Проданное счастье (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

Калитка открывается и во двор заходят Майя и Савва. Даже не возникает вопроса, почему она здесь, что случилось. Она приехала, значит так надо.

— Что-то случилось, Натан? Возле твоего дома стоит какой-то мужчина.

Оксана, услышав голос Майи, меняется в лице. Неверие, шок, презрение. Медленно оборачивается. Майя застывает на месте, Савва тоже останавливается.

— Что она тут делает? — громко спрашивает Оксана, взволнованно дыша, переводя взгляд то с падчерицы, то на меня. Я храню молчание, чем еще больше нервирую «мамашу».

— Ты в курсе кто это такая? Воровка! Мерзавка!

— Оксана, — хватаю ее за локоть, крепко сжимаю. Взглядом приказываю ей заткнуться. Она похожа на разъяренную львицу, которая упустила из своих лап только что пойманную дичь.

— В моем доме не нужно наговаривать на невинного человека. Либо ты сдаешь тест, либо ты уходишь и больше никогда не появляешься на моих глазах. Выбор за тобой.

— Не буду я сдавать тест! Все легко подменить. Уж мне ли не знать, — злобно смеется, косится на Майю, та поджимает губы. Понимаю, что между ними есть какая-та общая тайна.

Майя прижимает к себе Савву, с неприязнью смотрит на Оксану, которая не скрывает свою злость и досаду. Подходит к девушке, смотрит на нее негодующим взглядом.

— Не понимаю, что в тебе находят. Сначала Марк, потом Натан… Ты же ни рыба, ни мясо. Да еще со своим прицепом. Думаешь, ты ему нужна будешь с этим? — пренебрежительно хмыкает, я встаю рядом с девушкой, всем своим видом показывая, что не позволю ее обижать. Оксана еще какое-то время смотрит то на маня, то на Майю. Задирает подбородок, задевает плечом падчерицу и с презрением, цокая каблуками по плитке, уходит.

— Савва, в доме Вера Семеновна, она тебя покормит вкусным завтраком, Матвей и Марина скорей всего уже в столовой, — киваю мальчику в сторону дома, он неуверенно поднимает глаза на Майю, та ободряюще ему улыбается. Ласково смотрит на мальчика, отпускает его.

— Не бойся, тебя здесь не обидят. После работы я приеду и заберу тебя, — треплет его по щеке, Савва не спеша уходит в дом. Сразу перестает улыбаться, как только он скрывается, внимательно смотрит на меня.

— Что она хотела?

— Забрать детей. Считает себя матерью, но анализ сдавать отказывается. Я так думаю, что рассчитывала привязать к себе детей и давить на меня через них.

— Она всегда думает о том, что сейчас, а не что будет потом. Она вернется?

— Вряд ли, особенно когда я сегодня заведу на нее дело.

— Нет, не надо! — взволнованно восклицает, подходит ко мне, заглядывает в глаза. — Не трогай ее. Прости.

— Чтобы она потом еще кого-то так обманывала? — качаю головой, не разделяя позицию Майю простить и забыть. — Лучше один раз наказать. Она запомнит урок на все жизнь. Ты слишком добрая, Майя.

Она согласна кивает головой, виновато опускает глаза. Завороженно смотрю на полураскрытые губы, желание поцеловать оттесняет разумные мысли. Она рядом, такая родная, такая долгожданная…

В голове шумит, осторожно беру ее руки. Майя поднимает на меня глаза, вопросительно смотрит, видимо видит ответ, потому что ее взгляд тут же опускается на мои губы. Подаемся друг другу навстречу, замирая почти рядом. Ее дыхание обжигает подбородок, губы горят, но не спешу. Боюсь спугнуть, боюсь, что прошлые страхи вновь заставят ее замкнуться в себе.

— Я хочу тебя поцеловать, — озвучиваю свое самое заветное желание на данный момент.

— Так поцелуй, — выдыхает свое согласие, перед тем как наши губы соприкасаются.

Теряется ощущение реальности, забываю, куда спешил, дела отходят на второй план. Есть только Майя, ее тепло, ее дыхание. И есть мое глупое сердце, рвущее наружу, чтобы сообщить всему миру, как оно счастливо. Если бы меня сейчас увидел Алиев, он бы поднял меня на смех. С другой стороны, его тоже можно подколоть: за крутым нравом скрывается очень нежный мужчина, переживающий за свою женщину.

