Наемный бог - Владимир Леви

Я сделаю только то, чего она сама хочет давно и страстно. Облагодетельствую, освобожу от смирительной рубашки стыдливости, от страдания, угрожающего безумием. Да будет тебе известно: у нее вулканический темперамент. Она не знает, куда деть гормоны, ей больше невмоготу. И я ей, наконец, помогу. Я освобожу райскую птичку. Я ее трахну.

— Кого?..

— Ее, ее, твою любимую Нелечку трахнет твой старый, в двух смыслах преданный друг Георгий Оргаев. Она мне отдастся. Я с грубой нежностью ее дефлорирую. Она будет стонать, петь, визжать от невыносимого наслаждения. Она не почувствует боли… Нет, пусть почувствует! — ах!! — именно боль дает высший миг!.. А ты можешь при сем присутствовать, я внушу ей тебя не видеть, ты будешь для нее табуреткой. Я мог бы и уступить тебе пальму первенства, но без меня у тебя все равно ни х… не выйдет.

— Ну-с. На пари?

— Ты…

— Тихо… Тихо… Вспомни, мой друг, Евангелие, замечательная строфа: "Мы посеяли в вас духовное — велико ли то, если пожнем у вас телесное?.."

— Ну-с? Кулачки наши давно сжаты, зрачки шире глаз, море адреналина… Не буду тебя больше мучить, ну говори, хе-хе-хо, говори быстрее, что ненавидишь меня. Или просто бей, ну, не сдерживайся…

Понял ли ты, сосунок, или нет еще, что гипноз — это та провинция, с которой цезари духа начинают завоевание римских престолов силы и власти, богатства и процветания, любви, наслаждения?..

Я набираю Нелечкин номер…

— Ты получил урок? Если ты и сейчас отрицаешь, что ненавидишь меня, то… Алло, Неля?.. Привет, лапочка моя. Сейчас я приеду к тебе. Проведем сеанс. Да… И на этот раз пообщаемся по полной программе, моя девочка, ты меня поняла?.. Да-да-да, хе-хо, все-все-все, ты поняла. Приготовь посте…

Тьфу, черт, разъединилось… Набираю еще раз…

— НЕНАВИЖУ.

— Прекрасно. Теперь ударь. Ударь меня, разрядись, ради науки стерплю. Бей, не сдерживайся.

— Не еде… Не ударю…

— Птенчик, я победил тебя. Победил трижды, ты даже и не заметил. Ну подтверди, ударь.

— Звони еще раз. Набирай. Вместе поедем.

— Хе-хо, хехехошеньки. А куда мне спешить, птичка не улетит. Отложу до праздников.

Сеанс скорой психологической помощи

Сеанс скорой психологической помощи проводит специалист экстра-квалификации, доктор медицины, премиант международных симпозиумов (гипнотизирующий портрет)

как человек влияет на человека,

как начать заниматься самоусовершенствованием,

как стать уверенным, что такое настоящее обаяние,

как овладеть силой своего подсознания,

что представляет собой человек-компьютер,

мгновенное расслабление, засыпание, пробуждение, моментальное отключение и включение памяти, моментальное вхождение в любой образ, обезболивание без наркоза, сновидения наяву, полет без крыльев и многое другое

укрепить волю, улучшить память, повысить работоспособность, распрощаться со страхами, расстаться с депрессией, открыть дорогу к успеху…

При вашем желании необходимое состояние все решит.

Рекомендуется иметь лист бумаги и карандаш.

Публикатор.— А что Оргаев? После визита с «ножичком» больше не проявлялся?

Д-р Павлов. — Еще с месяц звонили мне домой на разные голоса. Дюжина гвоздей в автокамере, почел за благо ходить пешком. «Рафик» на безлюдной дорожке, вираж довольно профессиональный — успел отпрыгнуть. Наконец, вульгарный булыжник в окно кабинета во время сеанса. Ни в кого не попал, по счастью, но срыв лечения, это была группа невротиков с расстройствами речи. Антону я об этом не рассказал.

Публикатор. — Куда-нибудь обращались?

Д-р Павлов. — Нет. Рамки обычных вероятностей. Покушения на психиатров не такая уж редкость.

А главное, все успел оттянуть на себя Антон. Мы ведь вскоре пошли на этот сеанс… Обратите внимание на афишу: нигде слово «гипноз» не употребляется.

Из днебника Лялина

— Сколь же смешон ты, о старец несчастный и грешный. Бороду наголо сбрив, седину косметической краской замазав, потертого духа морщины сокрыть помышляешь ужель?

— Нет, не искусен ты, Лар, в мастерстве эпиграммы, тельной коровы мычанье напоминают оне. Вот почему говорят: чья бы корова мычала, лишь бы молчала твоя, муха тебя укуси.

— Стой!.. У тебя нос отрывается, дай поправлю.

