Кросс по грозовым тучам - Сима Кибальчич

самому краю без перил и страховки. Вот только где этот край: внутри собственной души или рядом с Иртом? И откуда будет страшнее падать? Тим должен удержаться, найти в себе силы и отступить в сторону, но его кренило, тянуло к обрыву. К изоморфу. Не решается даже отстать, всего два шага разрыва.

Стоит упасть в боль, как получишь свободу. Как в космосе. В круговерти черноты все чувствуется острее. Дышишь, и дыхание сочится кровью из пор. Тим резко остановился. Ступни будто сразу свела судорога — потребность идти следом. И где этот контроль? Ирт двигался дальше, не оборачивался. Бросал Чагу здесь. Пришлось приложить усилие, чтобы напрячь неповоротливое тело и повернуться к шумящему рядом фонтану. В хрустальном ложе гигантской чаши вода струилась шестью полукружьями разноцветной радуги и смешивалась в искрящийся белый свет. Капитан Тимоти Граув не станет бегать по пятам изоморфа.

Но когда перед лицом выросло плечо Флаа, взгляд сам собой уперся в тротуар.

— Ты испуган, Чага?

— Называй меня Тимом, — проговорил он и с усилием поднял голову. — Мы на Земле, и это мое имя.

— Вот как? Думаешь, твои Просторы изменят тебя самого? Ты же отчаянно хочешь, чтобы я коснулся твоего нутра.

Дрожь послушно окатила тело. Защиту силового поля можно отключить одним мыслеприказом. Тим думал о простоте этого действия и смотрел на открытую шею Ирта, совсем человеческую, с идеально гладкой кожей. И «переоделся», сволочь, для прогулки. Тонкая ткань распахнутого ворота, а за плечами складки капюшона — как напоминание о истинном облике. Тонкие багровые вставки на плечах и такого же цвета ленты браслетов на запястьях. Придумал наряд сам или успел увидеть на городских улицах?

— Ты не человек, Ирт, — прошептал Тим. — И не должен выглядеть и говорить, как человек.

— Попробуешь запретить?

— Нет, — быстрый ответ помимо воли.

— Правильно. Ведь на самом деле, это ты выдаешь себя за другого. Ты — не капитан корабля, Чага. А моя зверушка, и знаешь это.

Нет. Больше никогда. Но произнести это не хватало сил. Тим коснулся рукой рта, надеясь разлепить губы. От Ирта странно пахло — сандалом и железом. Кожа чудовища наверняка горяча.

— Я твой сранный симбионт.

Правда далась неожиданно легко, а Ирт нахмурился. Льдистый взгляд прорастал в внутрь, и от этого в груди собиралась истерика.

— А симбионт — это не зверушка. И ты сам прилетел ко мне с Орфорта. Притащился на вкус моей крови.

Изоморф насмешливо растянул красные губы:

— У симбионта есть жажда и ростки, и он меняется. А ты — нет. Поэтому ты просто Чага. Игрушка под прозрачным щитом.

— И зачем тебе игрушка?

— Незачем. Но даже бесполезную собственность нужно вернуть на место. Она должна знать свое место. И ты знаешь, хоть и врешь себе.

Где-то под человеческой с виду кожей шевелились несущие боль ростки. От мыслей о них вдоль позвоночника пробежал озноб предвкушения.

— Очнись, я не собственность! — прошипел Тим. — И контролирую себя! Не вернусь на Орфорт.

Он развернулся и бросился прочь. Разноцветные навигационные огоньки в безумной пляске мелькали под ногами. Далеко впереди на шероховатом и упругом полотне дороги они блекли и превращались в короткие, тонко прорисованные черточки. Уходили все дальше и исчезали на покрытых сумерками развилках пути. Люди в недоумении оглядывались на невесть куда спешащего парня в белой форме. Зачем бежать теплым, разморенным ленью вечером? От этих взглядов, от гнева и паники, от пляски цветовых пятен Тим почувствовал себя мальчишкой, потерявшимся в парке развлечений. А на самом деле в жизни. И куда теперь мчаться?

— Да пошло все в пределы!

Тим остановился. Парочка у кондитерского магазинчика, сплетенного из лаковой слюды, обернулась на голос.

— Извините, я просто устал.

Смуглый мужчина кивнул, но смотрел удивленно.

— Пойдем, Чага.

Изоморф вырос рядом, помедлил пару секунд и двинулся дальше. И вот опять шагай позади нечеловечески грациозной фигуры проклятого инопланетника. Стоило ли психовать? Ирт небрежно сорвал лист со свесившейся ветки магнолии и, не оборачиваясь, спросил:

— Скажи, на вашей планете везде так: мертвая плоть, по которой вы ходите, в которой спите, в которую втыкаете полудохлые растения? У вас нет настоящих Просторов?

На мгновение Тим не понял, о чем идет речь. Открыл рот, закрыл, собрался с мыслями.

— Просто люди часто живут выше Просторов. Если только это не города, оставшиеся как памятники древности.

— Выше? — прищурился Ирт.

— Ну да. На Орфорте есть Стены и Пояс Безопасности, а на Земле часто Стены начинаются выше самых высоких деревьев. Внизу — дикая жизнь. Туда даже опасно спускаться просто так.

— Но мертвый город убивает свет для живой плоти. Она не будет изменяться в лучшие формы. Не станет хорошей дичью.

Тим помотал головой.

— Нет, внизу солнечно, и города практически не видно. Просто везде есть призмы и проекционные установки.

— Мерзкие мертвые установки, которыми людишки всегда прикрывают свое слабое нутро!

Ирт махнул рукой, и она, в мгновение удлинившись, смяла желтый фонарик над скамейкой. Тим прилип взглядом к живой ветви с широкими кольцами браслетов. Только прикоснется и сразу получит Чагу.

— Веди меня в Ниши и не вздумай выть.

Проговорил насмешливо Ирт и задрал голову вверх. Его, казалось, куда больше интересовал поток транспортных энергокапсул, чем близкая собственность.

— Я знаю одну Нишу подарков, — стряхнул оцепенение Тим. — Из мертвой красоты. Идем.

И они двинулись дальше. Тим мог бы запросить маршрут, и трассеры под ногами привели бы их в квартал ювелиров самой короткой дорогой. Но не стал. Может, долгий путь избавит от липнущего к сознанию безумия. Растворит его в дыхании Манилы. Время остановится, и финал никогда не наступит.

Улица ювелиров обладала особенным волшебством: россыпи камней, блеск белого серебра и позолоты, ларцы и шкатулки вместо домов. Она находилась недалеко от центра, где все традиционно делали настоящим: ни иллюзий, ни силовых полей. Царапины и сколы времени на роскошных лазуритовых перилах. Тим часто гулял здесь в забытой жизни. Верил тогда, что все интересное, яркое и лучшее должно случиться именно с ним, потому что он талантлив, умен и никогда не сдается. В последний раз в Маниле за его руку держалась девушка. Ни ее имени, ни лица Тим не помнил, лишь восторженные глаза. Они несколько утомляли. Но он все равно таскал ее за собой по улицам, рассказывал забавные истории и целовал в податливые губы.

Дом, похожий на гигантский обломок кварца, все еще стоял здесь. С серыми непрозрачными вкраплениями камня, острыми выступами и белесыми прожилками на гранях он выглядел самым необычным на улице. Ирт притормозил у этой глыбы и рассматривал ее