Цена империи. На начинающего Бог (СИ) - Тарханов Влад

В общем, военный совет закончился полным консенсусом и через два дня, Император Михаил II окруженный охраной входил в Мраморный дворец, где заливал водкой горечь от крушения своей жизни генерал-адмирал Флота Российского и Великий Князь Константин Николаевич.

Подымать братца с дивана пришлось с помощью двух казаков, ибо он лыка не вязал и все время пытался что-то выпить из уже полностью пустой бутылки. Небритое лицо, заляпанный пятнами и дурно пахнущий халат, вид у моего родственника был просто омерзительный. Но со мной был и врач и после тщательного осмотра организма, ослабленного никотином и алкоголем, были предприняты оперативные и весьма интенсивные мероприятия по изъятию генерал-адмирала из скотского состояние и приведения в человеческий облик. Я думаю, что если бы каким-то чудом Леонид Гайдай оказался свидетелем сего действа, то в сценарий «Бриллиантовой руки» были бы внесены соответствующие изменения, во всяком случае в эпизод: ванны и кофе и какавы с чаем. В общем, после баньки, избиения вениками, виртуозной работой парикмахера, про истечение четырёх часов Константин Николаевич был относительно трезвым, изрядно сердитым, но готовым слышать, слушать и отвечать на вопросы.

Когда мы остались наедине, я еще немного добавил ему бодрости высказав на общепринятом солдатско-казарменном лексиконе, всё что я думаю о тряпке и сопливом мальчишке, в которых превратился мой старший брат. Все попытки прервать я прерывал рыком: молчать, каналья! И слушать своего Императора и продолжал сеанс психотерапии. То, что пациент достиг необходимой кондиции я определил по предпринятой Константином попытке дать мне пощёчину. Сие поползновение было безжалостно пресечено, а затем мы перешли к почти спокойному диалогу.

— Что, Твое Величество, пришел покуражится над братом? Ты всегда был счастливчиком, а вот мне не повезло остаться единственным выжившим из всей семьи.

— Если ты рассчитываешь на то, что я начну извинятся и сделаю вид, что не вижу, во что превращает себя Русский Великий Князь и Георгиевский кавалер, то этого, Константин, не дождёшься. Всё в руке Божий и не нам осуждать волю его. Но позволь напомнить, что уже после взрыва меня пытались несколько раз убить. Ты можешь представить, что я чувствовал, лёжа под телом раненного сына, пытаясь достать из его кобуры револьвер и видя дуло оружия в руках террористки направленное прямо в моё лицо? Пойми, то, что ты и я выжили во время взрыва, это знаменье Господне! Всевышний дал нам новый шанс в жизни, и мы прошли кровавое крещенье. Теперь жизнь наша, не принадлежит более нам. Мы должны жить и сражаться и за себя, и за тех Романовых, кои были убиты по приказу из Лондона, руками британских террористов, за их проклятые фунты стерлингов. А теперь, позволь обрисовать тебе то положение, в которое ты попал благодаря своему окружению. И я, очень лаконично, стал называть ему цифры, факты, имена. Когда прозвучали фамилии Грейг и Штиглиц, Константин в начале сильно покраснел, но затем кровь отхлынула от его щек. Пришлось прерваться и пригласить медика. После получения заверения о возможности возобновить диалог при условии его завершения в течении тридцати минут, я продолжил.

— Если бы я хотел сделать из тебя козла, которого притащили на бойню, так бы и сделал. Но я так сделать не могу. Никто из нас, в бытность великими князьями не упускал возможности несколько поправить свое благосостояние. Я тоже грешен, хотя и грешил весьма умеренно. Коко, ты понимаешь, что ты дискредитируешь нашу фамилию?

— Брат мой…

— Подожди! Сейчас не то время и не те возможности. Нам объявили войну на истребление. Всему дому Романовых. Пока не поставят на трон послушного болванчика. Против кого ты готовил наш флот?

— Так ты уверен, что это дело Виктории?

— Да.

— Так вот, значит, за что ее Господь наказал. — произнес задумчиво Константин и перекрестился.

