Водяной. 2 уровень (СИ) - Прядеев Евгений

- Максим Александрович, здравствуйте! – на лице безопасника была такая искренняя улыбка, что я непроизвольно несколько раз моргнул, проверяя, не снится ли мне все это. – Как ваше здоровье? Не надо ли чего-то?

- Здравствуйте, уважаемый, – привстал я на кровати. – Извините, но в упор не помню вашего имени-отчества. Возможно, последствия травмы…

- Все может быть, – дипломатично заметил Рожков. Хотя сдается мне, он прекрасно помнил, что никогда не называл мне своих данных. Просто не стал акцентировать на этом внимания. – А так вообще очень легко запомнить, я как Пушкин – Александр Сергеевич.

- Ну надо же, – в притворном восторге покачал я головой. – Такой человек и такое имя.

- Максим Александрович, – теперь уже напрягся Рожков. – Ну зачем вы так? Я же пришел с вами нормально поговорить, продуктивно, так сказать. К чему все эти ваши ерничанья, переходящие в откровенное хамство? Вы же переговорщик, и, как мне говорили, неплохой.

- Ну и что? – уставился я на него немигающим взглядом. – Допустим, я умею разговаривать, неплохо разбираюсь в психологии, знаю много умных и красивых слов… И что?

- Ну как что? – Рожков явно не понимал, к чему я виду и судорожно пытался подобрать необходимые слова. – Вы должны уметь находить общий язык с любым человеком, строить диалог таким образом, чтобы это было конструктивно и в позитивном ключе.

- Уууу, – протянул я. – Александр Сергеевич, спешу вас расстроить. У вас дилетантские представления о моей бывшей профессии. Я ничего этого не должен. Причем не в том плане, что я вообще никому ничего не должен, а в плане того, что моя специальность не предполагает повального угождения всем окружающим.

- Вы открываете для меня новые горизонты, – к Рожкову вернулась видимость самообладания. – А в чем тогда суть работы переговорщика?

- В построении разговора, – улыбнулся я немного самодовольно. – Причем таким образом, как мне самому этого хочется. Или как это нужно для создания ситуации, выгодной мне или моим заказчикам. Обратите внимание, мне понадобилось совсем немного усилий, чтобы вы уже забыли план беседы, с которым пришли ко мне и играете теперь, скажем так, на моем поле. Я умею выводить людей из себя, провоцировать их на эмоции, и как раз это сейчас является самым важным. Разгневанный человек говорит то, что думает, шелуха слетает, и остается только искренность.

- Неожиданно, – выдохнул Рожков совсем обескураженно.

- Вы пришли ко мне, рассчитывая сподвигнуть на какое-то действие, очень вам нужное, – продолжал тем временем я. – Не буду отказываться сразу, но давайте расставим все точки над гласными буквами. Вам нужна моя помощь, поэтому условия диктовать буду я, а не наоборот. И мне плевать на интересы государственной безопасности, которыми вы прикрываетесь.

- Рассчитываете на помощь чижиков? – внезапно оскалился Рожков. Вот и показалось его истинное лицо из-под маски. – Ваш друг Володя смылся, даже не поинтересовавшись вашей судьбой, как только представилась такая возможность, поэтому с этой стороны помощи можете не ждать.

- Александр Сергеевич, – протянул я с ленцой. – Я взрослый мальчик и уже давным-давно ни от кого ничего не жду. Просто голый расчет и такая нелюбимая вами психология. Проект «Берлога» внезапно стал приносить деньги, очень много денег, а вам выпала счастливая возможность стать куратором всего этого Эльдорадо. Но для стабильного обогащения вам нужен Чуй, а он, судя по всему, не хочет идти на контакт ни с кем, кроме меня. Будь иначе – вы бы вряд ли снизошли до личной беседы со мной.

- С чего вы взяли? – по поведению Рожкова было видно, что я прав, но безопасник никак не мог понять, где именно он прокололся.

- С того, что у вас слишком большое чувство собственной важности, Александр Сергеевич, – пояснил я собеседнику. – После нашего конфликта при первой встрече вы никогда бы не пришли ко мне с улыбкой, если бы только очень и очень сильно нуждались в моих услугах. Хотя нет, в камеру, может быть, и пришли. Почтение там засвидетельствовать, приговор о расстреле зачитать. Я же не в камере, правда?

