Двойня в подарок-2. Семья (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Так, дамы, — велю я им бодро. — Идите спать.

— А как же дети? — изумленно смотрит на меня жена.

— Я с ними побуду. У нас тут планы на остаток ночи. Потусим в гостиной. Хотя, — задумчиво чешу затылок, — когда я мечтал зависнуть на ночь с двумя девчонками, представлялось все как-то иначе.

— Ты — невозможный! — добродушно бухтит Надежда.

— Самый лучший!

Эпилог

Лера

О чем я думаю, выходя к таинственным гостям в мужнином халате, надетом на тонкую шелковую пижамку? Запахиваю поплотнее махровые полы, когда вижу полную кухню народа.

Высокий плечистый старик пьет чай из белой кружки, а полная женщина в годах моет сковородку.

Стыдно-то как!

Понимаю, что халат Морозова все лучше моего шелкового безобразия. Но каждый в кухне знает, чем мы с мужем занимались в баньке. А еще стыдно за немытую посуду и грязные чашки на столе. Видать, Тима с Богданом чаевничали с вечера. И в холодильнике мышь повесилась.

Но стоит только попасть в плен светящихся добротой и любовью глаз, как я обо всем забываю. Со всех ног кидаюсь к бабушке.

— Прости, моя родная, мы не утерпели. Как узнали наши главные новости, так сразу к вам собрались. Хорошо хоть Рита в аэропорту встретила, — шепчет бабуля, прижав меня к себе мягкими родными руками. А я утыкаюсь носом в плечо. Все те же духи… И словно на скоростном лифте возвращаюсь обратно. На шестнадцать лет назад.

Реву белугой, обнимая бабулю. Знаю, что нужно остановиться, но не могу.

Перевожу заплаканный взгляд на молодую женщину в джинсах и белой тунике. Обычно Маргарита Анквист напоминает мне звезду с глянцевых журналов. А тут ненакрашенная. Бледная.

— Мы не могли ждать, — басит дедушка, раскрывая объятия. Делаю шаг к нему. Затем снова к бабушке.

— Я очень скучала по вам, — рыдаю я как маленькая. — Но мне сказали…

— Злые люди, Леронька, — шепчет бабушка, целуя меня в висок. — Господь им судья. Главное, мы встретились и мы вместе.

От незамысловатого «Леронька» ёкает сердце. Бабушка и дедушка! Они любили меня и любят. Молились обо мне. Думали. Может, благодаря их незримой поддержке я и выстояла. А потом встретила Морозова.

— Давайте завтракать, — предлагает он, немного сбивая градус эмоций. — Мне на работу пора. Лера. Бегом одеваться. Рита, что стоишь? Накрывай на стол.

— А это мой муж, Тимофей, — запоздало спохватываюсь я, оборачиваясь к Морозову. Обнимаю его за талию и тут же чувствую, как рука мужа обвивается вокруг моей. Крепкая ладонь деда ложится на плечо Тимы.

— Спасибо, что сделал нашу девочку счастливой.

Муж закашливается, впервые в жизни не зная, что сказать. В синих глазах стоят слезы. Тоже мне, циничный адвокат! Но дед понимает эту паузу по-своему.

— Счастье невозможно подделать. Его сразу видно по светящимся глазам и искренним улыбкам.

Тимофей

Весть о нашем венчании облетает Шанск с быстротой молнии. И только ленивый и Дрозд с женой не приезжает на службу в маленький храм на окраине города. Мы с Лерой стоим около алтаря. А сзади Надя с Богданом держат венчальные венцы над нашими головами.

— Венчается раб божий Тимофей рабой божьей Валерией, — причитает священник.

Слушаю каждое слово. А заставь повторить, ничего не вспомню. От волнения трясутся руки, когда надеваю Лере кольцо на палец.

Теперь моя на веки вечные!

Вглядываюсь во взволнованное лицо жены. Белая вуаль, накинутая на голову, делает ее похожей на принцессу из сказки. Нереально красиво! А за ее спиной на руках нянек сидят наши маленькие принцесски и хлопают в ладоши. Эти всегда рады! А бабушки — наша и Надина — вытирают слезы. Даже Юнона Петровна притащилась на свадьбу. Вон улыбается довольная!

Служба заканчивается, и мы с Лерой выходим на улицу под звон колоколов. Кто-то посыпает нас лепестками роз и рисом. А через широкий церковный двор спешит опоздавший на службу Анквист.

— Где тебя носило? — спрашиваю я сварливо, как только родственник жены подходит почти вплотную. — Все пропустил, Федя…

— Нормально, — кивает он. — Сделку чуть задержали. Не хотел с пустыми руками приезжать.

— Чего? — спрашиваю я недоверчиво. Кошусь на Леру, поправляющую детям тонкие шапки. И сквозь зубы цежу незадачливому родственнику: — Ты что задумал, Федор Николаевич? Давай без сюрпризов…

— Да нормально все, — ухмыляется он. — Когда в лимузин сядете, пусть Лера баланс проверит. Так… перечислили ей кое-что.

От этого «кое-что» у меня холодеет затылок. Анквиста, конечно, оправдали стараниями моих ребят, но что еще надумал этот тип? А еще меня волнует судьба Ушаковых. За три месяца они нигде не объявились. Не то чтобы я их жалел…

Достав из кармана пиджака Лерин сотовый, в ужасе смотрю на шестизначную сумму.

— А ты ничего не хочешь пояснить, бро? — спрашиваю я и ловлю себя на мысли, что ничего не хочу знать. И вовлекать в эту историю Леру тем более. И денег этих нам не надо!

— Да все нормально, — снова повторяет Федор и улыбается счастливо. — Оля и Вася Ушаковы продали свою трешку и деньги разделили между дочками.

— А сами?

— Уехали под Оренбург. В деревню. Место тихое. Всего пять дворов. Вода в колодце чистейшая. Воздух — хоть ложкой ешь. Рядом лес и озеро. Красота!

— Это ты постарался?

— Ну а кто? Ты бы пошел законными методами. Ничего бы доказать не удалось. И эти твари до сих пор бы на свободе гуляли. А так… Я им лично выписал максимальный срок, положенный в Российской Федерации. Пятнадцать лет! А чтобы не могли вернуться, продал квартиру и разделил деньги между дочками. Пятьдесят процентов Лере твоей, тридцать — Нине и двадцать — мне за хлопоты и невыносимые страдания. Это еще по-божески, — истово крестится на купола Федор.

— Документы есть? — рыкаю я тихо.

— Деньги с Васиного счета перечислили. Все ровно. Плюс видео Оля с Васей записали. В честь вашей свадьбы подарочек.

— Сами записали?

— Ну я их попросил, Тима. Знаю, какой ты дотошный!

— И где это обращение к новобрачным?

— У Леры в Телеграме. Но ты же о личных границах ничего не слыхал, поэтому смотри прямо сейчас. А то потом мне житья не дашь.

Нервно тыкаю в мессенджер жены и, открыв сообщение от Ольги, несколько секунд пялюсь на скорбные лица Ушаковых.

— Что там, Тима? — поворачивается ко мне Лера. Не успеваю ответить, как над ухом раздается громкое Федино «Горько!». Его подхватывают остальные гости.

Обнимаю жену на ступеньках храма. Нежно накрываю ее губы своими. Язык проникает в маленький розовый ротик и по-хозяйски исследует там каждый закоулок. А меня захлестывает волна сумасшедшего счастья, которое действительно ни с чем не спутаешь!