За нами Москва - Павел Белов

Когда смолкла песня, бойцы подхватили детей на руки. Отдавали им шоколад, сахар - у кого что нашлось в кармане.

- Не надо больше, - сказал я рабочему. - Холодно, дети простудиться могут.

- Соскучились мы по песне, - ответил он. - Любим петь, а при немцах целый месяц молчали.

Я поблагодарил рабочего за столь неожиданный концерт и уехал из 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Уже в сумерках возвратился в штаб корпуса, располагавшийся в селе Пруды. От войск, ушедших в сторону Одоева, еще не поступало никаких сообщений. На мой вопрос, нет ли сведений от Таранова, Грецов только махнул рукой:

- Безнадежно, товарищ генерал.

В тот вечер мы услышали радиопередачу из Москвы о боевых действиях 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Интересная была передача, но я, обеспокоенный отсутствием сведений из Одоева, слушал ее рассеянно. Не понравилось мне, что диктор назвал много населенных пунктов, освобожденных нашим корпусом. Ведь передачу слушали не только мы, но и гитлеровцы. Отметив на карте перечисленные пункты, немцы могли в общих чертах определить направление, по которому мы двигались.

- Черт знает что, куда там смотрят! - вырвалось у меня.

- Дают противнику ценные разведывательные данные, - согласился полковник Грецов.

Часов в восемь из-под Одоева вернулся наконец полковник Таранов. За весь день он так и не смог узнать, как развертываются там действия, не сумел даже установить связь с войсками, которыми должен был руководить. Может быть, на хозяйственной работе Таранов и смог бы принести какую-нибудь пользу, но как строевой начальник никуда не годился. Не подействовало на него даже строгое предупреждение за бесцельное сидение под Коломной. Пришлось отправить его назад, приказав выполнять поставленную задачу.

- Безнадежно, - снова повторил полковник Грецов. - Вреда, конечно, не принесет, однако и пользы от него не ждите.

Но вот начали поступать сообщения из отрядов, посланных освобождать Одоево. Из этих сообщений, а также из данных разведки стало ясно: мы, кажется, несколько недооценили силы противника - у фашистов оказалось там больше войск, чем предполагалось.

Непосредственно Одоево обороняли полки 296-й пехотной дивизии гитлеровцев. В районе поселка находились также части 112-й и 167-й пехотных дивизий. Об этом мы знали и раньше. Но появились еще части 3-й танковой дивизии, задержавшие продвижение стрелкового батальона, посланного полковником Филимоновым. Деревни вокруг Одоева немцы превратили в опорные пункты. Каждую деревню приходилось брать с боем.

Посоветовавшись с Грецовым, я решил послать нашим войскам под Одоево значительные подкрепления. Шел на это скрепя сердце. Ввязавшись в бой за поселок, мы действовали вопреки испытанным правилам. Куда проще и выгоднее было обойти его и выполнять главную задачу, стоявшую перед корпусом.

Самые ожесточенные бои в районе Одоева развернулись в ночь на 22 декабря. Гитлеровцы упорно цеплялись за каждую деревушку, используя минно-взрывные заграждения. Под прикрытием сильного артиллерийского и минометного огня гитлеровская пехота и танки неоднократно предпринимали контратаки то на одном, то на другом участке. Мы не имели численного и огневого превосходства над противником. С трудом наши подразделения продвигались вперед.

В течение ночи наши полки овладели деревнями, расположенными вокруг Одоева и, обойдя поселок с юга и севера, почти замкнули кольцо окружения. Немцы начали отступать. Вначале они отходили медленно, пытаясь вывезти свою технику. Но когда в Одоево ворвался 131-й Таманский кавалерийский полк, гитлеровцы побежали, думая только о том, как бы спастись. Они бросали повозки, автомашины, минометы и тяжелые орудия. В спешке им не удалось сжечь и разрушить дома. Поселок Одоево, как и Крапивна, перешел в наши руки почти полностью сохранившимся.

В сквере на центральной площади воины 131-го кавалерийского полка похоронили своих боевых товарищей - старшего лейтенанта Махарадзе и младшего лейтенанта Манцива, павших смертью храбрых при освобождении Одоева. Трижды разорвали воздух залпы прощального салюта.

Кавалеристы в конном строю двинулись дальше, на запад, преследуя противника, убегавшего к Оке. Перед нами стояла теперь задача как можно быстрее форсировать реку, не позволить гитлеровцам закрепиться на ее берегу.

Едва закончился бой за Одоево, в штаб корпуса прибыла из Тулы делегация трудящихся во главе с секретарем областного комитета партии В. Г. Жаворонковьга. От имени жителей города и области члены делегации горячо благодарили гвардейцев за освобождение от гитлеровского ига. Кавалеристы обещали мужественно сражаться с ненавистным врагом.

Близился Новый год. Рабочие прислали красноармейцам и командирам много подарков: гармошки, баяны и, конечно, знаменитые тульские самовары. Самовар был преподнесен и мне, я с гордостью храню его по сей день.

Товарищ Жаворонков пообещал мне прислать автоматический снайперский карабин системы Токарева. Присланный карабин, отлично сделанный тульскими умельцами-оружейниками, я вручил одному из лучших стрелков корпуса. Потом он передавался «по наследству» самому меткому снайперу. За годы войны только два снайпера, Комарецкий и Гореликов, уничтожили из этого карабина около двухсот фашистов. Теперь он хранится в Центральном музее Советской Армии.

Вместе с делегацией приехал в корпус и Алексей Варфоломеевич Щелаковский. Комиссар вылечился в Москве, был бодр и весел. Радостной и теплой была наша встреча.

- Ну, Павел Алексеевич, далеко шагнули вы за три недели, - сказал Щелаковский. - Несколько дней за вами гонюсь, хорошо вот, товарищ Жаворонков помог...

Комиссар прямо с дороги отправился в дивизии и полки, чтобы на местах познакомиться с положением дел.

Штаб подвел некоторые итоги боевых действий корпуса за время с 6 по 22 декабря. За две недели с небольшим гвардейцы освободили города Венев, Сталиногорск, Щекино, поселок Мордвес и другие. Противник потерял только убитыми 2150 человек. Было уничтожено 130 автомашин, 90 орудий, 31 танк. Части корпуса захватили 105 танков, 1985 автомашин, 164 орудия, 48 минометов, более 500 пулеметов, 45 тонн горючего, 2 миллиона пудов зерна. Было много и другого воинского имущества, учитывать которое мы не имели возможности, так как все время шли вперед, не задерживаясь подолгу на одном месте.

На запад!

О последней декаде декабря резко усилилась активность немецкой авиации. Даже в пасмурные дни самолеты группами и в одиночку висели над дорогами, бомбили и обстреливали из пулеметов колонны наших войск, обозы, автомашины. В светлое время просто невозможно было находиться на дорогах и вообще на открытых местах. Фашистские летчики гонялись за отдельными машинами, всадниками.