Фирменный поезд Фомич - Виктор Колупаев

- Валерий Михайлович, вы можете что-нибудь объяснить людям? Ведь через час-другой мы все тут перессоримся, передеремся, и поезд наш на совершенно законном основании перейдет к "красивеньким", как это случалось неоднократно с целыми человеческими обществами.

- Хорошо, - сказал Валерий Михайлович. - Я начну их вышвыривать в окна. А Федор будет мне помогать.

- Вряд ли это поможет, - усомнился я. - Тут нужно убеждение. Сможете убедить пассажиров, что "красивенькие" только обманывают, завлекают нас?

- Трудно, но согласен попробовать.

- Так пробуйте, а я пойду за Степаном Матвеевичем и Иваном. Важно доказать, что мы может обойтись и без этих существ. Людям доказать, каждому пассажиру нашего фирменного поезда. Сами мы, сами, понимаете, сами можем все сделать!

- Вставай, Федор, - почти приказал Валерий Михайлович. - Начнем, пожалуй.

Федор приподнялся и начал засучивать рукава. Ну да уж это как он сможет. Пусть-ка поработает фантазия писателя.

Я быстрым шагом, почти трусцой направился в конец вагона. Нас было еще очень мало. Ох, как мало... Однако что же там делают Степан Матвеевич и Иван? Да ведь и студентов нет.

36

Всю компанию я нашел в купе, где ехала та мамаша, что так часто бегала с горшком, ее муж, решительный, явно подстрекаемый женой, и их милое чадушко. Здесь же находился Степан Матвеевич, Иван и еще "наши", но... но здесь же сидел и "красивенький" в мантии, весь седой и, надо полагать, очень старый. На столике были разложены какие-то бумаги, а Степан Матвеевич держал в руке гусиное перо. Перед ним стояла литая бронзовая чернильница и песочница с мелким песком.

- Что вы тут делаете?! - крикнул я. Не знаю почему, но мне казалось, что надо спешить. - Вы хоть знаете, что творится в поезде?

- Все как и должно быть, - спокойно ответил Степан Матвеевич.

- Ну уж нет! Что это? - Я схватил со стола лист. Конечно, мое поведение в обычных условиях я и сам расценил бы как хулиганство и хамство, но только сейчас условия, кажется, были совершенно не те... Вот что я держал в руке! Это был договор на передачу фирменного поезда "Фомич" в собственность "красивеньких". Покупающая сторона, в свою очередь, обязывалась довести наш поезд до Марграда.

- Единственная возможность, - мрачно сказал Иван. - Больше мы ничего не сможем сделать.

- Нет, сможем, - возразил я. - И очень даже сможем!

- Да что же мы сейчас можем? - спросил Степан Матвеевич.

- А вот что, - сказал я и разорвал договор на две части, - и еще вот что, - я разорвал половинки еще и еще.

- Что вы делаете? - изумился Степан Матвеевич. - Ведь это наше единственное спасение!

- Спасение?! Вы посмотрите, что делается в вагоне. Ведь там уже почти все друг с другом перессорились. Возможно, наш поезд и придет к конечной станции согласно этому договору, только нас в нем уже не будет. Это точно.

- Эх, Артем, - недовольно сказал Степан Матвеевич.

- Он детей ворует! - взвизгнул шарикообразный Мотя. - Детей!

Я не обратил на него внимания. Не до него сейчас было.

- Может, действительно, обойдемся сами? - словно сам у себя спросил Иван.

- "Обойдемся", - передразнил его Степан Матвеевич. - Вот уже до чего дообходились сами! Ничего не поймешь уже! А мы все сами хотим сделать...

- И только сами, - настаивал я. - Тем более что договора все равно уже нет.

- Есть, - спокойно возразил "красивенький" в мантии, - есть еще неограниченное количество копий.

- Копии не в счет, - сказал я наобум.

- В счет, в счет, - заверил меня "красивенький". - У нас все в счет.

- Подписывайте! - потребовал Мотя. - Или я сам подпишу!

- Товарищи! - скрипучим голосом сказал седой "красивенький" в мантии, мы нужны друг другу. Это непреложный факт! Симбиоз, так сказать. Явление в масштабах всей метагалактики. Уж поверьте моему опыту. Но дело сейчас в том, что мы вам нужны больше. Пожалуйста, вот договор. - На столе снова лежал лист бумаги. "Красивенький" осторожно взял перо из рук Степана Матвеевича, обмакнул его в литую чернильницу и вежливо протянул назад.

- Не смейте этого делать! - крикнул я. - Не смейте!

В купе уже набился народ из соседних отделений, да, наверное, и из других вагонов. Уже давно слышался какой-то шум, какое-то недовольство. И вдруг все прорвалось.

- Подписывайте! - взывал чей-то отчаянный голос. - Подписывайте, и дело с концом!

- Да что нам в этом поезде вечно ехать, что ли?!

- Если никто не может ничего придумать...

- Жара невыносимая!

- Дети ведь с нами едут! Дети! Детей пожалейте!

- Вот детей и пожалейте! - крикнул я. - Подумайте и о детях! Что мы оставим своим детям? Этот договор? Ведь они вырастут, наши дети! Они не простят нам таких действий!

- Если только вырастут, - тихо сказал Иван. Он, кажется, лихорадочно думал, искал выход из этого нелепого и страшного положения.

- Почему вы говорите за всех? - толкнул меня в бок шарикообразный Мотя. - Кто вас уполномочил говорить за всех? Вас судить надо за одно только воровство детей!

Детей я не воровал. А вот выступать от имени всех мне действительно никто не поручал. Но ведь я чувствовал, чувствовал, что прав.

- Какова ваша позитивная программа? Осуждать могут все, а вот предложить что-нибудь взамен...

Тоже верно. Я знал, что этих существ надо выгнать из поезда, но только что делать потом, я не знал.

Но уже через меня лезли желающие подписать договор.

- Стойте! - заорал Иван, помогая мне сдерживать толпу. - Стойте!

- Чего стоять? Сколько мы будем еще стоять?! Когда двигаться начнем?!

Кто-то запел "Врагу не сдается наш гордый "Варяг". Движение какое-то произошло в вагоне, хотя я еще не видел, что там такое. Выкрики какие-то, вопли, возгласы. Меж моих ног проскользнул "красивенький" и что-то быстро шепнул тому, в малиновой мантии. Старый что-то проскрипел в ответ. И по их виду я вдруг понял, что что-то в поезде происходит не так, как им хотелось бы. А среди выкриков я уже начал различать боевой клич Валерки из строительного отряда и еще голоса, молодые, дружные, решительные.

- Еще маленько, - прохрипел я, сдерживая натиск желающих подписать договор. - Выдержим?

- Выдержим, - кряхтя, согласился Иван.

Да и давление пассажирских масс начало несколько ослабевать. Мои ребра и спинной хребет это чувствовали.

- Пять вагонов... - кричал Валерка, но дальше я не расслышал.

- Этим самым, - спокойно сказал "красивенький" в малиновой мантии, - вы подвергаете пассажиров великой опасности. Берите, берите на себя такую ответственность. - И он начал демонстративно, но не спеша свертывать так и не подписанный договор, словно своими действиями стращал нас. - Понятная, понятная вещь. Трудно решиться. Но мы подождем, подождем. Случаев у нас представится много. Да вы и сами еще попросите.