Решение изменить внешность пришло обоим одновременно — нельзя быть узнанными: маэстро занервничает. Договорились:

1) не мешать Жорику,

2) не мешать друг другу,

З) не мешать Провидению.

Как и было рекомендовано, я прихватил с собой карандаш. И листок бумаги, на котором уже давно было нечто написано…

— У него все падают назад, а потом вперед…

— Глаза потрясные… Усыпляет сразу, а потом превращает в инопланетян…

— Я не поддаюсь.

— Ха-ха, не поддашься, как же. Колебал он таких, как ты, одной левой.

— В космос брали его и на шахматный матч… Если бы не он…

— А от глупости лечит?

— Дурак, он гениев делает.

— Выйди, спой что-нибудь…

— В-в-в…

Знакомый ажиотаж. Едва втиснулись по законным билетам, на контроле пришлось унимать дерущихся безбилетников, чуть не потеряли свои носы.

Зал бурлит, как желудок Гаргантюа. На авансцене ничего, кроме нескольких десятков стульев и микрофона. Рояль в глубине, знаю этот «Стейнвей», я выступал здесь когда-то тоже…

Выходит ведущая. "Сегодня у нас в гостях…"

Аплодисменты.

Оргаева пока нет. Долгие-долгие аплодисменты…

Мертвая тишина.

Он уже здесь. Он давно здесь. Но нужно было появиться из-за края занавеса ни раньше, ни позже, а в тот самый, единственный миг кульминации ожидания, когда простой шаг в поле зрения воспринимается как материализация из эфира. Мысленно аплодирую: да, это психотехника, да, искусство…

Еще несколько неуловимых мгновений…

Вот он, Жорик — в светлом простом костюме, слегка домашнем, без галстука, в не слишком вычищенных ботинках. Чем непритязательней облачение чудотворца, тем он, значит, увереннее, да, ничего лишнего, не чересчур гладко выбрит. Плотный лысоватый мужчина, мужественная некрасивость, бывалость — да, то, что надо.

И мощный электризующий взгляд.

Сейчас все начнется…

Вот знаменитые танковые шаги… Жорка показывал их мне еще на четвертом курсе. Учил, вразумлял:

— От того, как идешь, зависит девяносто процентов… Сечешь?.. Внедряется колоссальная подсознательная информация! — можешь обратить в бегство! — привести в бешенство! — восхитить! — парализовать! — уничтожить, не притрагиваясь, уничтожить! — только шагом навстречу, больше ничем!.. Неужели не замечал? На собаке, хоть на собаке попробуй… Ну вот, без билета в Большой театр проходил, значит, надежда есть… Как должен выходить к своему объекту гипнотизер? Как танк, только как танк, запомни — вот так! И не дать опомниться, быстрота и натиск. Объект должен успеть единственное: ощутить себя безграничной козявкой…

— Здравствуйте, леди и джентльмены… (Ироничная лесть. Уверенный жирный голос.)…Мы с вами достаточно знакомы. Вы немножко знаете обо мне. Я о вас тоже наслышан…

(Пауза, полуулыбка, бурные аплодисменты. Великолепный ход на сближение.)

…Значит, без предисловий. Начинаем сеанс.

Резкая тишина.

— Все вопросы потом. Каждый, кто хочет участвовать в сеансе, должен по моей команде «раз» сцепить пальцы рук за головой на затылке. Показываю — вот так… Локти должны смотреть вперед — вот так, строго перед собой, а не в стороны… Смотреть всем, не отрываясь, только на меня — вот сюда, в переносье. Дышать ровно… Не спешите, молодой человек, будьте внимательны. Девушка, не торопитесь, уберите с колен все лишнее… Спокойствие. Полная сосредоточенность. Внимание. РАЗ!

В этот миг и явилось решение. Я ПОДДАМСЯ.

Да — отбрасываю все защиты, все знания, все на свете — и помогаю Жорке со всей страстью наивности, погружаюсь в гипноз, как ягненок, как вон тот малый, который уже готов…

Исчезаю, меня нет, будь что будет…

Публикатор. — Я тоже слышал об этом сеансе. Говорили, это было нечто необычайное, феноменальный успех, звездный час Оргаева. И будто бы один из загипнотизированных так играл на рояле, что все плакали, и сам Оргаев бросился его обнимать.

Д-р Павлов. — Возможно, так многим и показалось… Я сразу понял, что Антон не притворяется, все всерьез: увидел, как помутнели его глаза, утеряли подвижность зрачки, порозовела кожа — изобразить такое нельзя, это был настоящий транс.

Меня охватил ужас — что сейчас будет?.. Не соблюл второй пункт договора: что было силы пихнул Тоника в бок — нуль реакции. Еще раз толкнул, тронул локоть, плечо — типичная каталепсия… Тут Оргаев заметил мои попытки, властным жестом приказал прекратить (не узнал, слава богу, сработал грим), и другим, не менее властным — препроводить на сцену. Я выполнил третий пункт.