- Нет, – буркнул Рожков, больше даже не пытаясь показаться добрым и вежливым. – Но это не значит, что вы не попадете туда, если откажетесь нам помогать.

- Вот, – торжествующе поднял я палец. – Я же говорил, что нам нужно договориться. И нет, в камеру я не хочу. Да и вам от этого большого профита не будет, максимум пенсионная должность в каком-нибудь Мухосранске недалеко от Полярного круга. Вам со мной дружить надо, и тогда всем будет хорошо. Поэтому вы мне рассказываете, куда подевались Дарья и Володя, а также гарантируете выплату всех причитающихся мне денег в двукратном объеме. Я готов помогать вам только на таких условиях. А еще дадите мне возможность поучаствовать в задержании Раскевича с племянником.

- А Раскевич-то вам чем не угодил? – удивился Рожков.

- Скажем так, – снова посмотрел я прямо в глаза безопаснику. – Мы не закончили разговор с его племянником. И мне бы очень хотелось это сделать.

- Кажется, я не до конца вас понимаю, – развел руками Рожков.

- Да бросьте вы, Александр Сергеевич, – махнул я рукой. – Все вы понимаете. Бранимир постоянно упоминал в разговоре какого-то дядю, имеющего большие возможности в корпорации. И при этом сам молодой человек псих конченый. А кто в корпорации психиатр? Вот ребус и сложился.

- В Шерлока Холмса в детстве играть не пробовали? – язвительно улыбнулся Рожков. – Доказательства-то все косвенные.

- А мне не нужны доказательства, – набычился я. – Запомните это, Александр Сергеевич! Даже несмотря на то, что вы полковник могущественной спецслужбы, а я, по вашему мнению, никто и звать меня никак. Мы договорились?

- Раскевич в бегах, – теперь Александр Сергеевич упорно не хотел смотреть мне в глаза. – Мы ищем его и надеемся, в том числе, и на вашу помощь в этом вопросе. Но когда это случится, я прогнозировать не могу.

- Ничего, – барственным жестом махнул я рукой. – Я буду верить, что вы сдержите свое слово.

Рожков задумался, ощупывая меня изучающим взглядом. Наконец, он с явно видимой неохотой решился:

- Договорились!

Глава 13

Если честно, я почувствовал некоторое облегчение. События последних дней, вернее, их отсутствие, сильно утомили меня, да и пребывание на полутюремном положении в палате изрядно надоело.

- Договорились! – повторил я вслед за Рожковым, крепко пожимая его руку. – И это хорошо, и это правильно. Тогда начнем по порядку. Когда я смогу пойти домой?

- А очень хочется? – поинтересовался Рожков с каким-то непонятным мне любопытством, что заставило меня опять напрячься.

- Даже не очень, а очень-преочень, – стараясь подстроиться под тональность безопасника ответил я. – Более того, я когда трудовой договор подписывал, там про рабство ни словечка не было.

- Помилуйте, Максим Александрович, – развел руками Рожков. – Мне казалось, что мы поняли друг друга. Так что ни о каком рабстве не может быть и речи. Ваше содержание здесь исключительно для безопасности вашей же жизни и сохранности здоровья. Вам по-прежнему запрещены как физические, так и особенно умственные нагрузки, хотя, по прогнозам врачей, завтра-послезавтра уже можно возвращаться в игру. Кроме того, сейчас уже почти шесть вечера. Куда вам идти на ночь глядя? Тем более, с женой вы в разводе, как мне докладывали. Уж здесь под охраной всяко спокойнее и вам, и мне будет. Давайте, Максим, переночуете, наберетесь сил и завтра в бой!

- Мягко стелете, уважаемый, – я все силился вспомнить, как имя-отчество моего собеседника, но в голове по этому вопросу царил откровенный вакуум. – А на какой тогда допрос вызывали моего куратора Володю?

- Да не было никакого допроса, – в радушном жесте развел руками безопасник, но по его глазам было понятно, что безмятежность, демонстрируемая мне, не больше, чем наигрыш. – Мы просто проясняли некоторые моменты.

- Слушайте, ну я же не глухой, – я внимательно следил за интонациями и жестами собеседника, пытаясь понять, как много правды в его медовых речах. – Палата под замком, был охранник и его вызывали на допрос к следователю.