобразное чувство юмора. Наверное, им нравятся страшилки-частушечки типа «Красные звездочки, шапочки в ряд, трамвай переехал отряд октябрят».

– Ну, ну, дальше, милая! – нетерпеливо воскликнула дама.

Я откашлялась и продолжила:

– «Обо мне не беспокойся. Кормят великолепно. Утром дают хлеб с маслом и сыром, кофе с молоком, геркулесовую кашу, в обед – борщ, макароны с котлетами…»

– Слава богу, – покачала головой Лариса Филипповна, – полноценное питание – основной залог здоровья.

Я постаралась не рассмеяться. Лаврик начал мне нравиться. Он, очевидно, любит бабушку, раз так самозабвенно врет о рационе.

– «Единственно, что тут раздражает до колик, это солдаты, которыми я вынужден командовать. Откуда только их взяли? Тупые, словно лыжные ботинки, абсолютные дебилы в медицинском понимании этого слова. Представляешь, бабуся, до чего меня довел некий Ваня Неустроев? Я ему велел пойти на склад и принести три одеяла. Парень кивнул, исчез на полчаса и притащил пару сапог. Естественно, я его отругал и отправил назад. Ты не поверишь, дорогая бабусенька, но этот молодой человек приволок… подушку! Я еле удержался от крика, но решил все же не терять лица. Написал записку: «Уважаемый сержант Фролов, выдайте солдату Неустроеву 3 (три) одеяла», вручил бумагу недоумку и стал спокойно заниматься своими делами. Медленный, словно больная черепаха, Иван вернулся, неся… комплект постельного белья. Оказалось, что мою записку он потерял по дороге. И тут, милая бабушка, со мной случилась ужасная вещь, мне до сих пор за себя стыдно, поверь, однако, что произошло, то произошло. Я понимаю, что был не прав, но, увы, увидев глупо улыбающегося Ивана с простынею, просто озверел. Налетел на несчастного мальчишку, сначала тряс его за плечи, нервно выкрикивая: «Три, три, три одеяла…» А затем оторвал парню ухо…»