Ящик водки - Альфред Кох

– Ну какая разница…

– Что значит – какая разница?

– Ну что тут такого – спиздить?

– Ну как что? Настроил себе дворцов на бюджетные деньги. Во красавец!

– Кхэ-кхэ. И царь все знал. И сам в этих дворцах жил.

– Фактически Меншиков в Питере занимался приватизацией. Ха-ха-ха.

– Там нечего было приватизировать, на болоте. Он все построил, а потом спер. Ну да не важно!

– Ты меня смешишь – как так не важно?

– Ну хорошо, скорей всего он был вор. А потом его сослали в Березов. Говорят, он там хорошо себя чувствовал. Дрова рубил, баню топил. Правда, денег не было.

– Да… Березу – в Лондон сослали, а этого – в Березов.

– Я это к тому, что вон какие люди в ссылке жили, и ничего. Или вон Климентьев, из Нижнего, которого Боря Немцов законопатил. Посадили его в тюрьму, он там год, что ли, посидел, и далее на поселение. Дом купил там, телогреечку надел и в ней прогуливался, воздухом свежим дышал, а за ним охранник ходил.

– Один мой товарищ рассказывал, что если тут обратно будет Советская власть, то он все равно в России останется. Он готов с «БМВ» сесть на «Москвич» и ездить бомбить, поскольку на Западе столько времени провел и понял, что там ему скучно и не хочется ему там жить.

– В этом смысле нищета меня не страшит. Детей только жалко. Сам я из дерьма вылез, в дерьмо и залезу. Мне не западло в телогрейке походить.

– А что дети? Отчего тебе их жалко?

– Они родились уже в хорошей жизни и к другой не приспособлены.

– Может, надо их и к той жизни готовить тоже?

– А зачем?

– Вон Бунин – дворянин, и то косил, с крестьянами тусовался, жрал с ними тюрю.

– Ну понятно. И тем не менее, когда перед ним встал выбор, свинтил во Францию. Почему-то не захотел вместе с народом косить. А какая-нибудь Цветаева из той же оперы оказалась в Елабуге.

– Бунин еле отгавкался, когда крестьяне приехали его жечь, в 17-м. Он на всякий случай, для очистки совести, сам не веря в успех своей затеи, вышел на порог и наорал на крестьян – типа вон отсюда, быдло и твари. Они по старой памяти и ушли, солнцем палимы.

Комментарий Свинаренко

Цитаты из «Окаянных дней» Бунина:

«Как распоясалась деревня в прошлом году летом, как жутко было жить в Васильевском! И вдруг слух: Корнилов ввел смертную казнь – и почти весь июль Васильевское было тише воды, ниже травы. А в мае, в июне по улице было страшно пройти, каждую ночь то там, то здесь красное зарево пожара на черном горизонте. У нас зажгли однажды на рассвете гумно и, сбежавшись всей деревней, орали, что это мы сами зажгли, чтобы сжечь деревню. А в полдень в тот же день запылал скотный двор соседа, и опять сбежались со всего села, и хотели меня бросить в огонь, крича, что это я поджег, и меня спасло только бешенство, с которым я с матерными словами кинулся на орущую толпу».

И еще там же, снова про бунт:

«Если б теперь и удалось вырваться куда-нибудь, в Италию например, во Францию, везде было бы противно, – опротивел человек! Жизнь заставила так остро почувствовать, так остро и внимательно разглядеть его, его душу, его мерзкое тело. Что наши прежние глаза, – как мало они видели, даже мои!»

«В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по желтым домам. Но вот наступает время, когда „державный народ“ восторжествовал. Двери тюрем и желтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся – начинается вакханалия. Русская вакханалия превзошла все до нее бывшие…»

«…вырвавшись из этого разливанного моря страшных, несчастных, потерявших всякий образ человеческий, буйно и с какой-то надрывной страстью орущих дикарей, которыми были затоплены буквально все станции, начиная от самой Москвы и до самой Орши, где все платформы и пути были буквально залиты рвотой и испражнениями…»

Еще Бунин цитировал Достоевского, которого вообще, кстати, по ошибке допустили в советскую школу: «Дай всем этим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново (интересно уже, что будет дальше? То-то же! – И.С.), то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое, бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями всего человечества прежде, чем будет завершено…» Далее Бунин добавлял от себя, обреченно: «Теперь эти строки кажутся уже слабыми».

– Бунин все понял и тут же отвалил – сперва в Москву, а оттуда через Одессу и в Париж. И тем не менее не думаешь ли ты, что все же надо детям давать и другой экспириенс, не только богатой жизни, но также и простой?

– Что, ходить вместе с ними косить? Куда?

– А как американские миллионеры на лето отправляют детей работать официантами? Ты знаком с таким опытом?

– Нет. В книжках читал, а в жизни не видел.

– А я видел. В Штатах – не тут, конечно.

– Тебе повезло…

Бутылка пятая. 1986

Перестройка крепчала. Ускорение росло. Гласность зашкаливала. Даже Чернобыльскую катастрофу рассекретили через каких-нибудь пару недель. Но дружбу народов все еще усиленно пиарили – даже после «событий» в Алма-Ате, где казахи били русских.

Событие года – Сахаров вернулся в Москву… Может, это и было точкой невозвращения: отец водородной бомбы, он же главный диссидент страны, выпущен на волю и предъявлен легальной прессе. Вот она, вседозволенность! Где белое, где черное, кто друзья, а кто враги – не понять. «Все смешалось в доме Облонских». Так гибнут великие царства. Sic!

– Сначала, Алик, давай ты рассказывай про свою жизнь.

– Я продолжал писать диссертацию.

– А чё-то ты ее долго писал! Уже которую главу подряд ты мне про нее рассказываешь!

– Писал сколько положено – три года. С 83-го по весну 86-го. А где-то в феврале 87-го я защитился.

– Ну и какие открытия ты сделал в своей диссертации? Для науки, для страны?

– А в кандидатской не надо делать открытий.

– Да ладно!

– Достаточно новизну продемонстрировать.

– Что, любой долбоёб может сесть и написать диссер и защитить?

– Конечно, если есть какая-то новизна.

– Достаточно, значит, написать то, чего еще не писали до тебя. Мы, репортеры, это делаем каждый день!

– Да, да… В этом смысле мы все кандидаты наук. Но не надо утрировать; все-таки написать диссертацию – это непростая работа!

– А, ну да, кандидатский минимум сдать по научному коммунизму!

– Например. Минимум надо сдать по философии…

– Марксистско-ленинской.