Земные радости - Филиппа Грегори

— Я постарался там не задерживаться, чтобы не рисковать.

— Теперь ты дома, Джон. Насовсем?

Она заметила его плутоватую улыбку, но не ответила на нее.

— Джон? — требовательно произнесла она.

— Есть корабль, на котором я поплыву, — признался Традескант, — но не раньше чем через год или два. Экспедиция на Средиземное море против пиратов. Мне могут дать баркас под командование!

Однако супруга снова не ответила на его улыбку.

— Представь, что я могу отыскать, — убедительно продолжал Джон. — Только подумай, что может расти в этих жарких землях и что я могу привезти. Наверняка я составлю себе состояние.

Элизабет поджала губы.

— Это путешествие не займет целый год, — добавил Джон умиротворяющим тоном. — И вообще, ничего еще не решено.

— Ты отправишься в путь, как только представится такая возможность, — горько упрекнула супруга Элизабет. — Мужчина твоих лет должен оставаться дома. Я надеялась, что мы обоснуемся здесь, вдали от дворов великих лордов, и что ты будешь здесь счастлив.

— Я счастлив, и речь вовсе не о том, что я хочу бросить тебя, — запротестовал Джон. — Просто я обязан подчиняться, Элизабет. Если милорд считает, что я должен ехать, я не могу отказать. Мое дело — использовать любой шанс для поиска новых растений. И все во славу Господа! Я показываю людям богатства, дарованные Богом, Элизабет. А из плавания по Средиземному морю я могу привезти потрясающие вещи. Цветы, деревья, травы. Возможно, даже лекарство от чумы. Вот это было бы богоугодное дело!

Элизабет не улыбнулась такому неприкрытому призыву к ее набожности. Встав с колен мужа, она подошла к каштану и нежно погладила лист.

— Твое богоугодное дело — остаться дома и служить своему лорду. — Она была тверда. — Ты стареешь, Джон. В твоем возрасте нечего шататься по морям. Ты не моряк, ты садовник. Так будь здесь, в своем саду.

Он нежно притянул жену к себе и мягко попросил:

— Не сердись на меня. Я только что вернулся. Улыбнись мне, Лиззи. И посмотри, у меня есть для тебя сюрприз.

Традескант полез в карман куртки и вытащил маленькую сосновую шишку.

— Новое дерево, — сообщил он. — Новое хвойное дерево. Ты выпестуешь его для меня, Элизабет? Будешь ухаживать за ним так же хорошо, как за нашим каштаном? Я люблю тебя не меньше, чем тогда, когда подарил тебе каштан.

Элизабет взяла шишку, но лицо ее оставалось серьезным.

— Джон, тебе скоро стукнет пятьдесят, — напомнила она. — Пора отказаться от дальних поездок.

Он поцеловал жену в теплый затылок, чуть солоноватый под его губами. Элизабет легонько вздохнула от удовольствия при его прикосновении и замерла на месте. В кроне яблони над их головами соблазняюще ворковал лесной голубь.

— Следующее путешествие будет последним, — пообещал Джон. — Я поплыву к Средиземному морю на «Меркурии» и вернусь домой с самыми разными специями, с апельсиновыми и оливковыми деревьями. И буду тихо и спокойно выращивать их вместе с тобой.

Когда Джей узнал, что отец собирается на Средиземное море, он потребовал, чтобы его тоже взяли. Традескант отказался, и его сын побледнел от гнева.

— На мой взгляд, ты должен продолжать учебу, — пояснил Джон.

— Какая от этого польза? — страстно воскликнул Джей. — Ты же никогда не посещал школу!

— И всегда чувствовал, как мне не хватает образования, — заметил Джон. — Хочу, чтобы ты читал и писал на латыни так же хорошо, как на английском. И чтобы ты вырос джентльменом.

— Мне это не понадобится. Я стану плантатором в Виргинии. Капитан Аргалл говорил, что на новой плантации джентльмены требуются меньше всего. Он уверял, что на плантациях нужны работяги, а не ученые.

При упоминании имени Аргалла Элизабет подняла глаза и поджала губы.

— Может, он и прав, — согласился Джон. — Но я-то рассчитываю, что ты поможешь мне здесь, до того как уедешь в Виргинию.

Джей замер от удивления.

— Помогу тебе?

— Сейчас всем растениям дают новые имена по-латыни. Когда мне пишут Робены, садовники французского короля, и посылают мне черенки, они отправляют их с латинскими названиями. Я надеялся, что ты научишься читать и писать по-латыни и поможешь мне.

— И буду работать с тобой?

— Конечно, — подтвердил Джон. — А как же иначе?

— То есть ты останешься дома и будешь меня учить? — уточнил Джей.

— После путешествия на Средиземное море, — поставил условие Джон. — Разрушу Алжир, разгромлю корсаров, соберу все растения вокруг Средиземного моря и вернусь. А после этого осяду дома, и мы займемся садом вместе.

Джей кивнул, принимая компромисс. Элизабет вдруг обнаружила, что крепко сжимает руки под фартуком, и ослабила хватку.

— Традескант и сын, — с удовольствием произнес Джон.

— Традескант и сын, — повторил Джей.

— Из Кентербери, — добавила Элизабет и увидела улыбку на лице мужа.

ВЕСНА 1620 ГОДА

— Говорят, что Алжир такой город, который нельзя взять, — заметила Элизабет, стоя на причале и отказываясь быть оптимисткой даже в момент прощания.

— Ты слишком много сомневаешься, — мирно ответил Джон. — Алжир можно победить, нет неприступных городов. И пиратов, которые используют его как свою базу, нужно остановить. Они добираются до Английского канала[18] и даже в Темзу заходят. Сам король считает, что их необходимо проучить.

— Но почему именно ты должен этим заниматься? — возмутилась Элизабет.

— Между делом я буду собирать растения, — напомнил Джон. — Капитан Петт сказал, что у него не хватает офицеров и он возьмет меня. А я поставил условие, что взамен буду получать шлюпку и плавать на берег при любой возможности. Так что сделка выгодная для обеих сторон.

— Но ты не будешь участвовать в сражениях? — допытывалась Элизабет.

— Я буду выполнять свой долг, — отрезал Джон. — То есть все приказания капитана Петта.

Элизабет подавила гнев и обняла мужа за расширившуюся талию.

— Ты ведь уже не молодой, — промолвила она нежно.

— Позор мне. — Джон засмеялся. — Зато моя жена все еще как девушка.

Но ему не удалось отвлечь Элизабет, хоть она и улыбнулась.

— Я так хотела, чтобы ты остался дома.

Он покачал головой и легко поцеловал теплую макушку ее белого чепца.

— Знаю, любовь моя, но я не мог упустить такой шанс. Будь великодушной, проводи меня улыбкой.

Элизабет посмотрела мужу в лицо, и он понял, что она ближе к слезам, чем к улыбке.

— Ненавижу, когда ты уезжаешь! — страстно воскликнула она.

Традескант поцеловал ее в губы, в лоб, как тогда, во время их помолвки, и снова в губы.