Тридцатого уничтожить! - Виктор Доценко

— У Четвертого в кабинете, что ли?

— Ого! Без году неделя на базе, а уже столько знаешь! — удивился капитан. — Там, явно там дискета. Я уж и спецсостав достал для его пальчиков, да не успел.

— Составчик-то с собой? — хитро улыбнулся Савелий.

— С собой. — Воронов явно не понял, почему он об этом спрашивает, но протянул ему пакетик со спецсоставом.

— Вот его пальчики! — подмигнул Савелий, показывая ему бутылку с виски.

— Ну, братан! — Капитан радостно хлопнул его по плечу. — За мной — «универсальный» ключ! В два тридцать — в богатом холле. Ждать пять секунд и уходить одному! Ясно?!

Савелий хотел предложить капитану еще осмотреть блок «два», но в этот момент послышался какойто шум. Воронов приставил палец к губам и тут же исчез, мотнувшись в малоосвещенный коридорчик.

Савелий быстро вышел из-под лестницы и встал так, словно стоит здесь уже давно. Перед ним возникла фигура Семнадцатого. Его губы были сильно разбиты, из носа сочилась кровь и он постоянно промокал ее носовым платком.

— Ты чего здесь стоишь? — заметив Савелия, дружелюбно спросил, он.

— Да вот, — как бы смущаясь, ответил Савелий. — Четвергами приказал «на воздух», а ключа-то у меня нет.

— Это не совсем то, что ты думаешь, — с грустью вздохнул Семнадцатый и тут заметил у Савелия злополучную бутылку, которой едва не схлопотал по голове. — Спасибо, что спас меняет сотрясения мозга, если не хуже.

— Ладно, чего там. Ты левую руку вверх подними: если правой ноздри идет кровь, то левую.

— Ерунда все это! — махнул он рукой.

— Не скажи. Ладно, по-другому сделаю, побыстрее. — Савелий притронулся пальцами где-то у затылка Семнадцатого, а пальцами другой руки провел трижды у его носа; кровь на глазах свернулась и перестала идти.

— Надо же, никогда бы не поверил, что такое возможно! — воскликнул парень, затем вытащил из кармана пластиковый ключ, с опаской огляделся по сторонам и встал так, чтобы скрыться от телекамеры. — Вот, возьми. Коридоры без набора, помещения — свой номер, число и номер комнаты.

— Да мне пока это не нужно, — начал было говорить Савелий, но Семнадцатый вдруг усмехнулся:

— Пока не пока, а потом — пригодится! — он подмигнул. — Желаю удачи! — Повернулся и пошел прочь.

Конечно же, Савелий не стал выходить из подземелья наверх, понимая, что может сразу привлечь к себе ненужное сейчас внимание, но ему надо было успеть до отбоя проделать одну операцию. Единственное место, где можно было избежать посторонних глаз, — туалет!

Савелий быстро вошел туда там никого не было, и он юркнул в кабинку. Вытащив из кармана пакетик со спецсоставом, напоминающим размягченный пластилин, он поднял бутылку на свет и внимательно осмотрел ее. Память точно зафиксировала то, как Четвертый брал бутылку, и он без особого труда нашел четкий отпечаток его пальца.

Аккуратно размяв спецсостав в небольшой кружок, прижал его к отпечатку. Ласково прижав, отлепил от бутылки и увидел, что получилось: на кружочке был виден четкий след пальца.

Савелий положил его в полиэтиленовый пакетик, сунул в нагрудный карман и хотел уже отправиться в спальную комнату, но вовремя вспомнил о бутылке: многие видели его с бутылкой в руках, а уж наблюдающий оператор наверняка. И он решил подстраховаться: отвинтил пробку, набрал в рот виски и выплюнул в унитаз, затем, стараясь не шуметь, осторожно слил виски из бутылки. Осталось убедить оператора в том, что он прилично выпил.

Савелий знал, что дверь в туалет просматривается одной из телекамер слева. Он открыл дверь, выглянул наружу, словно избегая ненужных встреч, вышел из туалета и не очень твердой походкой направился в спальню.

Оператор действительно обратил внимание на то, как Савелий входило бутылкой в туалет, и даже подумал, что кто-то развлекается, втихомолку трескает, а здесь сиди всю ночь… Вон, выходит. Неужели полбутылки виски уговорил? Несправедливо! Вот тебе и Рэкс! Оператор пододвинул к себе журнал наблюдений и сделал там запись.

Когда Савелий вошел в спальную комнату, его соседи уже лежали в кроватях, а один даже спал. Не спал Семнадцатый: он явно хотел что-то сказать, но телекамера включилась, как только Савелий открыл дверь оператор почему-то продолжил наблюдение.

Савелий чуть пошатнулся и задел кровать Семнадцатого.

