Прогулки с Билией - Рафаил Нудельман

О Сауле мы поговорим сейчас же, но предварительно дослушаем Великове кого, у которого припасен еще один, последний козырь в доказательство тождества амаликитян с гиксосами — козырь «филологический». Мы помним, что египетский хроникер Мането переводил слово «гиксосы» как «цари-пастухи» (то есть повелители скотоводов-кочевников); они овладели Египтом во времена исхода, после «десяти казней египетских», и сами были, следовательно, «казнью одиннадцатой». Так вот, в Псалме 77-м, после описания «десяти казней» говорится, что Господь наслал на Египет еще одно наказание: «послал на них пламень гнева Своего… посольство злых ангелов…» (Псалмы, 77:49).

Великовский, смело (хотя и совершенно неграмотно) оперируя особенностями иврита, превращает «мишлахат малахей-роим» («посольство злых ангелов»), в котором фигурирует ивритский звук «айн», в «мишлахат мелхейроим», что означает «посольство царей-пастухов»!..

Впечатляющий филологический фокус. Не знающих иврит противников Великовского он просто валит с ног. Знающие, но сторонники и без того знают, что Великовский абсолютно прав.

А теперь вернемся к Саулу. Пророк Самуил, нехотя помазав его на царство, первым делом приказал Саулу отправляться в поход: «Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я, что сделал Амалик Израилю… Теперь иди и порази Амалика…» Саул собрал «двести тысяч пехотинцев и десять тысяч из колена Иудина», «дошел… до города Амаликова… и поразил Саул Амалика от Хавилы до окрестностей Сура, что пред Египтом… и Агага, царя Амаликова, захватил живого…» (Первая книга Царств, 15:2–8).

Если амаликитяне были кочевым народом, откуда у них города? Но если то были гиксосы… И еще любопытно, что хроника подвигов полководца Амоса постоянно упоминает о существенной помощи, оказанной Амосу каким-то союзником, который в хронике называется «тот». Может, Саул и был таинственным «тем», который помог Амосу сокрушить великую гиксосскую империю? По времени и по всем перечисленным фактам эти две героические биографии («того» и Саула) очень уж красноречиво совпадают…

Чем дальше Великовский продвигается в реконструкции своей «альтернативной истории», тем убедительней кажется воссоздаваемая им картина. Стоит принять, что исход произошел во времена гиксосов, как исчезают многочисленные недоумения: почему египетские источники четыре с половиной века подряд ничего не упоминают о евреях, а еврейские — о египтянах? А потому и молчат, что неслыханные катастрофы потрясали в эти века Средиземноморский бассейн; на фоне этих катастроф шли великие переселения народов; рушилась одна могущественная империя, египетская, и на ее обломках возникала другая, гиксосская (амаликитянская); на Ближнем Востоке наступали «темные века» владычества Амалика; свыше четырехсот лет евреи в одиночку противостояли гиксосско-ханаанейской коалиции, преграждая ей путь к дальнейшей экспансии (если угодно, «защищая тогдашнюю цивилизацию» от этой фундаментальной угрозы); и лишь четыре с половиной столетия спустя, во времена Саула и Амоса, накопив силы, два народа совместно сокрушили ненавистное владычество «царей-пастухов» и на развалинах их империи создали два независимых государства: Новое царство в Египте и Иудейское царство в Ханаане… И обо всем этом написано, насмешливо добавляет Великовский, надо просто знать, как прочесть… Надо уметь читать, господа!

Прежде чем опустить занавес над этим «гиксосским расследованием», Великовский завершает его пикантным «резюме». Еврейская традиция утверждает, что остатки амаликитян бежали в Ханаан, где объединились с филистимлянами, новыми врагами евреев; после же поражения филистимлян горстка недобитых амаликитян была вытеснена в Двуречье. Нельзя не увидеть в этой традиции отголоски сохранившейся на многие века взаимной ненависти амаликитян и евреев. Но точно такую же ненависть, укоренившуюся за полтысячи лет гиксосской оккупации, питали народы Ближнего Востока, прежде всего — египтяне, к безжалостным угнетателям-гиксосам. Но вот об их дальнейшей судьбе египетская традиция — в лице уже известного нам Мането — повествует иначе.

