Приказ: дойти до Амазонки - Игорь Берег

— Леня, не забывай, — возразил Евгений, — это — не наша деревня! И живут в ней — немцы! У них все по-другому. Да и актеры не такие уж известные.

— Все равно! — не сдавался упрямый Шишов. — У них тут наверняка информационный голод! Свежие люди не каждую неделю и даже не каждый месяц появляются. Сами же говорили — не звери, а немцы.

— Ну и какой из этого вывод ты делаешь? — спросил Миронов.

— Очень простой! Наверняка здесь должен быть какой-нибудь клуб. Гостеприимные хозяева столы обязаны накрыть. Там и надо искать.

— Вообще-то у немцев народ в пивных обычно собирается, — задумчиво сказал Миронов. — Но как-то не складывается картинка…

— А что тебя смущает?

— Рассказ наших пленных о готовящемся обряде посвящения. Если это правда, то, выходит, сначала накормят, напоят, а потом в жертву принесут? Баба-яга с добрым молодцем получается, сказка какая-то…

Все помолчали, обдумывая услышанное.

— В общем, не расслабляемся, — подвел черту командир. — Ищем местную пивнуху и осторожненько выведываем, там ли те, кто нам нужен? Дальше — по обстоятельствам. Американцев по любому надо на «Глорию» вернуть. Я режиссеру обещал. А уж с шумом или без — посмотрим!

Уже четвертая группа вооруженных людей проходила за последнее время этим маршрутом. Рейнджерам было проще всех. Юные штурмовики, группа Миронова и бандиты Анхеля едва ли не просеку сделали на том месте, где раньше была только узкая тропка. Следы помогали людям капитана Митчелла идти верным курсом и совсем не смущали своим количеством. Капитан так ведь и не знал, сколько человек он преследовал от той сожженной лаборатории. О лесных бандитах, с которыми было боестолкновение, он сейчас не думал и даже не мог предположить, что те тоже гонятся за его будущей добычей.

Благополучно выбравшись на дорогу и повернув в правильном направлении, группа «А» через определенное время достигла охотничьего домика, застав там все того же связанного Людвига, уставшего удивляться наплыву неизвестных вооруженных людей в это, некогда такое тихое место. Бандиты Анхеля, в отличие от бойцов Миронова, пожрав, бросили все, как было, и теперь охотничий домик уже не выглядел таким чистеньким и аккуратным, как прежде. Да и съестного после налета голодных мачо практически не осталось. Но у американцев были свои пайки, ими они и заправились. Все это время связанный немец лежал спокойно и молча, ожидая продолжения.

Только после того, как были доедены последние крохи и уничтожены упаковки из-под пайков, Митчелл решил приступить к допросу. А вот тут едва не случился облом. Испанский язык в группе знали все, но он не был для них родным. Как и для Людвига. Поэтому они сначала просто не понимали друг друга. Только когда немец в разговоре употребил несколько слов на хохдойче, нашелся выход. Один из бойцов группы был по происхождению немцем, правда, родившимся в Штатах, собственно, как и его родители. Но в семье язык предков не забывали, разговаривали на нем, да к тому же Макс Штюбе недавно туристом летал на историческую родину и неплохо оттянулся в борделях гамбургского Репербана. И хотя общался он там не с натуральными немками, которые проституцией не занимались, считая это выше своего достоинства, а с польками и итальянками, в перерывах между увеселениями все же бродил по городу и погружался в языковую среду. В общем, чередовал приятное с полезным.

Митчелл каким-то образом понял, что сидящий перед ним старичок — немец, и позвал на помощь Макса. Совместными усилиями рядовой и капитан выяснили все, что хотели узнать. Как и Анхель, командир рейнджеров решил, что люди, за которыми они гонятся, происходят из немецкой деревни, или хотя бы она служит для них перевалочным пунктом. Почему здесь бродят еще какие-то вооруженные люди, он не понял. Но в отличие от Анхеля поинтересовался у Людвига, зачем его связали, на что тот пожал плечами и честно ответил, что не знает.

Передохнув, американцы тронулись в дальнейший путь, а немца, дав ему попить, так и оставили связанным, справедливо решив, что раз кому-то это нужно, то пусть так и остается.

Глава 25

Прежде чем они начали обшаривать Нойдорф в поисках местного питейного заведения, Штефырца доложил, что раз им нужно что-то похожее на пивную, то он знает, где она находится. Или подозревает, что в том месте немцы собираются, чтобы попить пива. Когда он пробирался к «хозяйственному зданию», заметил, что на площади под главным здесь домом, которое отличалось от прочих размерами и двумя колоннами на фасаде, что-то происходило. В полуподвальном помещении горел свет и слышались голоса. Мишка не стал приближаться к нему и узнавать, чем именно заняты немцы в это позднее время, опасаясь, что его могут заметить. А теперь вот вспомнил.