Моя женщина теперь не будет плакать. Грустить. Справляться с трудностями одна. Моя женщина теперь всегда будет просыпать с улыбкой на губах. Она будет смеяться от счастья и ее глаза никогда не узнают больше, что такое грусть. Моя женщина будет моей. Моей опорой, моим светом, моим домом, в который всегда буду возвращаться при любой погоде. Моя женщина теперь со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

46 глава

Майя

Могут ли сбывать мечты самым невероятным образом?

Наверное, могут, но до недавнего времени я думала, что чудеса могут случаться с кем угодно, но только не со мной. Как-то в одно мгновение я перестала верить в сказки, но старательно делала вид, что верю в существование единорогов и порхающих бабочек. Пока не встретила Натана…

Я даже сейчас помню нашу первую встречу, как мы посмотрели друг на друга. Помню, как все стихло вокруг — музыка, шум города, собственное сердцебиение, и в голове отчетливо услышала чей-то голос, сказавший мне уверенно: «Это он». И это действительно оказался мой человек, мой мужчина, который сумел вернуть мне веру в себя, как в девушку, которую желают, о которой заботятся, о которой думают. Знаю, что его тоже вернула к жизни. Глаза рядом со мной стали гореть ярче, улыбка появлялась более шире. И казалось, что вот счастье рядом, можно отпустить прошлое и смело довериться будущему. Увы, прошлое не собиралось меня отпускать. Оно генетически со мной сплетено и никогда эта связь между нами не прервется.

В болезни Саввы я винила прежде всего себя. Я не должна была вестись на слова взрослых людей и самостоятельно принимать решения по поводу своего ребенка. Увы, мной легко было управлять и манипулировать. Неожиданный положительный тест на беременность, сложные роды, послеродовая депрессия — благодатная почва для внушения нужных мыслей. Отчим и Оксана плавно, без особого давления, подвели меня к тому, что добровольно отказалась от новорожденного сына спустя полчаса после родов. Они не стали тянуть время и сразу же кинулись оформлять опеку. Зачем? Позже, конечно, узнала, а тогда мне было непонятно и одновременно равнодушно.

— Все в порядке? — в мои мысли проникает обеспокоенный голос Натана. Я вздрагиваю, дежурно улыбаюсь.

— Все нормально. Я просто задумалась, — мы почти одновременно смотрим в зеркало заднего вида.

Там сзади спят наши малыши. Наши… Так странно это слово произносить мысленно, вслух я пока остерегаюсь называть Матвея и Марину своими детьми. Нет доказательств. Вдруг ошибка…

— Заснули, — замечает Натан, поворачивая в машину в сторону дома.

Взволнованно сжимаю ручки сумки. Сегодня я согласилась остаться у него с ночевкой, чтобы завтра утром узнать все вместе результат. Мы как раз сейчас возвращаемся из медицинского центра, где вчетвером сдавали анализы. Савва тоже сдавал, чтобы у малышей не возникло лишних вопросов. Натан объяснил им, что это очень нужная процедура для здоровья. Они очень серьезно к этому отнеслись, как их папа…

Они такие одинаковые и в тоже время разные. Каждый похож на отца и…, возможно, на мать. Особенно Матвей. Он маленькая копия своего отца. Савва похож поведением на Матвея. Такой же задумчивый, почти всегда в себе. Можно на минутку вообразить себе, что его отец Натан, а не Марк… Марина… Если тест окажется положительным, то я смогу сказать, что Марина копия меня. Я вижу в ней себя. Такая же шумная, говорливая, любит петь, танцевать и рисовать

— Я всех перенесу, — заглушает автомобиль, выходит из него. Первого аккуратно берет Матвея. Я до самой двери провожаю их глазами. Натан замечательный отец. Даже сложно его осуждать за то, что обратился к услугам суррогатной матери, такие мужчины без семьи чахнут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Возвращается минут через десять, забирает Савву. Скорей всего мальчиков разместят в одной комнате. У Натана очень уютный дом. Чувствуется, что здесь любят друг друга, стараются вместе проводить время. Ему помогает чудесная женщина, Вера Семеновна. Когда я вчера забирала сына после работы, она очень доброжелательно к нему отнеслась. Ему многого и не нужно, чтобы прикипеть к человеку. Он за свою короткую жизнь уже познал отчуждение взрослых, их равнодушие, нелюбовь.