Та, которая видит. Запах зла - Гленда Ларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я тонула в волнах боли, зовя на помощь всех, кого только знала, умоляя о прощении, взывая к Богу, в которого никогда не верила. Красный и оранжевый огонь жег мои глаза, я была расчленена, и куски вялились на солнце. Когда мне было пять, я дралась за объедки на задворках Ступицы; в шесть лет отбивалась от сексуальных притязаний старших мальчишек; в семь бредила в лихорадке в склепе кладбища; в тринадцать была навсегда изуродована хирургами-хранителями; в четырнадцать вонзила нож в изнасиловавшего меня подонка, а несколькими днями позже расплатилась своим телом с вонючим капитаном корабля, на котором добиралась до Фена; в пятнадцать продала душу хранителям ради того, чтобы оставаться в живых…
Ты был прав, Ниамор. Жизнь — дерьмо.
Флейм, милая Флейм, сможешь ли ты продержаться еще немного?
Я должна умереть…
Никто не может жить, испытывая такую боль.
Жизнь на таких условиях мне не нужна.
Как же хороша была вода…
Назову я вам имя, только убейте меня!
— Датрик. — Боже, как же он возмутился бы, что его могут счесть обладающим Взглядом, а не силвом! — Хранитель-советник. Скажите о нем дун-магу. Мне все равно. — Он вряд ли поверит в обладающего Взглядом советника, но кто знает… — Только убейте меня.
— Нет, сучка, нет. Мы еще не кончили.
«Любимый…»
Вечность мучений — долгое время. Достаточно долгое, чтобы даже палачи, наслаждающиеся зрелищем, устали.
Игра надоела им, когда я стала снова и снова терять сознание, лишая их триумфа, да еще и заставив снова и снова вколачивать колья, которые я выдергивала из песка, когда билась и металась. Мучители выбросили кровяных демонов и принялись расписывать мне другие пытки, которые меня ожидали, — издевательства такие изощренные, что я не могла вообразить, как можно их вынести. Половина удовольствия для палачей — смаковать ужас и отчаяние жертвы.
Не знаю, был ли это все тот же день, но солнце начало заходить за дюны. Морские пони выползли на берег и лежали на песке; они свились в один клубок и вылизывали друг друга, наслаждаясь вечерней прохладой. На их зеленоватых шкурах играли розовые отблески заката. Сикл окатил меня ведром морской воды, смыв кровь и песок. Соль жгла мои раны, но такая боль могла показаться удовольствием по сравнению с адской пыткой кровяными демонами, если бы я не знала, что это всего лишь прелюдия к новым мучениям.
Я дрожала от ужаса, но мне повезло: до следующего акта трагедии, задуманной палачами, дело не дошло.
Домино наклонился, чтобы проверить веревки, — и получил стрелу в ягодицу. Оперенное древко качалось из стороны в сторону, как хвост у переодетого зверем актера на ярмарочном представлении; однако стрела была самой настоящей, и Домино взвыл от боли и ярости. Сквозь туман терзающей меня боли все это казалось мне абсурдным: брыкающийся осел, криками развлекающий зрителей… Потом Сикл, все еще разинув рот глазевший на Домино, получил стрелу в плечо, и я перестала лежать неподвижно, словно пораженная молнией, и начала дергать несколько ослабевшие путы на руках и ногах.
Еще одна стрела, на этот раз попавшая в бедро, заставила Сикла с визгом покатиться по песку. Домино удирал на четвереньках, из его задницы торчала вторая стрела — еще более карикатурное подобие хвоста. Я высвободила правую руку, хоть к ней все еще оставался привязан кол, и потянулась к мечу, лежавшему на куче одежды.
— Я здесь, любовь моя, — сказал мне в ухо чей-то голос. — Все кончилось.
Этот голос был райским блаженством.
Я закрыла глаза и перестала бороться, перестала испытывать боль, прекратила отчаянные попытки позаботиться о себе. Первый раз в жизни я вверила себя чьей-то заботе.
Он перерезал веревки и нежно приподнял меня.
— Насколько сильно ты пострадала? — спросил он, и в голосе его была та боль, которой я больше не испытывала.
— К счастью… я не обгораю на солнце. Я немного изодрана… в некоторых местах… но все не так страшно, как кажется. — Или чувствуется… Впрочем, теперь уже и не чувствуется.
— Не хочешь ли, чтобы я распял этих мерзавцев и скормил их кровяным демонам? — В тоне Райдера была констатация того факта, что он узнал знаки на моем теле, — и понял, что они означают.
Я открыла глаза и огляделась. Домино исчез, но далеко уйти он не мог. Сикл пытался доползти до морских пони, но раны его были тяжелыми, и успех ему не улыбался.
— В этом была бы… поэтическая справедливость, Тор, но… нет. Не думаю, что таков… твой стиль. Ты не должен делать этого… ради меня.
Он заколебался:
— Не мой стиль? Да, пожалуй… но соблазнительно, Блейз, очень соблазнительно. Я готов, если это тебе поможет. Ради тебя я сделаю что угодно.
— Просто убей их, Тор. Подобным существам не следует позволять существовать.
Тор ненадолго оставил меня, чтобы покончить с Сиклом: он оглушил его рукоятью моего меча, а потом перерезал горло с безжалостной эффективностью. Когда он отвернулся от тела, словно не желая признаваться себе в том, что сделал, выражение его лица пронзило меня, как острый коралл.
Я подняла руку и остановила Тора, когда он двинулся следом за Домино.
— Не надо, Тор. Оставь его.
Он не сумел скрыть облегчение, хоть и пытался. Что-то в том, что мне было известно об этом человеке, друг другу противоречило, но я была не в таком состоянии, чтобы разгадывать эту загадку.
Тор вернулся ко мне и поднес к моим губам мех с водой, потом обмыл раны и помог мне одеться, растер запястья и щиколотки, чтобы восстановить кровообращение, прикасаясь ко мне нежно и осторожно.
— Как Флейм? — спросила я, не в силах больше скрывать терзавшего меня страха.
— Она все еще держалась, когда я видел ее в последний раз — часа четыре назад. Это она сказала мне, где тебя искать. Когда утром ты не вернулась, она встревожилась и послала стаю дастелцев искать тебя по всей косе. Один из них тебя увидел и сообщил ей. Ты ведь знаешь о птицах — островитянах Дастел?
— Знаю, — ответила я и добавила заколдованных дастелцев к списку того, о чем Тор не должен был знать, но каким-то образом знал. — Приспешники дун-мага ждали меня у дома Ниамора. Им было известно, что это я освободила Флейм. Понятия не имею, как они узнали… и не могу догадаться, как они узнали, где меня искать.
— Мы нашли мальчишку-служку со следами издевательств дун-мага. Не может это иметь какого-то отношения к нападению на тебя?
— Дерьмо! О да, так все и было, конечно. Моя вина — я спрашивала его, как пройти к дому Ниамора. И мальчик знал, что Флейм вернулась: он сказал мне, что видел, как она входила в гостиницу. И еще ему было известно, что прошлой ночью я отправилась ее искать. Проклятие! Бедный малыш…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});