Филумана - Валентин Шатилов

Михаил молчал, продолжая пристально вглядываться в мое лицо Стало неловко.

– Лучше поведайте мне про ваши знаменитые гривны! – предложила я. – Вы ведь так верите в их действенность!

– Верю, – со всей серьезностью откликнулся князь, усаживаясь поудобнее.

Я хихикнула.

Он быстро посмотрел на меня, но я уже сделала себе серьезное лицо. И все-таки что-то меня выдало.

Князь подумал-подумал и понял причину моего хихиканья. Широко улыбнулся. На что я тоже не смогла не улыбнуться в ответ.

– Ох, поймали вы меня на слове, княгиня. Не верю, конечно. Уверен. Или – знаю. Выбирайте любое слово. Потому, что не раз это все проверено. А за верой – это к антам. Вот уж кто верит по-настоящему! Должен быть господин, и все тут Не было б нас, был бы другой господин. Господин в виде нечисти. Анты и во власть нечисти готовы верить. Вот ведь и сейчас верят, потихоньку. Но, княгиня, согласитесь: когда человеком управляет человек, это более естественно, чем когда человеком управляет какая-то нечисть. Которая и на людей-то особо не похожа…

– А не кажется ли вам, что гривны нами тоже управляют? Вами, князь, мною. И если уж выбирать, кто управляет, то логичнее избрать в качестве божества хоть и уродцев, но живых, а не этот проволочный ошейник?

– Разве гривны управляют? – чуть улыбнулся Михаил. – Управляют – это когда чего-то требуют. Мы с вами только и делаем, что чего-то требуем от своих слуг. Нечисть – уж на что сейчас нами, господами, разогнана по темным углам, – и та умудряется чего-то требовать от антов. Может, слышали: акты ведь продолжают остатки нечисти втихаря подкармливать. А если не смогут ублажить, так ждут от нечисти в ответ какой-нибудь злой каверзы. Вот это я понимаю – власть! А гривны не требуют от нас ничего, только помогают. И знаете, на что эта помощь кажется мне похожей? Только не обижайся, Витвина. – Михаил ласково, как кошку по шкурке, погладил свою переливающуюся серебристой зеленью, гривну. – А напоминает мне это ту помощь, которую оказывает человеку, к примеру, топор. Ведь топор мне тоже помогает и тоже ничего не требует взамен.

– Так не бывает, – засмеялась я, чувствуя наконец свое теоретическое превосходство. – Любое действие чего-то да требует! Существует такой закон: сохранения энергии.

– Что-то не припоминаю я в Прави такого закона! – шутливо удивился Михаил.

– А в вашей Прави таких законов и нет! Этот закон выше всякой Прави – это закон науки. Физики. И смысл его в том, что если хочешь произвести какое-то действие, то, будь любезен, приложи энергию. Ваш топор не сдвинется с места, чтобы помочь вам разрубить бревно. Или подчистить горелый ствол той елки, что перегораживала нам дорогу. Вон сколько попотеть пришлось вашим людям, махая этими топорами-помощниками!

– Но Витвина не просит от меня ни каши, ни хлеба!

– Вот я и говорю: так не бывает. На ваш телекинетический фокус с поданным мне квасом была затрачена энергия. Была!

Откуда она взялась? Не от вас ли, мой друг? Вспомните, не чувствовали вы некоторой усталости после таких вот экспериментов с перемещением предметов на расстоянии?

– Вы хотите, чтобы я был вашим другом? – Голос Михаила дрогнул.

– Не обращайте внимания, князь, это у меня поговорка такая! – безмятежно ответила я, а сама готова была себя убить: ну что за язык у меня – как помело! Несу не знаю что! Вот, обидела Михаила…

– Друг – это большое слово. Красивое. Но бывают и другие красивые слова… – медленно проговорил князь.

Мне интересно было послушать продолжение, но ведь он сам просил сообщить, если что!

Я сказала: – Вы были правы, князь, они здесь.

– Попросите вашего кучера остановиться, – с сожалением произнес князь. И, высунувшись в приоткрытую дерь, крикнул: – Никодим! С луком – сюда! Никодим – мой лучший стрелок, – пояснил Михаил. – А теперь… Княгиня, не желаете ли прогуляться?

– Так галантно меня давно не приглашали, – с чувством ответила я и чуть не вывалилась из кареты, зацепившись длинными нижними юбками за подножку.

Михаил поддержал меня. Рука у него была теплая и твердая, а я подумала, что это наше первое прикосновение. И еще успела много чего очень приятного подумать, но князь негромко спросил:

– Где?

Я напряглась, а потом почему-то шепотом поинтересовалась: – Рукой показать или объяснить?

– Лучше объясните.

– Одна из искорок мелькнула в районе тех кустов с красными гроздьями ягод. Но не под самым кустом, а чуть правее, ближе к засохшему дереву.

– Все понял? – негромко спросил князь у Никодима, который напряженно прислушивался к моим словам, стоя рядом с луком на изготовку.

Никодим кивнул.

– Быстро поворачивайся в ту сторону и стреляй.

Тренькнула тетива, стрела ушла в указанном мною направлении.

– Хотите посмотреть, чем закончился наш выстрел? – спросил Михаил.

– А надо? – в ответ спросила я. Смотреть что-то не хотелось. Было жуткое ощущение, что я причастна к убийству.

– Можно и не смотреть, – согласился Михаил. – Тем более что там может никого и не оказаться.

Он указал подбородком Никодиму на куст, и наш стрелок полез за добычей.

– Есть! – крикнул он оттуда. Сердце у меня оборвалось.

– Вот. – Никодим, улыбаясь сквозь пшеничную растительность на лице, вышел и высоко поднял руку. В руке висел заяц. Стрела прошла насквозь и торчала из его окровавленного бока.

– Вы удачливая охотница, – одобрительно сказал Михаил. – На ужин у нас будет свежая зайчатина. Видите, кто за нами подглядывал?

– Смеетесь, – укоризненно ответила я. – Жалко зайчишку. Попался под стрелу…

– Я смеюсь? – поразился князь. – Вы совершенно точно указали нам вражеского лазутчика. Теперь сомнений нет. Это нечисть. Она нас боится, но подобраться все же пытается.

– Зайчик – нечисть? – не поверила я.

– Никто из нечисти сунуться к нам не осмелится. Но их власти подвержены не только анты, но и животные. Я слыхал о таком. С животными им даже легче справиться, чем с людьми. Нечисть умеет смотреть звериными глазами, слышать звериными ушами. И кусать звериными зубами.

Он задумчиво покачал головой: – Останься мы возле той сваленной сосны, к нам ночью пожаловала бы стая волков. А может, учитывая ценность добычи – ведь сразу князь и княгиня! – всех зубастых и клыкастых этого леса согнали бы к месту нашего ночлега.

– С сегодняшнего вечера готовимся к ночлегу со всей тщательностью, – сказал князь подъехавшему Порфирию. – Место выбираем на горке, ограждаем засеками и рогатинами, до утра выставляем охрану и не гасим костров.

Порфирий грязно выругался (мысленно) и подумал о том, что младший брат как надел гривну, так считает себя умнее других. А также о том, что меньше надо в карете с бабон развлекаться, тогда и по-бабьи всего бояться не будешь.