Седьмая жена - Игорь Ефимов

Иные говорят, что вымершие динозавры и птеродактили и прочие исчезнувшие с лица Земли твари – вот бесконечный перечень Его неудач и ошибок. Что и в наши дни многие виды продолжают исчезать и Он не в силах продлить им жизнь даже на два-три столетия. Но откуда мы знаем, что Он хочет продлевать жизнь до бесконечности? Видели вы когда-нибудь ребенка, который одинаково и всегда любил бы все свои игрушки? Если какая-то надоест, он забросит ее и даст исчезнуть в подвальном хламе. Да, какие-то твари исчезают на наших глазах. Но что же неудачного найдете вы в бенгальском тигре, в лысом орле, в дюгоне, бизоне, в снежном леопарде? И наши судорожные попытки спасти их – разве не отражают наше восхищение? Не похожи ли мы на бедных детей, которые кидаются к игрушкам, выброшенным из богатого дома, уносят к себе, подклеивают, подкрашивают, подшивают?

Конечно, у Него бывали проблемы. И весьма серьезные. И уходило, видимо, немало времени на решение их. Когда Он перешел от неподвижных растений к перемещающимся в пространстве животным, нужно было научить их искать и находить себе еду. Он наделил их муками голода и наслаждением насыщения. Они радостно побежали отыскивать себе пропитание. Эгоизм был сделан синонимом жизнеспособности любой твари. Ешь все, что сможешь ухватить своими зубами, когтями, щупальцами. Самка жука-богомола пожирает самца сразу после оплодотворения, а самка-щука – иногда и не дожидаясь, чтобы самец обрызгал молоками ее икру, а крокодил покрупнее съест крокодила поменьше и не проронит ни одной своей знаменитой слезинки.

Но потом столкнулись две задачи – им нужно было есть, но в то же время и размножаться. Выполняя замысел Творца, животные ели все, что им попадалось, не оставляя никакой еды своим потомкам. Часто они пожирали и потомков, стоило тем зазеваться. Вымирали целые виды, о которых мы теперь и понятия не имеем. Его же постепенно начинало тянуть к более сложным созданиям. Созданиям, которые умели бы быстрее откликаться на разные ходы в Его игре, на смены холода и тепла, тьмы и света, и главное – на появление новых созданий. То есть они должны были уметь обучаться друг у друга – младшие у старших. Но как оставить младших рядом со старшими – ведь те их тут же съедят?

И тогда Он придумал одну деталь, ход – изящнейший штрих во всем Творении. Мне кажется, Он до сих пор втайне гордится им – и по праву. Во всем мироздании я не нахожу ничего более восхитительно остроумного.

Он изобретает любовь.

Любовь к собственным щенятам, котятам, утятам, львятам, ребятам, цыплятам, дельфинятам. Любовь к другим существам своей породы. Вообще любовь.

Мне кажется, именно в этот момент Он забросил ихтиозавров, птеродактилей, бронтозавров и прочих простодушных набивателей живота. Ему просто перестало быть интересно с ними, и Он дал им исчезнуть в земном прахе. Теперь он занимался в первую очередь только теми, кто сумел подхватить посланный им заряд любви. То есть птицами и млекопитающими. А потом и людьми.

И как быстро у него все завертелось! Раньше на создание новой твари уходили миллионы лет. А теперь? Домашних животных не было на свете еще двести тысяч лет назад. Все коровы, курицы, кошки, свиньи, козы, ламы, верблюды, даже домашние пчелы – все были созданы на ферменте любовного обмена едой, все сгустились вокруг человека любовью.

Конечно, Он выделяет нас, конечно, любит по-особенному. Ибо мы – единственные из его созданий, способные оценить и восхититься Его творением. Именно для этого Он дал нам способность имитировать Его, то есть творить.

Однако есть один вопрос, одна загадочная недоделка, которую я пока не знаю, как объяснить. Нет-нет, я не обвиняю Его – я просто, по человеческому убожеству и скудоумию, не могу себе представить, как Он справится с этим. Мы должны верить, что Ему и это по силам, что Он разрешит неразрешимое. Ибо иначе погибнет эта чудная, голокожая, двуногая находка – съест, уничтожит сама себя.

Повторяю: мы не должны, мы не смеем вменять Ему в вину муки неразделенной любви.

Это лишь наше недомыслие – полагать, будто Ему ничего не стоило устроить так, чтобы любовь любящего немедленно рождала ответную любовь в любимом, как ток огня рождает тепло, как луч света вызывает отблеск. Мы не должны бояться неразделенной любви, а когда нам нечем дышать от боли, мы должны верить, что Он найдет, придумает – скоро, скоро, через каких-нибудь десять тысяч лет – избавление.