Если голоса и свет, то это очень похоже на мужской кабачок. Смущала, правда, расположенность предполагаемого злачного места. На площади, да еще под главным зданием («ратуша», вспомнил Евгений, так это в Германии называется, городской совет). Но в любом случае посмотреть стоило.

Во всей деревне царила ночная тишина, а вот в полуподвале ратуши, окна которого действительно светились, шумели изрядно. Раздавались выкрики, играла музыка. Там явно происходило какое-то веселье. Но звуки доносились приглушенно и на краю площади, где укрылась группа, их было еле слышно. Жителей окрестных домов они побеспокоить не могли. Очевидно, звукоизоляцию устроили очень хорошо.

Добраться до здания представлялось непростой задачей. Площадь освещали целых три уличных фонаря, и хотя они не были такими уж яркими, света давали достаточно, чтобы заметить человека, пытающегося приблизиться к ратуше с любой стороны.

И все же рискнуть представлялось необходимым. Как иначе узнаешь, что там происходит? Миронов распорядился:

— Михаил, Портос — по краям площади. Леня — со мной. Только очень быстро!

Штефырца и Монастырев заскользили, прижимаясь к стенам домов — палисадников здесь не имелось — и огибая площадь, а Евгений и Леня, выждав несколько секунд, бесшумно рванулись вперед и спустя буквально мгновение уже были у цели.

Лунный серп сегодня светил не очень ярко, фонари создавали тени, и в одной из них спрятались два человека, слившиеся со стеной ратуши. Они не шевелились минут пять, все время ожидая, что вот-вот распахнется какое-нибудь окно и раздастся голос, вопрошающий, кто это там бегает ночью по площади?

Но, кажется, немцы и вправду спали, потому что никак не отреагировали на бросок чужаков. Теперь можно было приступать к разведке. Евгений опустился на четвереньки и подобрался к ближайшему оконцу. Оно находилось невысоко над землей, всего сантиметрах в пятидесяти, так что вставать или карабкаться к нему не требовалось. Несмотря на близость к земле (хотя площадь, как и улицы, была вымощена булыжником, у стен ратуши имелась узкая полоска травы), стекло в окошке словно только что вымыли, такое оно было чистое и прозрачное. Миронов осторожно высунул за край голову и всмотрелся в происходящее внутри.

Он не отрывался от окна долго. Потом отполз назад и шепнул Шишову:

— Загляни!

Тот послушно глянул. Сначала ничего не понял, а потом просто остолбенел. Что же выходит? Они, словно последние дураки, пробираются по джунглям, проникают в эту странную деревню, ломают голову, как спасти двух несчастных американских киноактеров, собираются в случае опасности все здесь взорвать и разнести, а в это время «два несчастных актера» дуют пиво и веселятся вовсю! В углу подвальчика на небольшом помосте Руфус Трули, надежда Голливуда, почти двухметровый гигант с широкими плечами и белоснежной улыбкой, словно заправский тапер наяривал на пианино развеселый мотивчик, а еще одна кинодива — Мегги Баркли в нижнем белье, состоящем из какого-то корсета и ярко-красных чулок на подвязках, пела, совершая при этом недвусмысленные телодвижения. Довершали картину дурацкий котелок на голове у Трули и раскачивающиеся в такт музыки местные бюргеры. Немцы еще и ухитрялись подтягивать, стукая при этом донышками кружек о столы.

Наверное, здесь собралось все взрослое население Нойдорфа, не считая молодежи и стариков. Этих Леонид в зале не увидел. За мощными столами, уставленными литровыми пивными кружками, сидели упитанные румяные мужчины, хорошо, но простовато одетые. Жизнь в глуши не располагает к изысканным нарядам. Одежда должна быть в первую очередь надежной и удобной, а потом уже красивой. И было их много. Человек сто, а может, и больше. Звукоизоляцию здесь и впрямь сделали отменную. Мужики, наверное, орали во всю глотку, подпевая Мегги, но ее голоса сюда не доносилось и что она поет, понять было нельзя. Разобраться же в диком реве публики вообще не представлялось возможным. Бряканье пианино, по клавишам которого изо всех сил лупил Руфус, все же иногда прорывалось. «Усилитель стоит, что ли?» — подумалось Шишову. Мысль эта была неуместной сейчас, но она вполне соответствовала абсурдности происходящего в подвале.