— Нагулялся? — дружелюбно спросил тот.

— Точно, нагулялся! — пьяно осклабился Савелий и даже икнул, затем разделся, искоса следя за телекамерой. Оператору, видно, надоело наблюдать за ним, а может, переключился на что-то другое и огонек погас.

— Запутался я. У вас здесь черт ногу сломит. Сунулся, а дверь не открывается. — Савелий был так убедителен в роли пьяного, что, когда вновь икнул в сторону Семнадцатого, тот испугался, что его сейчас вырвет, и отодвинулся.

— Ты что, забыл, какие цифры нужно было набирать?

— Нет, не забыл. Твой номер, сегодняшнее число и номер комнаты.

Семнадцатый нахмурился, когда Савелий упомянул про его номер. Значит, не подстава, подумал Савелий. Интересно, может, еще что узнается.

— Все сделал, как ты и говорил, а там пищать чтото начало.

Семнадцатый резко привстал на кровати и заметно побледнел:

— Ты что же, в ворота сунулся?

— В какие ворота? — хихикнул Савелий. — Двери железные с двойкой! Потом уж, сообразил, что не моя дверь. Но я что хочу спросить, почему эта «двойка» не открывается — замок сломан, что ли?

— Да нет, с замком там все в порядке, — он замолчал, словно задумался, стоит ли откровенничать с новичком. — Просто… в эти комнаты может входить не каждый.

— Все понятно: тебе — можно, мне — нельзя! Тебе — плюс, мне — минус! — он и сам не понял, почему так сказал.

— Сегодня все — минус! — неожиданно серьезно, даже с некоторым раздражением буркнул Семнадцатый и отвернулся от Савелия. — Давай спать! Завтра же забег на десятку! На такой жаре вся задница будет в мыле.

— Спать так спать. Задница так задница, — пьяно пробормотал Савелий, сворачивая трубкой одеяло и укладывая его в ногах.

Он улегся и закрылся простыней: около трех часов придется ему бороться со сном. Сейчас ему нужно было не успокаивать свою нервную систему, а наоборот найти то, что заставит ее быть в напряжении и постоянной готовности.

Савелий отвернулся от телекамеры, чтобы не думать о ней, и стал анализировать информацию, полученную за последние часы.

Да, на нем лежит задача взять из сейфа Четвертого дискету, на которой записано очень много сведений, возможно, что и о структуре всей этой организации. Но вдруг на ней не окажется ничего существенного? Что тогда? С чем придешь к властям? Со словами о том, что плохие дяди отбирают оружие у хороших и хотят сделать «бо-бо» любимой Родине? Нет, нужно захватить еще что-нибудь, посущественнее!

Савелий уже решил для себя, что ему нужно будет попытаться заглянуть во второй блок. Да, это опасно! Да, это может сорвать их побег! Стоит ли рисковать? Он бы не задавал себе этот вопрос, иди речь только о нем самом, но с ним еще и капитан!

Капитан Воронов, которого он столько лет искал, которого уже считал погибшим! Имеет ли он право подвергать риску его? Но Воронов сам частенько говорил в Афгане: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!» А еще он говорил, что рисковать имеет смысл, если тобой продуман план, который сведет риск до минимума.

Значит, нужно проанализировать, есть ли шанс быть обнаруженным во втором блоке или около него.

Судя по всему, блок «два» работает только в две смены и ночью там никого нет, а значит, внутри его никто не встретит.

Телекамер во втором блоке наверняка нет: там работают только специалисты, которые живут отдельно, питаются отдельно, и общаются с ними только те, кто допущен, а оператор меняется каждый день из их числа.

Вряд ли Четвертый стал бы расширять круг людей, которые могут в лицо знать работавших во втором блоке. С этим вроде ясно. Теперь о том, как оказаться незамеченным у входа в дверь под номером «два». В блок «два» ведет несколько выходов — снаружи он видел это во время пробежек на тренинг-полигоне.

Стоп! Он вдруг вспомнил, что видел железную дверь с цифрой «2» и под землей, когда его вели по коридорам к Четвертому. Эта дверь… Точно! Эта дверь находится в нескольких десятках метров от кабинета Четвертого! В таком случае, сам Бог велел не упустить такой возможности!

Остаются телекамеры! Это самое узкое место в их плане. Однако их можно обмануты, недаром он так тщательно запоминал их расположение и радиус поворота, словно предвидел все это.

Каждая камера имеет свою мертвую точку, точнее, зону, которую она «не видит»: во-первых, под ней самой, во-вторых, то место, от которого она «отвернулась», совершая движения то влево, то вправо, в-третьих — различные препятствия — колонны, воздухопроводы, пожарные щиты и многое другое.

Что ж, вроде бы все. Можно отвлечься и подумать о более приятных вещах.