Подкидыш для депутата. Выбор сердца (СИ) - Лесневская Вероника

Пока гражданин покидает кабинет, что-то бурча по пути, а Лиза поднимается, чтобы пригласить очередного «властемучителя», я вновь погружаюсь в размышления.

Ночь оказалась еще хуже. Конечно, Екатерине я отправил смс, что все под контролем. Чтобы знала: она не нужна нам, без нее справимся. И… чтобы не волновалась. Хотя о чем это я? Такой твари плевать на ребенка. Игра! Всего лишь игра!

На деле у нас с Машей ни хрена не было под контролем. Остаток дня малышка капризничала жутко, будто чувствовала, что произошло нечто плохое. Я абсолютно не понимал, чего она хочет. С гражданами на приеме гораздо проще: они хотя бы говорят. Тут же сплошной детский крик. Удивительно, но он не раздражал меня. Наоборот, вызывал жалость. Заставлял впервые в жизни почувствовать себя беспомощным.

Накормить Машеньку мне удалось с огромным трудом. Она плевалась и грозно отбивала каждую ложку крохотными, но очень шустрыми ручонками. Мы перевели несколько банок детского питания и оба остались вымазанными в пюре. Дошло ли хоть что-то до животика ребенка — я понятия не имел.

Со смесью тоже не очень заладилось. Я переделывал ее несколько раз. Сначала залил кипятком, и молочный порошок элементарно свернулся. Не могли производители надпись «остудить воду до пятидесяти градусов» покрупнее на коробке сделать?! Как, блин, одинокому отцу-новичку разобраться? Потом я жестко натупил с пропорциями, приготовив нечто вроде кефира: слишком густой оказалась смесь по консистенции.

Когда я, наконец, победил это "ведьмовское зелье" и предложил Машеньке, девочка моих трудов не оценила. Выпила совсем немного и опять разразилась плачем.

Ночь я провел возле детской кроватки, в Машиной комнате. Укачивал ребенка, включал ночник, менял мелодии. В отчаянии даже колыбельную спеть пытался, но от моих потуг только хуже стало. Малышка заснула очень поздно, после нескольких часов истошных воплей. А я просто отключился. Прямо в одежде, в нерастеленной кровати, которая хранила цветочный запах Екатерины. Стерва, все вокруг собою отравила…

Глава 6

Дмитрий

— Последнее обращение на сегодня, — доносится откуда-то издалека.

Дергаюсь от тонкого, писклявого голоса Лизы и выпрямляюсь в кресле, нервно ослабляя галстук. Откашливаюсь, укладываю руки на стол, сцепив кисти в замок, и легким кивком головы приказываю впустить того самого «финального босса». Расслабляться не спешу. Опыт подсказывает, что порой именно последний гражданин может так мозг вынести, что мама не горюй! И по времени переплюнуть всех предыдущих, вместе взятых.

Главное на приеме граждан что? Не уснуть сидя. На самом душещипательном моменте жалобы. Особенно после такой нелегкой ночки, которая была у меня. Или если уснул, громко не храпеть. Здесь в толпе не затеряешься, в отличие от депутатской сессии или партийной конференции.

Усмехаюсь сам себе, немного взбодрившись.

Последний рывок. И к Машеньке!

Молюсь, чтобы быстрее отделаться от назойливого жалобщика.

Однако что-то обрывается внутри, когда на пороге появляется женщина с ребенком на руках. Малышка чем-то напоминает мне Машу. Кажется, и по возрасту такая же: чуть больше полугода. Мать ее выглядит несчастной и разбитой, не похожа на рядового надоедливого гражданина «с потекшей крышей». Гипнотизирую обеих взглядом, на мгновение теряюсь, даже забываю поздороваться.

— Дмитрий Ник…колаевич, — заикающимся голосом лепечет женщина.

Медлит в нерешительности, нервно кусает губы и крепче прижимает к себе ребенка. Заметно, что не привыкла никого ни о чем просить, а ко мне ее привело нечто действительно серьезное.

— Елизавета, карточка обращения где? — бросаю секретарше, чтобы избавить посетительницу от необходимости передо мной унижаться.

Женщина вздыхает с явным облегчением. И терпеливо ждет моего вердикта.

Быстро пробегаю глазами суть обращения. Замираю. Перечитываю текст. Поднимаю взгляд на мать, медленно перевожу на ребенка, замечая неестественную бледность последнего.