— И за это в том числе. Брат мой, я к тебе обращаюсь именно как к старшему брату, а не как государь к великому князю. Брат мой! Возьми себя в руки. Мне нужна твоя помощь. Иначе России не выстоять! Да, чтобы ты не думал, что я старый ворчливый ханжа. Я готов дать согласие на твой брак с графиней Анной Кузнецовой. Естественно, когда истекут сроки траура, мы должны соблюдать внешние приличия.

— Какой графиней? — мозг, отравленный алкоголем, соображал по-прежнему плохо.

— Ну ты же не можешь жениться на обычной танцовщице? Вот и мы сделаем ее графинюшкой. Батюшка ее покойный нас простит, если выясниться, что она была прижита от некого графа Х. Графа мы подберем.

— Вот как?

Явно в голове великого князя стали складываться пазлы. Но пока еще разнообразные. Одной целой картинки он так и не увидал. Да, кстати, буква Х в тамошнем русском алфавите носит название «хер», поэтому фраза про некого графа звучала несколько иначе. О! До чего-то додумался.

— Значит, я смогу признать своих детей от Анны, и они будут Романовыми?

— Сможешь, — пообещал я, не уверенный, что это не вызовет в обществе нового скандала.

— Тогда я твой брат… — просто и несколько несуразно произнес Костя, но я его понял. Главное — он согласился!

— Поступим так, даю тебе десять дней на приведения себя в полный порядок. Для всех ты заболел инфлюэнцией и никого к тебе, кроме врачей, допускать нельзя. Тут с тобой будет мой доверенный врач и две сестры милосердия (чтобы брат не слишком огорчался, я не сообщил ему, что это будут братья, а не сестры, которые к тому же, будут выполнять роль охранников). А потом, тебе предстоит поезда в САСШ. Официальная версия визита: выяснения судьбы денег, кои американцы не доплатили нам за Аляску, проданную не без твоего участия. На самом деле, тебе следует перевести переговоры о возможности строительства нескольких броненосцев на американских верфях по самым современным проектам. Кроме того, переговори с заводчиком Чарльзом Крампом. Цель переговоров организация строительства судовых верфей на территории России, в том числе в Приморье. Владисвосток или на реке Амур. Необходимые для деловых встреч средства тебе выделят. И вообще, нам нужно создать как минимум видимость о решимости заключить с САСШ оборонительного союза, направленного против Британии, с которой у нас может вот-вот начаться война.

Глава двадцать вторая. Направление первого удара

Глава двадцать вторая

Направление первого удара

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец

22 марта 1880 года

ЕИВ Михаил II

Надо было что-то решать с рабочим помещением. Потому что это никуда не годилось. Но времени катастрофически не хватало. Ни на что не хватало. Мне нужна была нормальная резиденция с узлом связи, секретариатом, курьерской и прочими службами. И Ново-Михайловский дворец для этого не подходил совершенно. Можно было заняться его реконструкцией и перестройкой, но мне не хотелось. Это дворец — дом. Занимать чей-то освободившийся дворец или загородный в той же Гатчине, например… нет уж, знаю я, чем заканчивается отдаление государя от столицы. На это мы пойти не можем. Самым правильным было бы использовать Мариинский дворец, в котором собирался Государственный совет, который я возглавлял несколько месяцев до того, как стал императором. Но пока что это помещение надо было подготовить — и для размещения служб, главное же, с учетом требований охраны царской особы и высших государственных чиновников, которые там будут появляться. А пока что… В общем, произошли похороны членов семьи Романовых в Петропавловском соборе, усыпальнице российских императоров. Это была скорбная и тяжелая церемония, торжественная, мрачная, длившаяся почти целый день. Но иначе быть не могло. На следующий день состоялась закладка первого камня в основание храма Спаса на крови. Было решено разобрать Зимний дворец. Жалко творение бессмертного Растрелли, но… Правильно именно так. Да, пусть изменится Дворцовая площадь, не будет ее такой, как в моей реальности, но работать или жить в таком месте для монарха неправильно. А еще было объявлено, что в этом храме будет усыпальница всех невинно убиенных во время взрыва в Зимнем дворце — а это девяносто шесть человек — чиновников, военных, в том числе гвардейцев-семеновцев, охранявших дворец, слуг, просителей. Всех, кроме Степана Халтурина. Его останки будут сожжены и развеяны в секретном месте, дабы не было места поклонения террористу.