Да, неразделенная любовь мучает нас, как неутоленный голод. Но, может быть, мы сами в этом виноваты? Потому что мы непременно хотим любви этой женщины, этого друга, этого – своего – ребенка. Быть может, наказывая неразделенной любовью, Он учит нас любить всех? Или Он слегка ревнив и хочет, чтобы мы обратили нашу любовь к Нему? А может быть, эта недоделка – бессмысленные, не имеющие рационального оправдания муки неразделенной любви – и делает нас интересными Ему? И в тот момент, когда Он справится и с ней, когда одолеет, когда мы станем спокойно любить только в обмен, с гарантией, на равных, я – ее, она – меня, Ему станет скучно с нами и Он забросит нас, как забросил сотни других своих созданий?

Дорогие радиослушатели, если мне удастся вернуться к вам живым, я, как всегда, с нетерпением буду ждать ваших ответов на вопросы, поставленные одиноким островитянином – непрошеным защитником Творца.

10. Дрейф

Однажды вернувшийся из конторы Антон увидел повязку на глазах жены-5. Да, ее зрению необходим отдых. Так сказал врач. Нет, очки ей не нужны. Это просто усталость сетчатки. Довольно редкое заболевание. Врач обещает, что через неделю все пройдет. Только нужен полный покой, полное отсутствие световых раздражений. И витамины. Она заранее накупила нужных витаминов. Не подаст ли он ей зеленую коробочку со столика рядом с буфетом? Ему и детям придется целую неделю обходиться без ее услуг и даже помогать ей во всем. Как он думает, это будет им не очень тяжело?

Дети были в восторге. Особенно старшие, от ее первого брака. Они водили мать на прогулку, набирали для нее номер телефона, наливали ей кофе, вытирали рот салфеткой, одергивали, выговаривали за неосторожность, пугали последствиями. Смена ролей превратила их жизнь в завлекательный спектакль. Они научились готовить обед, ухаживать за младшими, запускать стиральную машину, подстригать газон, орудовать пылесосом.

Жена-5 настаивала на том, что повязку нельзя снимать даже ночью. Ведь кто-то может оставить включенный свет в ванной, и одному Богу известно, что случится с сетчаткой, если по ней вдруг полоснет внезапный луч. Антон смирился и с этим. Третий-лишний поначалу был в некоторой растерянности – ведь ему еще ни разу не доводилось иметь дело со слепыми женщинами, способными действовать только на ощупь. Но потом он даже, кажется, вошел во вкус и, как и дети, начал находить в ситуации карнавальную новизну.

Все же Антон был встревожен. Что должно было случиться с сетчаткой, чтобы она начала бояться того, для чего была создана, – лучей света? Он никогда не слыхал о таком. Прошла уже неделя, а повязка по-прежнему оставалась на глазах жены-5. Антон решил съездить к их окулисту и поговорить с ним подробно. Может быть, нужны какие-то дополнительные лекарства помимо витаминов? Он поехал, ничего не сказав жене-5. Он вышел из приемной врача взбешенный. Выяснилось, что окулист и понятия ни о чем не имел. Судя по ее карточке, жена-5 не проверяла зрение больше двух лет.

Зачем ей нужен был этот обман? Чего она хотела добиться? Получить отпуск от домашних забот, отдохнуть? Но разве не могла она сказать об этом открыто, обсудить, договориться? Конечно, он разрешил бы ей просто уехать на неделю к тете Кларенс, или на Багамы, или даже в Европу. Они могли бы нанять экономку на эти дни, которая следила бы за детьми и за домом. Как она могла заставить его так волноваться?

Жена-5 не оправдывалась. Слезы текли у нее из-под повязки. Она сидела на кровати, уронив голову, и молча слушала его брань и попреки, вздрагивая от каждого громкого «зачем?».

– Затем, что я хотела, – наконец выдавила она из себя, – мне было очень важно… А ты бы ни за что не позволил… Ты начал бы смеяться… И рассказывать нашим друзьям… Я понимаю, что это звучит дико… Но мне было просто необходимо испытать… Самой почувствовать, как… КАК ЖИВУТ СЛЕПЫЕ…

Жена-5 ничем – решительно ничем – не была похожа на его прежних жен. В отличие от жены-4, она постоянно думала о ком и о чем угодно, только не о себе. В отличие от жены-3, она не презирала ни одного человека на свете, а только себя. В отличие от жены-2, она не верила в возможность обретения безопасности в этой жизни. И в отличие от жены-1, она не бунтовала против окружающих каждого человека «налов» и «над», а жила у них в полном и безоглядном рабстве.