И там, где поначалу оборвалось, теперь начинает противно ныть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Документы? — говорю нарочито бесстрастно.

Женщина вздрагивает, растерянно хлопает ресницами. Потом поспешно кивает, наконец, сообразив, о чем я, и свободной рукой достает из сумки внушительную папку с анализами и заключениями врачей.

Не могу удержаться от того, чтобы еще раз мельком просканировать ребенка. Кроха совсем, а больниц столько повидала, сколько я за свой век не обошел.

— Аленке операция нужна срочно, — осмелев, начинает говорить измученная мама, пока я листаю документы малышки. — Дату уже назначили. Сама операция бесплатная, однако лекарства и реабилитация дорогостоящие. И за свой счет. Мы собрали больше половины необходимой суммы. Но сроки поджимают, — не выдержав, всхлипывает, а ребенок, словно почувствовав настроение матери, жалобно хныкает.

— О какой сумме речь? — резко прерываю ее.

Когда женщина озвучивает цифры, я невольно хмыкаю. Копейки! По крайней мере, для меня. Но… целое состояние для обычной матери-одиночки (о ее статусе я тоже узнаю из документов). Тем не менее, она пойдет на все, чтобы добыть деньги. Продаст ценности, влезет в долги, переступит через свою гордость и будет молить о помощи зажравшегося депутата вроде меня. Ведь на кону здоровье ребенка…

Вспоминаю, как мы с Катей посреди ночи везли плачущую Машеньку в клинику. Как ожидали заключения врачей. Как, словно по команде, облегченно выдохнули, узнав, что ребенку не грозит серьезная опасность. Как потом Катя не смыкала глаз, дежуря у Машиной кроватки…

Черт!.. Мороз по спине.

— Может, есть какая-то муниципальная программа, по которой нам могли бы выделить денежную помощь? — неуверенно мямлит женщина. — Нам не к кому больше обратиться…

— Не вариант, — чеканю строго. — Решения сессии вы будете месяц ждать.

— Ясно, — вздыхает она разочарованно.

Со стороны я могу показаться холодным и равнодушным подонком. Депутатом, которому плевать. Но дело в том, что когда я думаю, я вырубаю эмоции. Так легче. И продуктивнее.

Молча подключаю мобильный интернет, вхожу в онлайн-кабинет. Параллельно перебираю документы малышки, находя нужный лист.

— Так, номер карты… Это ваш? — уточняю у матери, указав пальцем на вереницу цифр.

Женщина судорожно сглатывает, смотрит на бумагу, потом — на меня. И недоуменно кивает.

Нажимаю пару кнопок. Короткое «подтвердить» — и с моего счета на указанный в документе улетает нужная сумма (даже больше, я округлил).

Через минуту на весь кабинет раздается короткое пиликание. От неожиданности посетительница подскакивает на стуле, рискуя напугать ребенка, и тянется в карман. Дрожащей рукой достает мобильный и открывает смс-уведомление, как я подозреваю, о начислении денег.

Глаза мамы наполняются слезами. Она устремляет на меня полный благодарности взгляд.

Признаться, чувствую себя неловко. На самом деле, мелочь для меня. Ничто по сравнению с полноценной, не омраченной болячками, жизнью ребенка.

— Боже, спасибо, — рвано выдыхает женщина. — Я за вас молиться буду, — на эмоциях чмокает ребенка в щеку. — Ах да, и голосовать, — улыбается искренне. — Да. Голосовать буду тоже за вас. Спасибо!

Чуть приподнимаю уголки губ. Насчет последнего она немного погорячилась. Не в этот раз. Судя по тому, как цепко меня схватили за… одно место с подачи Екатерины, кресло в высших эшелонах власти мне в ближайшее время не светит. С грязью смешали. Впрочем, я и раньше возился в ней, но хотя бы тайно. А сейчас…

Ладно, гори оно все огнем!

— Будьте здоровы, — по-доброму говорю я и подмигиваю мелкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Делаю глубокий вдох, провожая женщину взглядом. Ответственно заявляю: это был один из сложнейших приемов граждан в моей практике. И в то же время, наиболее полезный.

Дожидаюсь, пока все покинут мой кабинет, и обессиленно роняю голову, обхватывая ее руками. Устало потираю виски.

Пять минут посижу — и домой. К Машеньке.

Но, кажется, отключаюсь на мгновение.