Веер маскарада - Анна Гринь

— Ну, как знаешь! — хмыкнул напоследок Трумон, встал и с хохотом удалился.

Стоило дверям захлопнуться, как в стену над головами слуг впечатался медный кофейник, расплескав остатки гущи по светлым обоям.

— Ого! — опешил Ангус, появляясь на пороге столовой. — Что это так развеселило Трумона? Клант? Ты чего?

Блондин ничего не ответил, не глядя на Ангуса покинув столовую.

Удобно устроившись на ветке старого дуба, Уарра не без интереса наблюдала за происходящим. Делая вид, что дремлет, она прислушивалась к разговорам между дамами, сидевшими у окна в придорожной едальне, пока возница заменял лошадей.

Их было трое. Две похожие как сестры брюнетки с одинаково заплетенными и уложенными на макушке косами и высокая тощая блондинка с презрительным выражением на лице.

— Леди Сарелия, — испуганно протараторила одна из брюнеток, — потерпите! Осталось совсем немного, и мы вновь отправимся в дорогу, оставив позади…

— Умолкни, Крина! — взвизгнула блондинка, ударив девушку по лицу веером. — Меня достали твои утешения. Чтобы ты не говорила, но мы сидим здесь! У этого места даже названия нет!

— Мы на северном тракте, моя госпожа, — едва слышно промолвила вторая брюнетка, тот час же получив шлепок по руке от блондинки.

— Что это меняет, Трисс? — вскричала Сарелия. — Грязь, мерзость, неотесанные болваны, что не могут вычистить грязь, и я вынуждена портить добротные туфли в этом захолустье.

Уарра ухмыльнулась. Она не первый раз наблюдала за королевой Легардора, и всегда Сарелия вела себя одинаково, будто кто‑то специально сослал ее в изгнание из столицы, а не она сама выбрала такую судьбу.

— Потерпите, моя госпожа, уже к вечеру мы будем в Лэргане, — мягко напомнила Крина.

Сарелия тихо запищала, девушки мужественно терпели выходку хозяйки, пока та не смилостивилась и не выдохнула:

— Да еще весь мой гардероб и слуги застряли на этих разъезженных дорогах!

Крина и Трисс обреченно переглянулись, стараясь, чтобы королева этого не заметила. С каждым годом Сарелия становилась все более и более вредной, злой и нетерпимой. Любое чужое слово вызывало в ней желание отхлестать собеседника веером или выплеснуть ему в лицо чашку чая. Платья девушек по три раза на дню оказывались сплошь усеяны грязными пятнами. Сарелию ничто не смущало, даже если перед ней был один из лордов лэрдов, так что с некоторых пор известные семьи, как могли, избегали визитов королевы.

Спрыгнув с ветки, Уарра обошла едальню и с громким смехом возникла на пороге, привлекая к себе внимание дам и хозяина заведения.

— Ну и погодка нынче! Грязи по колено!

В подтверждение своих слов легарда продемонстрировала разводы на ботинках, громко отряхнув их о половик у входа. Дамы одновременно фыркнули и отвернулись, а Сарелия не удержалась от тихой, но отчетливой реплики:

— И тут бродяги!

Уарра сделала вид, что не услышала, лучезарно улыбнулась хозяину и устроилась за столиком почти у входа. Заказав жареную куропатку с зеленью и хлебом, легарда вытащила из‑за пазухи свернутые листы пергамента и, стряхнув со стола крошки, углубилась в чтение.

Решив, что девушке не до них, Сарелия вновь принялась ныть и попискивать, требуя то чаю, то сладкого.

«Вот — вот, поешь, а то смотреть страшно, какая ты костлявая!» — гоготнула про себя Уарра, сцеживая ухмылку в кулак.

Перепелка была наполовину съедена, когда возле едальни остановился еще один путник в запыленном плаще. Громко чихнув, легард привязал коня у жерди перед окнами и спешно вошел внутрь. Уарра осталась неподвижна, но внутренне вся напряглась. Лицо легарда скрывал капюшон, так что узнать, кто перед ней, вольная не могла. Девушке оставалось лишь наблюдать и слушать.

Легард приблизился к стойке и заговорил с хозяином едальни, делая какой‑то заказ, но Уарра мгновенно уловила сильную магическую волну, накрывающую все вокруг. У нее было мало шансов заснониться, но понадеявшись на амулетик Наимы, девушка сжала его в руках. В тот же миг она будто потеряла сознание, хотя так и осталась неподвижно сидеть на стуле, зная, что все произошедшее в едальне будет легко узнать через артефакт — подвеску, придуманную для запоминания образов.

Обернувшись по кругу и убедившись, что взгляды всех легардов в едальне кроме Сарелии остекленели, мужчина довольно ухмыльнулся и подошел к королеве.

— Здравствуй, сестренка!

Королева дернулась, как от удара, в упор уставившись на легарда.

— Как ты смеешь!.. — взвизгнула Сарелия, переходя на неразличимый писк.

Легард небрежно сдернул перчатки и, подвинув одну из фрейлин, устроился напротив королевы.

— Зачем же так орать, Сара? Или ты не рада меня видеть?

— Ты являешься сюда… — легарда сильно побледнела, глядя собеседнику в глаза. — Ты хоть представляешь, что кто‑то может узнать…

— О чем? О том, что я твой брат? — хмыкнул легард. — Глупо переживать, дорогая, этого никогда не произойдет. Никто и никогда не знал, что мы с тобой достаточно близки.

— Но если?..

— Кто расскажет? Сара, не дури! Посмотри на них? — легард обвел вокруг себя рукой. — Замерли, будто куклы — марионетки. Достаточно толкнуть…

Легард отодвинул стул Крины, и девушка мешком свалилась на пол.

— Вот и все, ты же знаешь!

— Я слишком много лет скрываю твои тайны, братец, и не хочу, чтобы Эдин отрубил мне за них голову! — взорвалась Сарелия.

— Успокойся, — повторил легард с нажимом. — Скорее Эдину придется распрощаться с головой…

Королева в ужасе прижала ладонь к лицу, слушая брата.

Под палящими лучами солнца я на несколько часов задремала, вздрагивая от каждого звука. Молчун изредка переступал ногами, выгрызая траву под ногами догола. В ветвях над головой время от времени покрикивали птенцы, один раз мне на штаны даже свалился маленький комочек мести за нарушение спокойствия.

Когда солнце перевалило в зените на час к западу, я окончательно проснулась, чувствуя себя достаточно отдохнувшей и полной сил. Внимательно проверив местность вокруг и не найдя причин для беспокойства, хотя в душе теснились предчувствия опасности, я отвязала мерина и развеяла защитный контур, собираясь продолжить свой путь.

Повисшая вокруг тишина меньше всего предвещала опасности, именно поэтому я и не уловила момент, когда же все изменилось. Вдруг земля задрожала под ногами, навевая мысль об огромном подземном кроте, решившем поохотиться на меня.

Взвизгнув, я вскочила в седло и вдавила каблуки мерину в бока, молясь, чтобы он унес меня отсюда хоть куда‑нибудь. Молчун, вытаращив ошалевшие карие глаза, впервые протяжно заржал и, выбивая из‑под копыт клочья земли, понесся прочь. Я боялась даже представить, что именно произошло, но всего через пару сотен метров земля перестала трястись, а конь постепенно начал успокаиваться, давая мне возможность отдышаться.