Черная книга колдуна - Анастасия Вихарева

Но тетя Вера и Кирилл вдруг увидели в этой неприязни нечто большее, чем просто ревность…

Родители Славы и Мирославы были мертвы — а это наталкивало на определенные мысли. Тетя Вера видела в этом дурной знак, она проводила аналогию между тем, что случилось с родителями Славы и Мирославы, и беспокоилась о матери, а Кирилл с некоторых пор стал разделять ее опасения. Он шестым своим чувством вдруг сообразил, что возможно Мирка та самая девушка, через которую брата подловили на крючок — слова стариков из его сна не выходили у него из головы.

С тех пор его не покидала мысль сблизиться с нею.

Имея возможность с балкона обозревать село, Кирилл иногда следил за ее домом с помощью отцовского охотничьего бинокля, дожидаясь, когда она пойдет на реку, или в лес. Но Мирка день-деньской была занята на работе или на огороде. И неожиданно он открыл, что за их домом тоже наблюдают…

Блеснули окуляры, и Кирилл отпрянул от штор.

Блеск линз от обычного солнечного зайчика он умел отличить — родители часто присматривали за ним, когда был маленький и гулял во дворе. Снедаемый любопытством, Кирилл переключился с Мирославы на дом Штернов. Теперь он точно знал, что их интерес к его семье не угас.

Но дни летели, а ничего не происходило. Мало радости смотреть, как люди ползают по огороду кверху задом, или выгоняют в стадо скотину. Все как у всех. Наблюдали за ними лишь изредка и недолго. Бинокли в деревне были в каждом втором доме — не охотник, так рыбак.

На какое-то время Кирилл успокоился, больше переживая о том, что Сашка снова сблизился с отцом Ирины Яковом Самсоновичем. По непонятной причине, отложив переезд в город, тот снова работал сварщиком, постоянно обращаясь к Александру то за стройматериалами, то за рабочими — и все время старался втянуть его в какие-то свои делишки. Сашка в последнее время возглавил бригаду строителей, домой возвращался поздно. По просьбе матери Матвей Васильевич не спускал с обоих глаз — неприязнь Александра к дяде Матвею лишь усилилась, и теперь он заходил в гости много реже.

О своих подозрениях он поведал как-то за ужином, но фактом наблюдения за домом заинтересовалась только тетя Вера, матери было не до того. Она до позднего вечера пропадала в больничных корпусах, в которых начался ремонт. Наученная горьким опытом, она следила за всем сама, иногда останавливая рабочих, чтобы заменить цвет краски или поменять штукатурку на более качественную, или успеть выбить под ремонт у Артура Генриховича дополнительные средства. Она лишь пошутила в ответ, взлохматив его волосы, что и он проявляет нездоровое любопытство.

И вот в один из таких дней встал вопрос о том, где и как хранить заготовки. Старая овощная яма обвалилась, использовать для хранения его было нельзя.

Банки в столовой уже мозолили глаза своим видом. За них то и дело запинались. Батарея банок росла и вширь, и в высоту. Первый ряд банок выстроился еще в середине мае, заполненный вареньем из цветов одуванчика. Потом собирали викторию, тазами и ведрами обрабатывали вишню, крыжовник и огурцы. На подходе были яблоки, слива и овощи. А еще грибы, которые собирали всей семьей по выходным. Тетя Вера и мать заразились деревенской жизнью, вдруг вспомнив, что родились и выросли в деревне, по-хозяйски обихаживали огород, проводя на нем все свободное время: поливая, выпалывая, подрезая, подвязывая. И что-то постоянно солили, варили, закатывали в банки, которые мать приносила из столовой больницы.

Семейный совет пришел к единодушному мнению, что лучшего места, как подвал не придумать. Но когда заглянули, оказалось, что подпол совершенно не приспособлен для этой цели. Сначала следовало очистить его от мусора, углубить и расширить, пустив часть земли на утепление фундамента, а часть поднять.

Но решить-то решили, а вот исполнять принятое семейным советом решение оказалось некому…

Относительно свободными был только Кирилл и тетя Вера, но она как раз закончила перевод книги, собираясь в Японию. Таким образом, вся ответственность и тяжесть по созданию подвального хранилища упала на плечи Кирилла. Именно Кириллу вменили в обязанность выносить из подвала не менее десяти ведер земли в день, запретив выходить на улицу, пока норма не будет выполнена. Правда, клятвенно пообещали, что как только ремонт в больнице закончиться, его непременно освободят от повинности, а если сделано будет достаточно и на совесть, позволят возвращаться домой так поздно, как только пожелает. А тетя Вера поклялась вернуться из Японии не с пустыми руками, а с последней версией…

Самым обидным стало то, что каждый считал своим долгом проследить за неукоснительным соблюдением вмененной повинности. На следующее утро, пока мать и Александр собирались на работу, а тетя Вера искала ключи от машины, в комнату заглянули девять раз, обращая внимание, что мудрый человек трудиться с утра.

Кирилл скрипел зубами и глубже залазил под одеяло, чтобы противные голоса не проникали в уши. На сердце лежала тяжесть, рассчитывать на помощь не приходилось. Леха и Серега третий день окучивали картофель, которого у них было насажено целое поле.

Наконец в доме стало тихо, он снова смог заснуть…

Проснулся Кирилл поздно. На столе стоял приготовленный для него завтрак. Мать всегда так делала, чтобы не забывал поесть. Выпил чай с бутербродом, вылил стакан молока в яичницу с беконом, туда же бросил два куска хлеба и вынес Тузу. В последнее время Туза не привязывали, он свободно перемещался по ограде, даже забегал в огород, легко перемахивая через забор. Мать покормила его, но от угощения он не отказался.

Кирилл снял рубашку, вышел в огород, набрал колодезной воды и вылил на себя. Несколько раз подтянулся на турнике, быстро сообразив, что бес строгого контроля со стороны норму ему не выполнить. Пощупал бицепсы, сразу потеряв ровно половину настроения. Но тело благодарно отозвалось мгновенной бодростью. И подумал о том, что выходить за ворота, пока не исполнена повинность, ему запрещено, но если огородом к реке, то вряд ли это будет считаться нарушением запрета — ибо не воротами, а через калитку! Позвал Туза, прошел мимо бани и колодца, мимо теплиц и ровных зеленеющих грядок с овощами и ягодами, спустился к обрыву.

От огорода до реки было недалеко, метров двести. Разрезанный рекой холм открывал материнские твердые породы с вкраплениями гранита и щебня. Кирилла всегда интересовало, как люди находят в реке золото, нисколько не сомневаясь, что где-то тут оно есть, но золото никто не искал, и он не пытался. Вниз обрыва вела деревянная лестница, а дальше пристань, сложенная в несколько рядов бревен, с привязанными лодками и катером. Катер Кирилл сразу узнал — Матвея Васильевича, на нем ездили на рыбалку в вначале лета.