Приобщение - Владимир Шарапановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведь он посвящён значительно более прочих, и, надеюсь, прислушается к моей чуйке. Если всё зашло не очень далеко, то возможно девушка очухается и справится со своими чуйствами. А нет, то пусть её заменят, даже не на столь компетентную особу.
Вот в такой атмосфере взаимной любви и понимания началась наша поездка. Она и так
выдалась весьма утомительной, но я не капризничал. Сам напросился на эту работёнку, и после выяснения отношений с моей домомучительницей, тем более следовало держать марку. С ней мы поддерживали корректный вооруженный нейтралитет, достигнув взаимопонимания хотя бы в вопросах режима дня и проведения спортивных занятий.
Меня несколько раздражала её нарочитая исполнительность и дисциплинированность, за коими чувствовались засевшая неприязнь и обида. И сколько бы я не зондировал, но пробить этот панцирь отчуждения и перевести отношения в нормальную плоскость не удалось. Ну и ладно, «на обиженных, воду возят». Вполне возможно, что «это хрустальная мечта её детства, а я коснулся ее своими лапами»[63].
Cдругой стороны мне разлад в семье ни к чему, и если девушка не одумается, то придётся принимать более кардинальные меры, Может у меня открылось слишком раннее предвидение, и она сама ещё не подозревает о зреющей буре, но лучше я поработаю в качестве «Алазани»[64], чем потом нам на голову хлынет ливень слёз и просыплется град размером с куриное яйцо.
Ничтоже сумняшеся, я попросил парней охранников погулять и покурить в коридоре или тамбуре поезда, а сам в купе с товарищем Людмилой провёл беседу о нашей дружной семье, рассказав непростую историю институтской молодости, непростого для бабули выбора среди множества весьма выгодных партий, и об испорченных отношениях с её родителями. Живописал странствия молодой семьи по стройкам, городам и весям нашей отчизны, вместо теплого проживания в столице по соседству с любящими родителями. Поведал о многих, выпавших на их долю испытаниях, и о том возвышенном чувстве, что им удалось пронести через все преграды.
Намекнул на некоего новоявленного воздыхателя, коего обещался самолично спустить с нашего крыльца, пока бабуля не прознала об том и не проделала это собственноручно. Так что мы всей семьёй стоим на страже любви и спокойствия дедушки с бабушкой.
В конце беседы указал, что сам восхищаюсь их решимостью и взаимной любовью и полностью уверен в том, что та преодолеет всевозможные преграды. Я и сам мог бы полюбить любого из них, если бы до сих пор это было не так. Для меня понятна и очевидна такая реакция, но сие не может привести ни к чему хорошему. Будут ещё в её жизни встречи и люди, которые будут столь же заслуживать такого возвышенного чувства, и стоит лишь только дождаться этих моментов.
Как ни странно, но она выслушала меня внимательно и даже не пробовала при этом разорвать на сотню маленьких медвежат, как бандерлоги Балу. Может быть, она немного успокоилась, и до неё дошёл мой посыл. Посмотрим, как там сложится после возвращения из поездки. Мало ли с кем может приключиться юношеская влюбленность, и даже во вполне зрелые годы, ведь не зря же пиит написал:
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей.[65]
* * *
Разговор с Сахаровым выдался очень непростой. Да, кто бы сомневался?! Имеем исходные: академик, ранее всемерно обласканный властями и много о себе понимающий, в данное время впавший в противостояние с этими самыми властями; и я — посетитель, о чьем посещении договаривался столь нелюбимый им комитет.
Принял он нас весьма нелюбезно и поинтересовался, не ошиблись ли мы дверью. Ну, так подобное хамство надо давить в зародыше, а то он так и будет от меня нос воротить. Вот и решил по нему проехаться асфальтовым катком. На мой взгляд, блином он будет лучше выглядеть.
— Отнюдь нет, милостивый сударь, читать научены-с. Прочли табличку на двери вашего кабинета. Однако, нам назначено на этом час. Вас должны были упредить представители одной известной вам конторы глубинного бурения.
— Позвольте, но со мной говорили о молодом даровании, которое хочет побеседовать со мной о проблемах современной физики.
— Именно так. Я просил так меня и охарактеризовать. Это несколько смело и возможно незаслуженно, но смею надеяться, что мы не зря проведем назначенное для аудиенции время. Разрешите мне присесть, и мы сможем отпустить сопровождающую меня гувернантку. А ещё лучше было бы нам прогуляться на природе. Я так долго к вам ехал на перекладных, что утомился от сидения в замкнутом пространстве.
Да, на академика приятно было посмотреть. Разрыв шаблона бывает и у атомных физиков. А тут, пожалуй, рванул целый ядрёный фугас. А не фик хамить посетителям. Не любишь контору, так это ещё не повод набрасываться на входящих. Вот на этой горячности и желании незамедлительно ринуться в бой, его и подловили радетели за блага человеков. Ему только задай курс, что той торпеде, и он уже пенит волну винтом, не разбирая цели. Я сам такой же, но у меня за плечами жестокая школа 90-х, и память, что благими намерениями таких благодушных мечтателей, мощена дорога отнюдь не в рай.
А пока он приходил в себя, я присел за стол и стал ожидать, когда товарищ Людмила покинет кабинет.
— Вы что, серьёзно полагали, будто сюда пустят первого встречного? Более чем уверен, что за вами усиленно приглядывают, и не допускают незапланированных встреч. Вполне разумное решение, учитывая ваш уровень допуска к секретной информации. И уж поверьте, это отнюдь не эксклюзивное изобретение нашего родного государства, а общемировая практика. «Всякая власть лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться»[66]. Цитатку, надеюсь, узнали? Или вам привести что-то из второй поправки к американской конституции? «A well regulated Militia, being necessary to the security of a free State, the right of the people to keep and bear Arms, shall not be infringed»[67].
Ну, вот потоптались по нему и посмотрим, что он ответит. Это
