Абстрактный мир. Трилогия (СИ) - Галина Черкасова

Хельма принялась что-то говорить о молодости и радостях жизни, о поспешно принятых решениях, о парнях, но Нарома, кажется, её не слушала. Она не отрывала взгляд от посадочной полосы. Объявили о начале регистрации на какой-то рейс. Слушая Хельму, я пропустила название города прилета мимо ушей.

— Мне пора, — Нарома вскочила со скамейки, как пружина, оборвав дворфийку на полуслове.

— Ты все же решила…, — Хельма не сдавалась.

— Знаете что, — Нарома сощурилась, с усмешкой глядя на нас. — Мне вас жаль. Не тратьте на меня время, леди. Для вас это пара часов, для меня — всего несколько мгновений. Когда вас будут жрать черви, я буду ещё молода. Мне искренне жаль вас. Тебя, дворф, — она повернулась к Хельме, которая смотрела на эльфийку, разинув рот.

— И особенно тебя, человечек, — Нарома ослепительно улыбнулась мне. — Ты злобная и высокомерная тень, не более. Ничего ты не изменишь, пока не изменишься сама.

Эльфийка провела рукой по светлым волосам, блаженно вздохнув, и взялась за ручку чемодана.

— Прощайте, — она заскользила прочь, легкая, как шелк, светлая, как луч солнца, и холодная, как воды омута.

Какое-то время мы молча следили за удаляющейся фигурой.

— Вот тварь, — процедила Хельма. — Никак не ожидала такого поворота событий.

— Не все же мне говорить гадости, — я покачала головой. — Чем мы её обидели?

— Тем, что мы не эльфы, — мрачно отозвалась дворфийка. — Пойдем, нужно поддержать Инз. Ей сейчас нелегко.

Я кивнула, с трудом отрывая взгляд от удаляющегося перламутрового чемоданчика.

Им всем есть куда возвращаться.

Глядя на прощавшихся орка и негурку, я в полной мере смогла прочувствовать свое собственное одиночество. Он ехал домой, и Инз клятвенно обещала, что летом обязательно вернется к отцу.

А куда я поеду летом?

Занятий по истории у нас больше не было, и с профессором Бонэсом мы увиделись во внеучебное время. Он забрал листки с записями и долго читал их или делал вид, что читал, бубня что-то себе под нос. Больше раздражал тот факт, что Нарома свою часть задания историку так и не отдала, о чем он не преминул нам напомнить.

— Что насчет допуска? — спросила я, прослушав тираду о безответственности и безалаберности некоторых студентов.

— Приходите на экзамен — там будет видно, — отрезал Бонэс.

Мы с Азаром вышли из преподавательской и остановились возле автомата с медовой газировкой.

— Что, удрала от тебя Нарома? — автомат выплюнул мне сдачу, но воды в стакан так и не налил. — Эй, что за фигня?

— Она вела себя как-то странно, — Азар с размаху приложился кулаком по автомату. Тот чихнул и выпустил в стакан желтоватую струю. — Заявила, что не будет путаться с низшей расой.

— Видела её в аэропорту. Нам она то же самое сказала, — я взяла стакан.

— Синдром эльфийского идеала.

— Разве только эльфийского? — я хотела было глотнуть газировки, но мне не понравился запах. — Это машинное масло, что ли… Представитель любой расы считает именно свой народ вершиной эволюции.

— Только у эльфов это возведено в ранг национальной идеи, — Азар взял у меня стакан, понюхал, а потом засунул руку под кран. — Хм… Это и, правда, масло. Ты что-то сломала.

— Иди к демонам, это ты двинул по нему!

— Что здесь происходит? — Бонэс высунулся из двери. — Что вы тут делаете?

— Уже уходим, — Азар поставил стакан под кран. — До свидания.

Бонэс смотрел нам вслед, пока мы не свернули к лестнице.

— Раз — источник, два — источник, три…, — долетели до меня слова его странной, идиотической песенки.

Глава седьмая

Распределение

Остались в прошлом экзамены и с десяток знакомых, не прошедшие испытание первым семестром, остался позади День перелома, который мы весело отметили в «Маразматике». Впереди нас ждало распределение — яркое и зрелищное мероприятие, обуславливающее открытие сезона магических турниров у первокурсников.

Никогда в своей жизни не присутствовала я на празднествах подобного масштаба, коим была «нарезка», как в шутку называли распределение старшекурсники. На территорию спорткомплекса, основная арена которого служила сценой для выступлений, запрещено было проносить спиртное, но, по старой традиции, старшие прятали выпивку в санитарных помещениях. Инзамар припасала для нас маленький пузырек с травяным настоем, затолкав его между бачком и сливной трубой в туалете второго яруса. Настой оказался очень крепким, и мы с Хельмой зажевывали его мятными конфетами, которые я брала с собой на самолет и до сих пор таскала в сумке.

— Какая же гадость, — Хельма сунула в рот пригоршню слипшихся пастилок. — Это что, настояно на змеином яде?

— Не кричи, — я выглянула за дверь кабинки. — Пойдем, хватит уже пить. Вдруг займут все места.

Опасения оказались напрасными. Желающих посмотреть на выступление собралось несколько тысяч, но организаторы установили дополнительные секции к трибунам, так что мест было предостаточно. Другое дело, что подниматься на самый верх было довольно тяжело — родители и студенты, преподаватели и гости толпились в проходах, тормозя движение. Пару раз я чуть не упала со ступенек, нещадно ругая себя за покупку новых туфель на высоченном каблуке (Нарома-то уехала), в которых я чувствовала себя крайне неуверенно.

— Анти, Хель! — Джеймс помахал нам рукой. — Сюда!

— Там Харис, — предупредила Хельма.

— Вижу, Тьма с ним, сядем рядом с Джеймсом.

Харис сдержанно кивнул мне. Лиза, сидевшая от него по правую руку, презрительно усмехнулась и что-то зашептала ухажеру на ухо.

— Садись сюда, Анти, — Джеймс определил мне место рядом с собой. — Ты потрясающе выглядишь и такая высокая!

Да уж, каблуки прибавили роста, и теперь я смотрела на Джеймса сверху вниз.

Устроившись на мягком сидении, я наконец-то смогла спокойно оглядеться по сторонам. От вспышек камер слепило глаза, а шум голосов заглушал слова Джеймса, который что-то орал мне в ухо.

Вот так выглядят футбольные стадионы, подумала я, принимающие финальные матчи лиги. Джеф смотрел трансляции по телевизору, когда удавалось настроить антенну, и я иногда присоединялась к нему, пытаясь разнообразить свою жизнь хотя бы футболом. Отец подобные посиделки не любил и удалялся стричь лужайку, как только слышал свисток судьи.

— Похоже на футбольный стадион, — прокричала я, повернувшись к Джеймсу.

— Только здесь такое разнообразие рас, что глазам больно, — согласно кивнув, отозвался он. — Смотри, сколько корреспондентов. Миротворцы приглашают ведущих со всего мира для освещения такого важного события. Но отказы не редки.