Божественный сумасброд. Жизнеописание и песни Друкпы Кюнле - Лхундруб Цо

того, ты пытался обмануть меня и моих министров и сомневался и честности Риши. Я приговариваю тебя, в возмещение стоимости золота, отдать пострадавшему твою красивую жену, а сам ты, поскольку осмелился испытать царскую справедливость, да будешь сожжён заживо!

С подданных собрали налог дровами и маслом и после того, как костёр был разожжён, Бхазу бросили в пламя.

— Я никогда не смогу стать твоей женой, — плакала супруга Бхазу. — Тебе вернули твоё золото, и ты это совершенно точно знаешь. И всё равно мой невиновный супруг был сожжён заживо. Да будет позволено мне сейчас вознести эту молитву, чтобы напомнить тебе о дружеской клятве:

Неизвестно, чем именно обернутся наши поступки,

Ведь даже у святых остаются привычки.

Будучи уничтожен, положившись на бесчестного друга,

И обманут его нарушенной клятвой,

Мой супруг сожжён, и глаза мои наполняются слезами.

Для меня не думать больше о своём прежнем муже —

Это значит пытаться обмануть свой собственный ум.

С этими словами она бросилась в пламя за своим мужем. Отсюда берёт начало обычай Сутти, когда жена кончает жизнь самоубийством, сжигая себя вместе с трупом мужа, который и по сей день практикуется в Индии и Непале[98].

Вскоре после этого Дхазу умер от тоски, ведь даже его подлый замысел не привёл к желанной цели. Так Дхазу, Бхазу и его жена оказались вместе во дворе Дхармараджи, перед Владыкой Смерти и Судьёй Кармы.

— Бхазу, ты и твоя жена переродитесь сыном и дочерью царя Пхаладхи. Ты, Дхазу, родишься сыном свинопаса, живущего близ царского дворца, — гласил приговор Владыки Смерти. Так оно и случилось.

Принц и принцесса росли очень красивыми детьми, а сын свинопаса, напротив, родился со всеми остальными органами чувств, но без рта.

— Что только натворил мальчишка в своей прошлой жизни, что он хоть и родился с глазами, ушами, и носом, но без рта? — причитала его мать. — Ведь поскольку он не способен есть пищу, то, видя, как едят другие, он только и может, что, разозлившись от голода, хватать её руками и нюхать носом.

Когда Будда, собирая подаяние, проходил мимо, мать схватила своего ребёнка и положила его к ногам Будды.

— О всеведущий! Скажи мне, пожалуйста, какой злополучный поступок послужил причиной такого жалкого рождения, — взмолилась она.

— Позовите царского сына и дочь! — велел Будда. Когда они пришли, Будда подробно рассказал историю их прежней жизни. Они вспомнили те события и заплакали. Особенно рыдал Дхазу, схватившись за ноги Будды. Будда обрил голову несчастному мальчику, дал ему имя Высшая Радость и посвятил его как мирянина. С тех пор Дхазу питался запахом сжигаемых подношений. Будда пообещал ему, что он в конце концов достигнет состояния Будды.

— Вот такое происходит с теми, кто наглым образом крадёт чужую жену, — сказал Друкпа Кюнле.

После этого лама Палджор, оставив всякие помыслы о том, чтобы завладеть этой девушкой, попросил:

— О Друкпа Кюнле, ты всегда говоришь истину! Спой нам, пожалуйста, песнь о тех историях, которые произошли с тобой на юге!

Лама спел эту песнь о девушках, которых он познал:

Владыка Дхармы из Ралунга, что в Тибете,

Одного твоего благородного происхождения недостаточно,

Какова же сила твоего благословения?

Цветок Элток со снежных высот,

Одного твоего нежного цвета недостаточно,

Каков же твой медовый нектар?

Девушка Гьялдзом из Кхьюнг Секха,

Одной восхитительности твоих женских врат недостаточно,

Каково же твоё искусство движения бёдер?

Дочь Гёнто, девушка Адзом,

Одного того, что ты пленительная женщина, недостаточно,

Какова же твоя искусность в постели?

Палдзом Бутри из Ньямо.

Одного того, как ты сжимаешь свой лотос, недостаточно,

Как же ты сжимаешь свои губки в поцелуе?

Гьенглинг Ньишар в Шунгъюле,

Одного твоего большого доверия недостаточно,

Каков же твой густой рисовый чанг?

Гьялчок и Гьялдзом из Друнг Друнг,

Вы не можете существовать, довольствуясь только тем, что имеете,

Какова же широта вашей души?

Все учёные и практикующие юга,

Почему бы не пить тягучий рисовый чанг;

Зачем же отнимать молоко у телят?

Владыка Дхармы, Свободный от Обязательств Друкпа Кюнле,

Одних скитаний по разным странам тебе недостаточно,

Много подруг —  вот, что тебе нужно!

Лама Палджор из Ганг Кха,

Ты хотел пять девушек, чтобы удовлетворить свою страсть, и их

Зачем же ссориться из-за одной?

Укрепив таким образом связь с Ламой Палджором, который исполнился доверия и преданности, и дав ему необходимые советы, Друкпа Кюнле отправился дальше.

В Ванг Барпэса Друкпа Кюнле на несколько дней остановился у Чёдзоммы. Он решил совершить паломничество в долину Пема Дал.

— Чёдзомма, я должен идти. Держи свой ум в согласии с Дхармой, — сказал он и ушёл.

В эту ночь он пришёл в Ванг Гёнцеуганг и проверил, есть ли благоприятные знаки, чтобы построить там монастырь:

— Лама БУДДА! — крикнул он, спустившись немного от храма.

— Здесь нет ламы Будды, — ответил страж храма, полагая, что Лама зовёт человека с таким именем.

— Монах СОВЕРШЕННОЕ УЧЕНИЕ! — снова позвал Лама, и опять получил тот же ответ.

— Страж БОГАТСТВА! — крикнул Лама в третий раз, и снова ответ был отрицательным.

Так Лама определил, что для этой местности нет благоприятных знаков, и, решив уходить, запел:

На снежной вершине этой горы не хватит травы,

Даже чтобы накормить одного козла.

У подножья этой горы притулилась река, но в ней не хватит води,

Даже чтобы напоить одну птицу.

На склонах этой горы есть лес, но в нём не хватит дров,

Даже чтобы вскипятить чай.

Страж храма, ты —  владелец трёх, этих "не хватит"!

Он уже хотел было уходить, но потом обнаружил, что здесь нет даже воды для совершения подношений Буддам, и, дабы исправить это, он воткнул большой палец в землю, и оттуда забил маленький родник.

Когда Лама прибыл в Цаллунг, оказалось, что большинство местных мужчин ушли и Ванг добывать железную руду. Никто не пускал его на ночлег, и только одна благочестивая женщина по имени Дёндруб Сангмо пригласила его к себе домой.

— У тебя есть чанг? Я за него заплачу, — сказал он.

— У меня есть семь мер, — ответила она.

Лама вошёл к ней в дом и начал пить. — Работает ли кто-нибудь из твоей семьи на руднике? — спросил он её внезапно.

— Мой 23-хлетний сын Церинг Вангьял.

— Тогда позови его, приложив губы к этому китайскому