Мането первым выдвинул утверждение, будто разгромленные египтянами гиксосы бежали в Сирию, а затем в Иудею, где, в конце концов, столетия спустя построили город Иерусалим! Иными словами, Мането отождествил изгнание гиксосов с еврейским исходом, самих гиксосов — с евреями и тем самым перенес на ни в чем не повинный еврейский народ ненависть ближневосточных соседей. Именно так, говорит Великовский, впервые в истории возник антисемитизм. Понятно, что «альтернативная история» Великовского полностью снимает с евреев этот «Манетов навет». Мы не гиксосы, говорит она, гиксосы — это ненавистные амаликитяне, нашедшие заслуженный ими бесславный конец.

«Гиксосское расследование» — только первый образчик такой реконструкции «подлинного» хода истории, произведенной Великовским в последующих — исторических — томах своей эпопеи. В этих книгах он последовательно двигался от эпохи гиксосов до места пресловутой «сшивки», до эпохи Александра Македонского, и на всем этом пути пытался продемонстрировать историкам, что его «альтернативная история» не только не входит в противоречия с источниками, но, напротив, прекрасно с ними согласуется — несмотря на то что по общепринятым представлениям этого никак не могло быть. Для этого он по-новому перечитывал все относящиеся к нему документы, и интерпретировал факты, и всякий раз пытался показать (наподобие того, как он это сделал с гиксосами и амаликитянами), что эти факты и документы а) имеют совсем иной смысл, чем считалось раньше, и б) будучи «правильно» прочитаны, подтверждают «новую хронологию». Его усилия напоминали головоломный слалом: по всему склону истории расставлены «ворота» и нужно выбрать такой зигзаг, чтобы пройти сквозь каждые — и без потерь. Задача грандиозная, если вспомнить, что десятки поколений историков (начиная с самых древних) столетиями трудились, создавая существующую, общепринятую историю, которую Великовский теперь — в одиночку! — начал пересматривать: дату за датой, событие за событием, эпоху за эпохой.

На карту была поставлена уникальная датировка исхода, а стало быть — и связанная с ней, придуманная в ее объяснение грандиозная концепция «столкновения миров». Теперь Великовский попросту был обречен двигаться вперед — иначе конец всему его делу…

Как тут отделить честный поиск от суровой необходимости дойти до цели? Непредвзятое исследование — от подсознательного стремления найти доказательство своей правоты? И кто скажет, какую роль играла тут глубочайшая убежденность в правоте Библии? Совершенно бесстрастных исследователей не бывает. Но если мерить человека масштабом того, на что он замахнулся, то Великовский в любом случае продемонстрировал подлинно научное мужество, равно как и подлинно титанические волю и силу духа, ибо — почти невероятно, но факт — он довел свою грандиозную программу почти до конца. Иное дело — с каким успехом и с какой убедительностью…

Осуществление этой программы он начал в «Веках в хаосе». Удалив из египетской истории «лишние» столетия, Великовский «поднял» ее ближе к нашим временам так, что послегиксосская эпоха совпала с правлением Давида, а современницей Соломона стала знаменитая царица Хатшепсут. Знаменита она в древнеегипетской истории прежде всего тем, что совершила так называемое «путешествие в страну Пунт». То было весьма дальнее по тем временам морское плавание, на многих кораблях, из которого были доставлены многие богатства: экзотические деревья и животные, золото и серебро, драгоценности и утварь. Царица так гордилась своим путешествием, что приказала высечь соответствующие рисунки на стене сооруженного ею храма в Дейр-эль-Вахари. Судя по рисункам, а также высеченным под ними надписям, страна Пунт находилась то ли в Азии, то ли в Африке. Историки препираются на этот счет до сих пор: одни помещают Пунт в Эфиопии, другие в Сомали, третьи в нынешнем Йемене, но в любом случае к востоку от Египта, чтобы туда можно было проплыть через Красное море (поскольку оно недвусмысленно упоминается в рельефах храма Хатшепсут).

Вот и первая задача для «альтернативного историка». Нужно доказать, что путешествие Хатшепсут состоялось во времена Соломона. Эти «ворота» исторического «слалома» еще достаточно широки — толкования ограничиваются всего лишь двумя фактами: существовала в древности на Ближнем Востоке некая женщина-царица, которая совершила незаурядное путешествие в страну «к востоку от Египта», за Красным морем.

Простота задачи способна, пожалуй, лишь насмешить Великовского. Не только он, любой образованный человек знает, что Библия содержит такой рассказ — именно о путешествии и именно женщины (факт сам по себе настолько необычный для древности, что, видимо, запомнившийся) — царицы Савской к Соломону!